Творческий подход к закону
«Нет у нас Зыгаря и никогда не будет больше!» – консультант в большом книжном магазине «Библио-Глобус» явно раздражен вопросом. Других признанных иноагентами писателей, по его словам, на книжных полках тоже нет: «Быков, Глуховский, Акунин сняты с продажи». Впрочем, в электронной базе магазина некоторые авторы все же представлены.
В книжном магазине «Республика» на Фрунзенской, напротив, нашлось всё. Книги иноагентов – в прозрачной пленке, пролистать их нельзя, но читательский интерес не пропал. В Московском доме книги у Бориса Акунина и вовсе отдельная полка – выбирай, что нужно.
Осенью и зимой прошлого года в соцсетях было много сообщений о том, что книги авторов-иноагентов обертывают в непрозрачную бумагу и отправляют на самые дальние стенды. Снимать их с продажи никто не обязан, но, видимо, перестраховываются. На вопросы об изменениях ассортимента, отправленные «Профилем» в крупные книжные сети, ни один из магазинов не ответил.
Закон об иноагентах – не единственная забота книгоиздательской отрасли. Четыре месяца назад начал действовать запрет на пропаганду «нетрадиционных сексуальных отношений, педофилии и смены пола» среди лиц любого возраста. Нововведения коснулись интернета, СМИ, книг, аудиовизуальных сервисов, кинематографа и рекламы. В список запретных произведений теоретически могут попасть и классика из школьной программы, и биографии известных людей. Теперь даже на мифах Древней Греции стоит значок «18+» – на всякий случай.
Еще на стадии обсуждения этого законопроекта больше всего вопросов возникло в книжной индустрии. Президент одной из крупнейших в России издательской группы «Эксмо-АСТ» указывал на то, что размытые формулировки ключевых понятий ставят под угрозу почти половину наименований книг на российском рынке. В зону риска может попасть практически вся литература Виктора Пелевина, биография Петра Чайковского и многое другое.
Ситуация походила на анекдот. Российский книжный союз просил депутата Александра Хинштейна, одного из авторов законопроекта, оценить издаваемую литературу на предмет отрицания семейных ценностей. Ведь как запретные могут быть интерпретированы, например, сцены из «Бесов» Достоевского (совращение малолетних), монолог Катерины из пьесы «Гроза» Островского (доведение до самоубийства), отрывки из рассказа «Морфий» Булгакова (пропаганда наркотиков).
Хинштейн уверял, что классические произведения не подпадут под запрет. Поскольку, например, в «Лолите» Набокова нет пропаганды педофилии: «Ни один разумный человек, прочитав книгу или посмотрев фильм, не захочет повторить судьбу его героев». Но критерии «классики» и «пропаганды» яснее от этого не стали.
В список запретных произведений могут попасть и классика из школьной программы, и биографии известных людей
Константин Михальчевский / РИА НовостиЗакон в итоге приняли, не уточнив формулировки. Более того, он действует уже четыре месяца, но по-прежнему нет ни четких критериев оценки, ни методических рекомендаций, ни прозрачной экспертной процедуры. До сих пор не определено даже ведомство, которое могло бы формировать список запрещенных книг (Роскомнадзор, Роспотребнадзор, МВД или Генпрокуратура), как нет и регламентов попадания в этот список произведений. Более того, нет и ответа на вопрос о штрафах – будут ли их делить между издательством, магазином и автором.
В феврале газета «Ведомости» со ссылкой на свои источники сообщала, что Российский книжный союз совместно с Минцифры обсуждали правоприменение закона, в частности, трактовку понятия «классика». Книжный союз предлагает относить к классике художественные книги, изданные до 1991 года. Минцифры предпочитает другой критерий – произведения мировой и отечественной литературы, которые вошли в рекомендательные списки для школ и гуманитарных вузов.
К апрелю ясности не прибавилось. Зато изменилась модель поведения издательств, вступивших в диалог с законодателями. О своей активности они, похоже, жалеют и теперь отказываются комментировать эту тему в прессе: все сомнения высказаны, вопросы заданы, а ответов по-прежнему нет, значит, и смысла дискутировать тоже нет.
Неприятную тему обходят не только издательства, но и книжные магазины, и библиотеки. И если у крупных распространителей есть штатные юристы, то у библиотек нет ни средств, ни сотрудников, которые смогли бы проверить сотни тысяч изданий.
Книжный рынок
В 2022-м в России издали более 392 млн экземпляров книг – почти столько же, как и годом ранее. Продажи книг (без учета учебной литературы) увеличились на 10%, до 109 млрд руб. Рост выручки объясняется ростом цен. По числу проданных экземпляров книжный рынок, наоборот, сократился.
Впервые не показал роста сегмент цифровых книг, его объем остался на уровне предыдущего года – 11 млрд руб. Хотя традиционно именно электронные и аудиокниги выступали драйвером рынка. Из-за проблем с платежами в магазинах приложений читатели предпочли скачивать произведения на пиратских сайтах.
В ожидании скандала
«Мы маленькие, поэтому смотрим на больших. Когда у них возникнут проблемы, поймем, что делать в аналогичной ситуации», – отметил в разговоре с «Профилем» Сергей Дедович, шеф-редактор издательства из Санкт-Петербурга «Чтиво». Хотя в целом он сомневается, что новые поправки в законы вообще коснутся их репертуара.
Крупные издательства тоже ждут прецедента. «Когда случится какая-то скандальная история с классическим произведением, начнем разбираться. Пока был единичный случай, и вполне показательный», – ответили в одном из крупнейших российских издательств.
Случай этот произошел с книгой «Лето в пионерском галстуке», кстати, довольно популярной: согласно Всероссийскому книжному рейтингу, в первом полугодии 2022-го она занимала первое место по объемам продаж в денежном выражении в сегменте художественной литературы. Маркетплейс Ozon убрал ее из продажи только после того, как на ситуацию обратил внимание депутат Хинштейн. Купить на интернет-площадке эту книгу нельзя, зато остался мерч – сумки и значки с героями Юрой и Володей.
На другом крупном маркетплейсе, Wildberries, последний экземпляр продали в декабре или январе. А всего эту книгу купили, судя по счетчику сайта, более 35 тысяч раз. Скандал только увеличил продажи.
Но если авторы получили известность, то издательство Popcorn Books, выпустившее книгу, – проблемы. На него заведено административное дело по ст. 6.21 КоАП (пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений, смены пола) и по ст. 20.1 (мелкое хулиганство). Это небольшое московское издательство выпускало «захватывающие художественные книги, которые затрагивают неудобные темы: проблемы самоидентификации, расизма и сексизма, отношения к собственному телу». Теперь оно не сможет печатать квир-произведения в России. Но обещает сделать «все возможное, чтобы продолжения полюбившихся историй появились в продаже как минимум в Казахстане и Беларуси».
И это еще одна проблема для индустрии: то, что запрещено у официальных производителей или распространителей, можно легко найти на иностранном или нелегальном рынках. «Риск создания зарубежных русскоязычных издательств есть.
Иностранцы перестанут продавать нам права, появятся издатели русскоязычных книг в Израиле, Прибалтике, – предупреждал, например, генеральный директор издательства «Эксмо» Сергей Капьев. – Люди будут доставлять книги в чемоданах, как раньше, и они будут мегапопулярны».
Но еще более вероятный сценарий – рост трафика пиратских ресурсов с цифровыми книгами. С марта 2022 года их посещаемость серьезно выросла – в среднем на 30–40%, на некоторых сайтах – на 50%. Бороться с книжными пиратами практически невозможно: после блокировки появляются зеркала, а механизмов предотвращения индексации таких сайтов у издателей нет. Чтобы получить доступ к запрещенным книгам, иногда даже не нужен VPN.
И выходит, что проблема с запретами никак не отразится на потребителе и, возможно, несильно повлияет на автора. Но точно ударит по легальному производителю и распространителю. А пираты получат прибыль.
