Сам себе инвестор

Судя по данным ЦБ, российские страховые компании в порядке: по итогам первого полугодия 2016 года их прибыль увеличилась почти на 19,1% и составила 71,8 млрд рублей против 60,3 млрд годом ранее. Но в действительности все не так однозначно. Как рассказали «Профилю» участники рынка, в разных по масштабу компаниях протекают разнонаправленные процессы. Дело не только в экономическом кризисе в стране – непосредственное влияние оказывают внутриотраслевые факторы и динамика смежных отраслей. В быстро меняющейся картине вырисовывается и новый лидер по темпам роста среди страховых продуктов – страхование жизни.

Добровольно и принудительно

В предыдущих обзорах «Профиля» (см. № 15 от 25 апреля 2016 г., № 23 от 27 июня 2016 г.) отмечалась тенденция к консолидации страхового рынка в руках все меньшего количества компаний. В этом плане ситуация не изменилась: если в первом полугодии 2015 года на рынке работал 371 страховщик, то теперь их стало 288, указывает гендиректор «ВТБ Страхование» Геннадий Гальперин. И в обозримом будущем темпы сокращения могут усилиться: многие игроки находятся буквально на грани выживания.

В основном рынок покидают небольшие компании. Иногда виной тому становятся их собственные просчеты – недостаточность резервов или неосторожная андеррайтинговая политика (оценка целесообразности принятия страховых рисков), говорит директор по продажам, член совета директоров СК «Альянс» и СК «Альянс Жизнь» Норман Уде. Президент страховой компании «Арсеналъ» Сергей Лобанов видит причину в проблеме капитализации компаний: «На фоне неготовности инвесторов вкладываться в развитие страховщиков мелкие и средние компании ощущают все более острую нехватку капиталов». Ускоряет процесс и Центробанк: счет отобранным лицензиям у страховщиков, которых регулятор признал недобросовестными, идет на десятки.

Компании, входящие в топ‑20 страховщиков, напротив, на подъеме: диверсифицированный портфель продуктов позволяет им чувствовать себя уверенно, а уходящие с рынка соперники поставляют новых клиентов и опытных сотрудников. Дополнительно структуру рынка меняет активизация работы кэптивных (дочерних) страховых компаний при крупных банках и финансово‑промышленных холдингах, по сути, квазигосударственных структур, говорит Антон Легчилин, заместитель генерального директора, главный андеррайтер ПАО «САК «Энергогарант». «Де-факто доступный коммерческим страховщикам рынок сжимается, как шагреневая кожа», – комментирует он.

Что касается посегментной динамики, то обращает на себя внимание разница в «самочувствии» обязательных и добровольных видов страхования – вторые демонстрируют куда более выраженный рост. Отчасти это вызвано самой природой этих продуктов: если тарифы для обязательных видов задает регулятор, предопределяя объем выручки компаний (к примеру, из-за прошлогодней коррекции цен на обязательное страхование объектов повышенной опасности сборы упали сразу вдвое), то рынок добровольного страхования регулируется самими участниками, быстро адаптирующими тарифную линейку к новым условиям. Плюс к этому, если в обязательном страховании большая часть потенциальных клиентов уже охвачена рынком, то в добровольном проникновение, напротив, невелико: для многих россиян – как физических лиц, так и представителей компаний – эти продукты все еще в новинку, и внимание к ним постепенно растет.

Разорительная практика

Нагляднее всего этот контраст заметен в сегменте автострахования, составляющем до трети всего рынка. Программу обязательного страхования авто-владельцев – ОСАГО – не спасает даже рост тарифов, состоявшийся весной прошлого года. Если первые два-три квартала страховщики пользовались «подарком» от ЦБ на фоне старых, все еще низких лимитов выплат (в итоге в 2015 году рост страховых премий обогнал рост компенсаций – +44,2% против +35,7%), то ситуацию последних месяцев эксперты характеризуют как кризисную: по их словам, для некоторых компаний слишком большой портфель по ОСАГО даже послужил причиной закрытия.

Причем виной тому не столько падение продаж автомобилей, сколько сложившаяся не в пользу страховщиков судебная практика. «Создана мощная система, включающая автоюристов, сотрудников ГИБДД, представителей судебной системы, поставивших на поток выкуп убытков у страхователей за часть причитающегося им возмещения с целью максимизации фактических выплат страховых компаний, – говорит директор Центра стратегического анализа рынка страховой компании «Согласие» Андрей Бондаренко. – У ряда крупнейших страховщиков, по статистике Банка России, объем выплат по суду в ОСАГО достигает 25%. Ситуация на уровне отдельных регионов гораздо хуже». Так никакого роста тарифов не хватит, солидарны эксперты. Спасением от фиктивных выплат они видят законодательный перевод компенсации из денежной в натуральную форму, то есть фактический ремонт пострадавшей машины.

Подобная практика уже есть в добровольном автостраховании (каско). Имея здесь пространство для маневра, компании в последние годы провели модернизацию бизнес-модели: помимо компенсаций «натурой» это и более жесткая оценка рисков, и внедрение практики франшиз (освобождения страховщика от компенсации убытков, не превышающих определенной суммы), и работа с владельцами подержанных автомобилей. «Совокупность принятых мер позволила существенно снизить убыточность, отсечь существенную часть мошенников и достигнуть рентабельности бизнеса», – отмечает Бондаренко. В результате, по данным ЦБ, в первом полугодии основным источником рентабельности в рисковом страховании стало именно каско, напоминает эксперт.

Если в этом случае дела страховщиков поддерживают меры оптимизации, то «соседний» вид добровольного страхования – страхование недвижимого имущества – в большей степени растет за счет проснувшегося к нему интереса населения. Он закономерен, считает Антон Легчилин: «За последние годы многие построили или реконструировали загородные дома и дачи. Но в случае чего построить второй такой же дом при нынешних ценах уже не по карману. Поэтому разумные граждане скорее сэкономят на каско, но не на страховой защите своей недвижимости». По словам Геннадия Гальперина, в России застраховано не более 15% всего жилья, поэтому «тут есть куда развиваться».

«Один из новых страховых продуктов, который хотелось бы особо отметить, – это ДМС с франшизой, быстро ставший популярным в текущих экономических реалиях. Франшиза распространяется на поликлиническую и стоматологическую помощь, то есть области, где проблема рационального потребления максимальна. Стационарное же покрытие по умолчанию не предполагает франшизу. Введение франшизы существенно расширяет возможности клиентов. Франшиза позволяет сэкономить на стоимости программы без ущерба объему покрытия, а также дает возможность включить лечебно-профилактические учреждения более высокого уровня без существенного удорожания программы. Так, введение 10%-ной франшизы позволяет добиться экономии 25%. То есть при средней стоимости медицинского плана в Москве 35 тыс. руб. на сотрудника франшиза позволяет снизить стоимость до 27 тыс. руб. Преимущества такого предложения очевидны как для страхователя, так и для застрахованного. Для страхователя это прежде всего возможность не переплачивать за избыточное потребление медицинских услуг; более точно прогнозировать рост бюджета на следующий год ввиду отсутствия эффекта роста обращаемости, характерного для кризисного времени; осознание застрахованными сотрудниками не только ценности, но и стоимости такой льготы соцпакета, как ДМС. Для застрахованного это отсутствие необходимости урезать покрытие, возможность обращаться в клиники более дорогого сегмента и сохранить доступ к широкой программе страхования».

Жизнь без страха

В самом перспективном сегменте – добровольном страховании жизни – сошлись оба фактора: и эффект «низкой базы», и гибкая политика компаний. В январе–июне 2016 года этот вид страхования вырос на 67% в годовом выражении. И это не разовый скачок: по данным исследования Finaccord, в 2011–2015 годах Россия возглавила список самых быстрорастущих рынков страхования жизни со среднегодовым темпом прироста 38%.

Спрос со стороны населения обусловлен исторически, считает Антон Легчилин: после развала СССР страхование жизни долгое время вызывало негативную реакцию со стороны поколения, потерявшего свои деньги из-за гиперинфляции, но теперь ситуация меняется. Свою роль играет и общее старение населения, и пенсионная политика властей, создающая ощущение неопределенности с пенсионными накоплениями, отмечает Норман Уде из СК «Альянс». Да и экономический кризис не препятствует вложениям в страхование жизни, а, наоборот, благоволит им. «Сейчас у населения изменились приоритеты – с массового потребления на сохранение своего здоровья и своих средств. Выросла ценность защиты от рисков», – комментирует директор по продажам «PPF Страхование жизни» Штефан Ванчек.

Компании, между тем, стимулируют новую «моду» за счет разнообразия программ: это может быть кредитное страхование жизни (т. е. в случае наступления страхового случая компания погасит за клиента остаток долга перед банком), инвестиционное (страховой взнос размещается в высокодоходные активы) или смешанное накопительное (средства распределяются по разным каналам). Андрей Бондаренко называет инвестиционные программы драйвером развития всего направления: «Снижение возможностей для инвестирования свободных средств внутри России, ужесточение контроля над российским капиталом в Европе и Северной Америке побуждают россиян искать новые инструменты для вложения средств. Инвестиционное страхование заняло нишу между ПИФами и доверительным управлением». А Штефан Ванчек видит перспективы у смешанного типа: «Смешанное накопительное страхование подходит каждому, поскольку решает целый комплекс финансовых вопросов – от защиты здоровья до формирования накоплений».

Особо эксперты выделяют преимущества страхования жизни в сравнении с самым известным механизмом сбережения средств – банковскими депозитами. Сегодня депозиты утратили свою безальтернативность: малоизвестным банкам, предлагающим привлекательные ставки, доверия мало, а в «надежных» банках как следует не разбогатеешь. «Доходность по продуктам страхования жизни в рублях в прошлом году доходила до 7–8%, что недалеко отстоит от показателей по банковским депозитам. В иностранной валюте доходность составила порядка 4–5%, в то время как у депозитов не превышала 1–2%», – сравнивает Норман Уде. Нередко крупные банки осознанно пытаются переманить средства клиента из депозитных программ в страховые. В конечном итоге страхование жизни выступает тем же депозитом с плавающей ставкой, уверен Сергей Лобанов.

«Наиболее значимым для рынка явлением стало активное и повсеместное распространение максимально дешевых продуктов по страхованию каско, в том числе с франшизой. Сегодня большинство клиентов вынуждены пересматривать свои бюджеты, многие стараются оптимизировать расходы на страхование. Совершенно неразумным в этой ситуации выглядит отказ от страхования имущества (особенно загородных строений), т. к. расходы на страхование несоизмеримы с возможными потерями в случае пожаров, стихийных бедствий и т. п. В сегменте страхования каско все наоборот. Ранее клиенты требовали страхового покрытия в отношении всех мелких убытков. Обращаемость клиентов стремилась к 100%, а стоимость страхования должна была покрывать значительно возросшую стоимость ремонта. Сейчас же большинство клиентов поняли, что нет смысла по небольшой царапине обращаться к страховщику, т. к. в результате им же и придется оплачивать на следующий год значительно возросшую стоимость страхового полиса. Страхование – это покрытие непредсказуемых и крупных убытков (угон, полная гибель или серьезная авария). Вероятность таких страховых случаев небольшая, но зато и стоимость страхования таких рисков значительно ниже. Поэтому в период кризиса наш рынок наконец-то стал активно применять и использовать франшизные продукты, позволяющие оптимизировать расходы на страхование и получать защиту от реальных крупных и катастрофических для клиента убытков».

На здоровье не экономят

В корпоративном страховании происходят аналогичные процессы: кризис побуждает компании не столько урезать страховые расходы, сколько делать на них ставку, стремясь защитить себя от непредвиденных и болезненных затрат. И также предприниматели открываются для новых продуктов. «Российские компании умеют быстро принимать решения, когда речь идет о серьезных рисках для бизнеса. Это касается страхования и убытков от перерыва в производственной деятельности, и ответственности контрагентов, и рисков, связанных с киберугрозами. Все больше компаний осознают растущие внешние угрозы и в случае, когда свести их к нулю не представляется возможным, принимают решение в пользу страхования», – комментирует Норман Уде.

Один из сегментов, демонстрирующих стабильный рост, – страхование имущества предприятий и грузов. Здесь показатели растут из-за увеличения страховой стоимости большинства объектов, а также в связи с запуском мегапроектов – строительства трубопровода «Сила Сибири» и военной инфраструктуры в Арктике, модернизацией металлургических холдингов, разработкой нефтегазоносных месторождений на морском шельфе.

Избежало стагнации и страхование сотрудников компаний, в том числе по линии ДМС. С началом кризиса этот сегмент снизил темпы роста до уровня инфляции и держит их поныне. Впрочем, однозначного толкования этой динамики нет: частично ее формируют инициативные компании, увеличившие бюджеты на ДМС, чтобы привлечь в свои ряды ценных сотрудников, частично же она просто вызвана удорожанием лекарств и больничных услуг. Плюс к этому, многие сотрудники стремятся использовать возможности ДМС по максимуму, предполагая, что скоро их лишат этого шанса или вовсе уволят с работы. Подобная «оздоровительная» активность привела к тому, что сегмент ДМС для многих страховщиков уже стал планово‑убыточным, признает Антон Легчилин.