29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Статья
  3. Дело рук самих прогорающих
Экономика

Дело рук самих прогорающих

Кредиторы и вкладчики банка «Пересвет» рассматривают вариант самостоятельной санации кредитной организации за счет своих средств. Они хотят провести процедуру bail-in — конвертировать свои требования в облигации. Для этого необходимо согласие примерно 70% держателей долга. Но пока еще не все из них даже получили соответствующее предложение. Если договориться не удастся, кредиторам придется заручиться поддержкой государства. Захочет ли оно спасать банк РПЦ, пока не известно. В Ассоциации российских банков приветствуют такую инициативу, хоть и признают, что пойти на нее кредиторы решились от безысходности.

Банк «Пересвет» был основан в 1992 году дочерней структурой Торгово-промышленной палаты России и первый год своего существования назывался «Экспобанком». Затем 44% его акций за 400 миллионов рублей выкупила РПЦ. СМИ писали, что инициатором сделки стал будущий патриарх Кирилл, который тогда возглавлял отдел внешний церковных связей и говорил, что церкви нужен свой банк, чтобы содействовать ее «коммерческой, благотворительной и общественной деятельности», после чего его сразу же избрали в совет директоров.

В дальнейшем доля РПЦ в банке немного увеличилась и последние годы колебалась в районе 49%. Основная деятельность «Пересвета» сводилась к двум направлениям: хранению денег крупных госкомпаний, в основном, энергетических («Русгидро», АО «Энергетические системы Востока», «Мосэнергосбыт»; всего по состоянию на октябрь прошлого года эти организации держали в банке 16 миллиардов рублей) и инвестирование в венчурные фонды, занимающиеся развитием инноваций.

Деятельность этих фондов нередко вызывала вопросы, в том числе и у правоохранительных органов. В мае прошлого года прокуратура Челябинской области пришла к выводу, что деньги «Пересвета», вложенные в компанию «Сберинвест», расходуются неэффективно. Среди проектов — разработка установки по электрогазогенерации из сахарной свеклы, попытка вырабатывать электроэнергию из рисовой шелухи или тепловую энергию из куриного и свиного помета. Из-за таких инвестиций «Пересвет» конфликтовал с некоторыми своими вкладчиками, например, с «Роснано».

Кое-какие кредиторы «Пересвета» имели среди своих руководителей родственников топ-менеджеров банка, а некоторые были связаны с ним, хоть и не афишировали свои контакты. В отдельных случаях эта связь просматривалась в названиях. Так, банк активно кредитовал девелоперскую компанию «Пересвет-инвест», хотя формально она была независима от него.

В октябре прошлого года «Пересвет» оказался на грани банкротства. Аудиторы выяснили, что организация выдавала слишком рискованные кредиты. 12 миллиардов рублей было и вовсе выдано структурам без реальных активов — «Пересвет» был их единственным кредитором. Еще у примерно ста заемщиков обнаружили признаки аффилированности между собой, хотя формально этого было недостаточно для того, чтобы предъявить претензии.

В середине месяца председатель правления «Преесвета» Александр Швец внезапно пропал (в самом банке утверждали, что он проходит лечение в Москве), а еще через четыре дня руководство ограничило выдачу вкладов: не больше ста тысяч рублей или полутора тысяч долларов в одни руки. Сперва такие меры объясняли «возникшим ажиотажем» и обещали снять все ограничения через неделю. Держатели облигаций «Пересвета» тут же попытались избавиться от них, в результате чего доходность за день выросла до 114% годовых.

После этого агентство Standard&Poor's понизило рейтинг банка до CCC-. Неудивительно, что запланированное заранее размещение облигаций не состоялось: потенциальные инвесторы проигнорировали торги. 21 октября ЦБ ввел в «Пересвете» временную администрацию, отстранив руководство банка от исполнения обязанностей. Тогда же руководитель «Роснефти» Игорь Сечин (также возглавляющий совет директоров «Интер РАО», куда входят «Энергетические системы Востока») вместе с коллегами из «Русгидро» и Торгово-промышленной палаты (которые, как выяснилось, тоже хранили средства в «Пересвете») написал письмо Дмитрию Медведеву с просьбой назначить санатором организации подконтрольный «Роснефти» Всероссийский банк развития регионов (ВБРР).

Введенный в октябре Центробанком мораторий на расчеты с кредиторами означает, что до апреля никто из них не сможет получить свои деньги. В этой ситуации некоторые держатели вкладов и облигаций решили самостоятельно помочь «Пересвету» и не допустить его окончательного банкротства. Для этого они хотят прибегнуть к процедуре bail-in. Этот механизм не имеет единой схемы и законодательного регулирования и в каждом отдельном случае осуществляется по-разному. По сути он представляет собой принудительное привлечение средств вкладчиков или кредиторов для спасения организации. Чаще всего деньги конвертируются в акции или субординированные (безотзывные) депозиты по низкой ставке, а сами кредиторы становятся акционерами. Иногда это происходит вовсе без их ведома и согласия, как, например, в 2013 году на Кипре. Тогда местный банковский сектор, привыкший привлекать иностранные инвестиции и заработавший соответствующую репутацию, внезапно для самого себя столкнулся с тем, что общая сумма вкладов достигла 835% от ВВП страны. Ситуация была похожа на исландскую образца 2008 года, но усугублялась еще и тем, что кипрские банки активно инвестировали средства вкладчиков не в надежные инструменты, а в греческие государственные и корпоративные облигации. По многим из них долги в итоге пришлось списать, и это привело к потере четырех миллиардов евро (24% ВВП, или 81% от общего объема инвестиций).

Сильнее всех трудности ощутили на себе Bank of Cyprus и Laiki Bank. Власти Кипра вместе с европейскими чиновниками не нашли лучшего способа ликвидировать «дыры» в их капитале, чем за счет средств вкладчиков. Причем Laiki Bank (работавший под брендом Cyprus Popular Bank) и вовсе прекратил существование, а его застрахованные активы перешли к Bank of Cyprus. Этого, однако, не хватило для полного оздоровления последнего, и ему пришлось запустить bail-in. 47,5% вкладов размером свыше ста тысяч евро конвертированы в акции, а вкладчики поневоле превратились в акционеров (около трети из них были гражданами России и Украины). Одновременно в банке приостановили выдачу средств, а правительство повысило еще и ставку налога на прибыль корпораций — с 10% до 12,5% — и направило новые поступления на нужды кредитной организации. Государство почти успело ввести единовременный налог на все вклады, но в последний момент эту инициативу заблокировал парламент, и от нее пришлось отказаться.

В обмен на эти меры вкупе с обещаниями государства приватизировать в будущем многие госкомпании, сократить бюджетные расходы и повысить эффективность банковского сектора Евросоюз и Международный валютный фонд выделили Никосии кредит в 10 миллиардов евро. Через год в России появился Центр защиты прав акционеров и инвесторов банков Кипра, члены которого пытались самостоятельно обменять свои акции обратно на деньги. В 2015 году Россия реструктуризировала выданный Кипру кредит — ставку снизили с 4,5% до 2,5% годовых, а срок погашения перенесли с 2016 на 2018-21 годы.

К процедуре bail-in нередко прибегают и в других странах, в частности, в США, хоть и в гораздо более скромных масштабах. Так государство старается переложить основные риски с налогоплательщиков на кредиторов, а сами банки стремятся справедливо распределить нагрузку между кредиторами: предполагается, что наиболее крупные из них так или иначе аффилированы с владельцами банка и потому должны нести большую ответственность. Расчет руководства банка, прибегающего к bail-in, строится на том, что новоиспеченные акционеры повысят (пусть и принудительно) платежеспособность организации и в дальнейшем смогут заработать на продаже подорожавших акций.

В России bail-in использовали банки «Таврический» и Фондсервисбанк, принудительно конвертировавшие средства крупных кредиторов — «Ленэнерго» и Роскосмоса — в субординированные депозиты на 20 и 10 лет. Год назад замминистра финансов Алексей Моисеев предлагал применять bail-in для спасения банков, которым грозит банкротство. «Для депозитов физлиц, начиная от ста миллионов или как-то так. Не миллион, не два, не десять. Сумма еще не определена, но она будет очень значительной. Это какие-то отдельные физлица, которые по экономической сути являются как юридические», — говорил чиновник. В мае зампред ЦБ Михаил Сухов допустил, что механизм bail-in теоретически может быть введен, но не раньше 2017 года: «Законодательство о bail-in должно внедряться тогда, когда интенсивность ухода банков с рынка немного снизится; контур банков, где проблемы локальные могут быть решены с участием кредиторов, будет более заметным».

Председатель комиссии по финансовому анализу и антикризисному управлению Российской коллегии аудиторов Иван Рыков считает, что процедура bail-in достойна внимания и может использоваться, но только в добровольном порядке. «Защита своих инвестиций — право каждого инвестора, она не может стать обязанностью. Государство не может диктовать свои условия в этом вопросе», — отметил он в беседе с «Профилем».

С ним согласен исполнительный вице-президент Ассоциации российских банков (АРБ) Сергей Григорян: «Мы за добровольный формат. Вы не можете заставить кредитора банка заниматься банковским бизнесом только потому, что он оказался его кредитором. Это будет похоже как раз на кипрский вариант, а не на цивилизованный рыночный формат. Скоро мы планируем обсудить в том числе и вопросы bail-in с министром финансов, который примет участие в президиуме АРБ».

Специалисты говорили, что законодательное внедрение bail-in будет сопряжено со множеством нюансов. Банкиры задавались вопросами: стоит ли применять процедуру только к крупным, системно значимым банкам или же ко всем; какие именно инструменты следует конвертировать в капитал «больного» банка; какие требования предъявлять к новым акционерам спасаемой организации; какую роль будут играть государственные структуры — Центробанк и Агентство по страхованию вкладов.

Впрочем, власти предлагают и другие новшества в деле спасения проблемных банков. Летом прошлого года глава ЦБ Эльвира Набиуллина анонсировала создание фонда консолидации банковского сектора. Предполагается, что он будет напрямую, без посредников в виде банков-санаторов, входить в капитал спасаемых организаций. Финансирование фонда возьмет на себя регулятор. По словам Набиуллиной, процесс санации станет дешевым, быстрым, управляемым и эффективным.

Но пока фонда еще нет, группа кредиторов «Пересвета», суммарно владеющая требованиями на 71 миллиард рублей, решила взять инициативу в свои руки. Они предлагают конвертировать 85-90% от своей дебиторской задолженности в субординированные 15-летние облигации по ставке 0,51% годовых. Остальные 10-15% кредиторы рассчитывают получить обратно деньгами. Случай «Пересвета» является нестандартным именно из-за того, с идеей bail-in выступило не руководство банка и не государство, а сами пострадавшие.

Впрочем, план не выглядит безупречным. Для его реализации договориться придется всем кредиторам банка. По данным РБК, многим из них еще даже не направили предложение. Если консенсус не будет найден, понадобится помощь государства, ведь размер «дыры» в капитале «Пересвета» достиг 125 миллиардов рублей (средства группы кредиторов покрывают только 56,8% от необходимой банку суммы).

А вот согласится ли государство участвовать в процедуре bail-in на предложенных кредиторами условиях, пока неясно. В прошлом году ходили слухи о том, что ЦБ откажется финансировать такую санацию, а это значит, что ее организаторам придется самостоятельно собирать все 125 миллиардов. Некоторые кредиторы надеются, что регулятор все же выделит 20-30 миллиардов рублей, а на их долю ляжет около 70% долга «Пересвета» (87,5 миллиарда рублей).

Исполнительный вице-президент АСВ Сергей Григорян считает, что кредиторы «Пересвета» оказались в безвыходном положении. «Структура акционеров этого банка известна, и там видно, что почти никто профессионально банковским бизнесом раньше не занимался. Поэтому в данном случае ситуация идет от безысходности. Но в целом процедура bail-in достойна не только внимания, но и широкого применения. Даже в России есть удачные примеры», — отметил он в разговоре с «Профилем».

«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Государство однозначно заинтересовано в стабильности банковской системы. Но активная роль принадлежит именно кредиторам, и спасение их денег зависит от их собственных действий. Банкротство банка будет означать, что они вовсе ничего не получат, поэтому другого выхода у них нет. Другое дело, что все равно нужно обращаться к государству, предлагать, просить оказать помощь и содействие. Без этого не получится ничего. Наша система банкротства, в отличие от большинства западных, несовершенна. Она не предполагает возможности легкой смены собственника банка. Над этим государству нужно работать, в том числе и в направлении bail-in. Но только добровольно», — подчеркнул Иван Рыков из Российской коллегии аудиторов.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «Профиль».

Реклама
Реклама
Реклама