Право на жизнь без страха

В воскресенье, 5 июня Швейцария проводит референдум о безусловном базовом доходе для всех жителей страны на уровне 2500 франков (около 2270 евро) в месяц для каждого взрослого жителя и 635 франков для каждого ребенка. На эту реформу понадобится 200 млрд франков, из которых четверть будет взята из существующих соцпрограмм, а остальное – из налогов. Правительство страны не скрывает своего негативного отношения к этой инициативе, хотя и вынуждено было вынести этот вопрос на референдум. Вряд ли он наберет большинство голосов: люди по-прежнему не понимают, как относиться к этой инициативе, а к чему она может привести, не могут с уверенностью спрогнозировать даже ученые-социологи.

«Профиль» не первый раз обращается к этой теме (см. «Деньги для всех: много и даром», №38 от 12 октября 2015 г. и , №13 от 11 апреля 2016 г.). Для нашей страны эта тема кажется непонятной, малоинтересной и вообще «из другой жизни». На самом деле это совсем не так.

Концепция базового дохода возникла не сейчас, но не случайно именно сейчас она стала набирать популярность прежде всего в кругах социологов. Эта идея остается вне идеологических рамок, к ней одинаково заинтересованно и настороженно относятся и социалисты, и либералы. Несмотря на очевидный популизм концепции, всерьез ее до сих пор не взяла на вооружение ни одна политическая сила или партия в Европе или Америке – слишком непредсказуемы последствия (разве что нонконформистская Пиратская партия).

Обреченные на базовый доход

Мировая экономика замедляется. Если в 60‑е годы она показывала рост 5,5% годовых, то в 80‑е упала до 3% и с тех пор выше этой цифры не поднимается. Главный вклад в это замедление вносят страны с высоким доходом, которые производят большую часть ВВП мира, но рост их замедлился до менее 2% в год. По прогнозу МВФ, до 2021 года развитые экономики не смогут выйти на более высокие темпы роста. Стоит заметить, что мировой кризис 2008–2009 годов также коснулся практически только развитых стран (плюс сырьевых экономик, напрямую завязанных на обслуживание развитых).

Экономики со средним доходом резко ускорились в нулевые и держат рост около 6% в десятые годы. А страны с низким доходом показали фантастическое трехкратное ускорение с менее 2% в 90‑е до 6,5% в десятые годы.

Есть разные объяснения этого феномена. Но наиболее убедительным представляется демографическое. Темп роста населения из-за спада рождаемости там упал почти до нуля, а во многих странах стал отрицательным. Высокий темп роста ВВП уже не нужен, для того чтобы поддерживать стабильность уровня жизни. Да и наращивать его дальше нет необходимости – основные потребности людей удовлетворяются на достаточном уровне.

С другой стороны, развитые нации резко постарели. Медианный возраст населения в них (т. е. такой, что половина населения старше, а половина моложе этого возраста) вырос с 29 лет в 1965 году до почти 40 лет в 2015-м, и ООН прогнозирует его дальнейший рост до 45 лет к 2050 году. Старшему населению не надо заботиться о детях – дети уже выросли. Пришла пора заботиться о себе, и этим объясняется целый ряд принципиальных изменений в экономиках развитых стран:

– падение нормы инвестиций в ВВП;

– завышенные курсы валют и отрицательные торговые балансы;

– дефициты бюджетов и долги;

– рост числа мигрантов в составе рабочей силы;

– усиление экологических приоритетов;

– большая цена человеческой жизни, распространение демократических ценностей и т. д.

У этих, таких разных, процессов есть один общий знаменатель – максимальный рост потребления и обеспечения комфорта жизни здесь и сейчас, без лишней заботы о будущих поколениях.

Такой длинный заход понадобился, чтобы объяснить, почему идея безусловного базового дохода (т. е. не связанного с обязательствами трудиться или еще какими-либо) именно сейчас набрала силу. Людям нравится идея о том, чтобы перестать беспокоиться о своей жизни, работе и приобрести гарантии того, что ты сохранишь уровень и качество жизни, что бы ни случилось в дальнейшем, какие бы кризисы ни потрясали мировую экономику или личную жизнь. Избавиться от страхов, от неопределенности. Это тем более важно, что экономического роста нет, а значит, накапливается довольно значительная безработица, которая не может «рассосаться» сама собой за счет оживления экономики.

Идея базового дохода – это не право на лень, как думают некоторые. Это право на жизнь без страхов. Право на поиск себя и интересной для себя работы. Не случайно размер базового дохода в Швейцарии проектируется не на уровне социального пособия (например, 600 евро), а сразу на уровне дохода, позволяющего сохранить жизненные стандарты (если не учитывать необходимость решения капитальных проблем типа жилья и т. п.).

Да, остаются многие неприятные работы, которые также должны выполняться, – сантехники, дворники, монотонные работы на производстве и т. п. Что-то могут заменить роботы, а что-то они не смогут заменить еще очень долго. Решение этих проблем в 90‑е – нулевые годы было найдено: аутсорсинг (вывод) массовых производств в развивающиеся страны и привлечение мигрантов на неприятные работы внутри страны.

Именно сейчас, когда все черты новой экономики сверхмалых темпов роста определились, после массового вывода производств за пределы развитых стран в 90‑е – нулевые годы и после кризиса развитых экономик 2008–2009 годов (который привел их структуру в соответствие с потребностями низкого экономического роста), именно в 10‑е годы идея базового дохода должна была получить широкое распространение в умах. Что и произошло.

Россия: опоздание навсегда?

Россия обладает полным набором черт новой экономики медленного роста с поправкой на нефтяные сверхдоходы.

Медианный возраст населения страны в 1965 году был 29 лет, сейчас (2015 год) – 39. Особенностью нашей демографической ситуации являются четко выраженные демографические волны, сформированные наложением (интерференцией) демографических спадов Гражданской и Второй мировой войн. В результате у нас будет не поступательное старение населения, как в мире, а пик старения придется на 2035–2040-й (43–44 года, по прогнозу ООН), а потом, к 2050 году, произойдет откат до почти современного уровня (40–41 год). Увы, мы не настолько богаты, как развитые страны. Прежде всего из-за выпавших из экономического роста последних 30 лет: сначала страна упала в яму экономического кризиса, потом выбиралась из нее и опять попала в череду из двух кризисов (мировой 2008–2009-го и российский с 2015-го). В целом за четверть века Россия почти не прибавила в уровне жизни. Россия стала слишком старой прежде, чем стала богатой.

Сегодня в российской экономике налицо низкая норма инвестиций в ВВП и попытка держать завышенный курс национальной валюты (из-за так называемой «голландской болезни»). Вывода производств в другие страны у нас почти не наблюдается, но новые массовые производства растут вдали от наиболее богатых регионов страны – там, где затраты на труд пониже. Кроме того, из-за завышенного курса рубля резко увеличилась доля дешевого импорта, который частично заместил внутреннее производство (такой своеобразный международный «аутсорсинг»). Трудовые мигранты в нулевые годы стали обычным делом в стране, и трудятся они на самых некомфортных и опасных работах, прежде всего в строительстве и в прочих «уличных» профессиях (дорожные работы, дворники и т. п.).

Из-за нефтяных сверхдоходов у нас нет отрицательного торгового баланса и больших долгов государства, однако внешний долг частного сектора в нулевые годы (а потом и в десятые, до введения санкций) вырос многократно. Как выросла и закредитованность населения (ипотека, потребкредиты и др.).

Россия, по существу, вписалась в ключевые параметры «медленной» экономики развитых стран без достижения их уровня жизни. У нас еще есть шанс устроить «экономическое чудо» (как в нулевые годы), но времени на это почти не осталось (нация стареет), и мы его тратим впустую, упорствуя в рестрикционной денежной и бюджетной политике вместо стимулирующей.

Приватизация «халявы»

Углеводородное богатство страны создает дополнительные возможности для экономического роста, но они не работают. Деньги бюджетных фондов, как и их зеркальное отражение – валютные резервы ЦБР, лежат практически без движения. А когда это движение начинается, часто хочется, чтобы они и дальше лежали без дела – о проблемах расходов из Фонда национального благосостояния «Профиль» не раз писал ранее.

Норвегия скопила в своем нефтяном фонде свыше $800 млрд и пока не считает нужным его тратить на текущие бюджетные расходы. Однако она стала крупнейшим европейским инвестором, вложив свои средства во все заметные европейские компании. А нефтяной фонд Аляски почти с самого своего образования начал распределять свою прибыль от инвестирования среди населения штата. Уже более 30 лет каждый житель Аляски в октябре получает чек от фонда на сумму $1000–2000 (в последние годы). Саудовская Аравия планирует в ближайшие десятилетия отходить от нефтяного бизнеса в пользу финансового, создав самый большой в мире суверенный фонд, который будет инвестировать свои средства.

На сегодня уже треть Фонда национального благосостояния куда-то вложена – депозиты банков, привилегированные акции компаний и т. п. Эти вложения вызывают много вопросов, но вот беда: прибыль от инвестирования фонд не получает вообще – она целиком зачисляется в доходы бюджета. У фонда нет своей администрации, сайта, инвестстратегии, управляется он келейно, решения по вложению денег в проекты принимаются правительством без каких-либо конкурсных процедур, в порядке бюрократического торга.

Почему бы не сделать в России Фонд национального благосостояния аналогом фонда Аляски? И ежегодно всем жителям страны выплачивать дивиденд фонда? Сколько заработали, столько и выплачивать. Нет, наших чиновников устраивает именно «серое» состояние этого огромного мешка денег, когда в мутной водичке можно «ловить» политические или иные выгоды за счет государственных средств.

Россияне получили кусок «нефтегазового пирога» в нулевые годы: относительно дешевые импорт, бензин, кредиты, мигранты, загранпоездки. Но большая часть этого «пирога» была, конечно, приватизирована многочисленными российскими явными и скрытыми миллиардерами. То, что получили россияне – отчасти по недосмотру и непониманию властью ситуации, – вогнало их в долгосрочную кабалу. Например, сегодня около четверти доходов российского заемщика выплачивается кредиторам, прежде всего банкам.

Период «халявы» закончился вместе с нарастанием экономического кризиса в стране. Ее стало не хватать для «приближенных» олигархов, и начался обратный процесс – «отжима» денег россиян. Последние идеи по фактическому секвестру бюджета и реформированию пенсионной системы не оставляют сомнений в том, кто, по мнению властей, должен платить за кризис.

Идея безусловного базового дохода смотрится в реалиях сегодняшней России нонсенсом, рассказом о жизни инопланетян. А между тем именно в России с ее сырьевым богатством эта идея должна была бы появиться раньше, чем в странах, живущих на нашем сырье. Мы имеем «халяву» от нефтегазовых сверхдоходов, а они – нет, только заработанное своим трудом. Но «халява» не помогла нашей стране. Она оказалась приватизирована союзом олигархов и чиновников и почти не досталась основной массе жителей страны. Сейчас трудно себе представить, что могло быть иначе, но – могло.