Путин турок не простил

Турецкие ВВС 24 ноября 2015 года сбили в сирийском небе бомбардировщик Су‑24. 27 июня 2016‑го президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принес извинения за трагический инцидент, а президент России Владимир Путин их принял. Формально политический кризис завершен. Но за короткий срок (216 дней) он успел нанести мощный удар по экономике: по данным Центра международной торговли Москвы (ЦМТ), в первом полугодии 2016 года российско-турецкий товарооборот упал на 59% в годовом выражении. Как показали события следующих месяцев, восстановить деловые связи и совместные проекты с той же скоростью не получается. И главная причина этого даже не интересы российских чиновников и лоббистов, а настроения самого Путина: как считают турецкие собеседники «Профиля», он так и не простил «удара в спину», что сдерживает двусторонние отношения по всем фронтам.

Чартер уходит в небо

Первой «мерой экономического характера», введенной в РФ против Турции, стал запрет на чартерные авиаперевозки и «рекомендация» туроператорам воздержаться от продаж на турецком направлении. С туризма же началось снятие санкций после примирения. 29 июня 2016 года о скорой ликвидации ограничений для отдыхающих заявил Путин, а вице-премьер Аркадий Дворкович пообещал отменить запрет на чартеры на уровне правительства «в самые ближайшие дни». Туроператоры это приветствовали: у многих оставались незадействованные полетные мощности, которые было бы очень кстати «загрузить» Турцией на остаток летнего сезона (см. «На радость туркам» в «Профиле» № 24 от 4 июля 2016 г.).

Но обещанного пришлось дожидаться неделями. В какой-то момент дошло до курьеза: 7 июля ANEX Tour снарядил первый чартер в Турцию из санкт-петербургского аэропорта «Пулково» – самолет пришлось разворачивать чуть ли не на взлетной полосе. И хотя предлагать туры на турецкий берег операторы уже могли, полеты регулярными рейсами выходили на 20–30% дороже и не вызвали интереса у публики.

Чартерные полеты власти разрешили только в начале сентября. Как предполагали СМИ, заминка вышла не случайно: в отсутствие бюджетного зарубежья (Турции и Египта) черноморские курорты летом получили рост турпотока на 10–25%. В «бархатный» сезон туроператоры работали по Турции в усеченном режиме (в день отправлялось порядка 10 чартеров), хотя турецкая сторона проявляла максимум гостеприимства, субсидируя авиаперевозки и предоставляя скидки на размещение в отелях по программам господдержки. Министр экономики Турции Нихат Зейбекчи даже пообещал обеспечить россиянам возможность расплачиваться рублями. Месяц назад Сбербанк и турецкий Denizbank анонсировали внедрение системы рублевой оплаты для туристов.

Впрочем, остается еще и фактор безопасности, о котором российские власти настойчиво напоминают согражданам, хотя в последние месяцы в Турции стало спокойнее. «Каждый человек, который отправляется в Турцию, должен серьезно подумать, прежде чем это делать, потому что теракты происходят почти каждый день», – заявил в декабре замглавы МИД РФ Олег Сыромолотов.

«Туризм – единственное направление, где российские санкции в целом сняты. Но узнать, насколько вырастет поток туристов, восстановится ли он до «мирного» уровня, мы сможем только во время летнего сезона», – говорит в беседе с «Профилем» турецкий обозреватель, ведущий аналитической передачи о российско-турецких отношениях «Иной взгляд на мир» на телеканале Tele 1 Хакан Аксай.

«Помидорные» санкции

Не менее резонансной статьей санкций стало ограничение продуктового импорта из Турции: по данным ЦМТ, в первом квартале 2016‑го он сократился до $128 млн с $466 млн годом ранее. На фоне новостей об извинениях Эрдогана эксперты посчитали, что за отменой продэмбарго дело не станет. Так, в Национальном союзе производителей овощей предположили, что на возобновление поставок уйдет месяц-полтора. Но уже 30 июня премьер-министр Дмитрий Медведев предложил правительству отменять ограничения «поэтапно», «тщательно прорабатывая» вопрос. А спустя неделю добавил: «Решений никаких не приняли. Мы будем обсуждать с турецкими партнерами, чего и как. Но это не значит, что немедленно побежали и все открыли».

Горячим сторонником такой позиции выступило Министерство сельского хозяйства РФ. 16 июля его глава Александр Ткачев заявил, что вопрос о снятии эмбарго не стоит на повестке дня: «Мы прекрасно понимаем, насколько это для нас опасно. Открытие турецкого рынка больно ударит. Мы не будем торопиться с этим решением». Со своей стороны, импорт сдерживал подчиняющийся Минсельхозу Россельхознадзор, который с некоторых пор особо тщательно проверяет поставки из Турции (весной из-за санитарных претензий ведомство запретило ввоз в Россию турецких кабачков, баклажанов, перцев, тыкв, гранатов и салата, де-факто расширив эмбарго). В августе в Россельхознадзоре заявили, что ожидают от Турции «принципиально иного подхода к обеспечению фитосанитарного благополучия», поэтому об отмене продуктовых санкций и говорить нечего.

Первое послабление случилось 9 октября: Москва сняла запрет на ввоз цитрусовых и косточковых фруктов (апельсины, мандарины, абрикосы, персики, сливы). Как объяснил Путин, сделали это потому, что в России они не растут. Но список запрещенных товаров этим сократился незначительно: в нем по-прежнему фигурируют виноград, яблоки, груши, клубника, помидоры, лук, цветная капуста, брокколи, огурцы, куры, индейка, соль, гвоздики.

Главный камень преткновения – помидоры: если доля Турции на российских прилавках по всему спектру санкционных продуктов составляла 16%, то в поставках помидоров она достигала 65% (данные ЦМТ). Здесь же были достигнуты основные успехи импортозамещения: если в целом в январе–июле 2016 года тепличных овощей в России собрали на 20% больше, чем годом ранее, то помидоров – больше на 55% (данные Минсельхоза РФ). В ноябре Минсельхоз предложил правительству продлить «помидорные» санкции против Турции еще на два-три года.

Ропот нарастает

Судьба остальных экономических санкций сложилась по-разному. Среди них были и декларативные меры – например, заморозка деятельности смешанной межправительственной российско-турецкой комиссии и переговоров по программе торгово‑экономического, научно-технического и культурного сотрудничества на 2016–2019 годы. В конце июля Алексей Улюкаев, тогдашний глава Минэкономразвития РФ, сообщил, что принято решение восстановить эти проекты.

«Реальные» же санкции, в частности запрет на деятельность в РФ турецких юрлиц в сферах проектирования, строительства, госзаказа, деревообработки, в гостиничном и туристическом бизнесе (за исключением 53 компаний), по-прежнему в силе. Кроме того, российские власти с трудом отказываются от «неформальных» санкций. Так, в разгар кризиса даже у товаров, не включенных в стоп-лист, возникли проблемы на таможне: как признавались турецкие бизнесмены, вместо выборочных проверок пограничники перешли на режим «100% досмотра», отслеживая в документах «каждую запятую» в поисках ошибок (см. «Когда ханы дерутся» в «Профиле» № 14 от 18 апреля 2016 г.). Не случайно в январе–июне импорт в РФ турецкой одежды сократился на 48% в годовом выражении, обуви – на 68%, кожи и комплектующих – на 46% (данные Turkstat и ЦНТ).

Как рассказал «Профилю» владелец группы компаний AGS, экс-глава Российско-турецкого союза предпринимателей Али Галип Савашир, через «100% досмотр» приходится проходить и сейчас, хотя процесс несколько облегчился. Не менее серьезная проблема, по словам Савашира, – отказ российских компаний от сотрудничества с турками, повсеместно наблюдавшийся на волне кризиса. Это создало проблемы и его компании, говорит бизнесмен: «Партнеры сомневались, брать ли наш товар: с одной стороны, страх сделать что-то не так, с другой – нежелание остаться без поставок для своего производства. Мы же в трудные месяцы продолжали привозить свою продукцию, что давалось с трудом. И в итоге убедили контрагентов в своей пунктуальности. Постепенно те, кто отказался от нас, возвращаются, хотя и медленно».

Но подобных жестов доброй воли туркам уже недостаточно: чем дальше, тем настойчивее их призывы покончить с запретами без каких-либо оговорок. В июле снять эмбарго просил министр экономики Зейбекчи. В ноябре к просьбам подключился глава турецкого МИД Мевлют Чавушоглу. «Необходимо снять секторальные ограничения для компаний и предпринимателей, чтобы турецко-российское сотрудничество шло к новым горизонтам», – заявил он. В декабре визит в Россию нанес премьер-министр Бинали Йылдырым. «Мы должны повысить уровень отношений до состояния 2 ноября 2015 года и выше. Мы достигли товарооборота в $36 млрд. Стомиллиардный товарооборот является реализуемой целью. Верю, что мы можем осуществить это. В связи с этим необходимо сделать некоторые шаги в плане прекращения ограничений», – сообщил он. Ожидалось, что об этих шагах объявят по итогам переговоров Йылдырыма с Медведевым, но встреча премьеров прошла без новостей.

Нотки разочарования можно уловить и в публикациях турецких СМИ. «Россия будет продолжать использовать этот кризис против Турции. Она сделает его предметом торга, чтобы покупать товары по более подходящей цене», – предположила в июле газета Du¨nya. «Несмотря на извинения, которые принесла Турция, Москва действует крайне осторожно, не демонстрирует особенного желания», – констатировал портал Odatv.com в октябре. «Турция пытается быстро восстановить отношения, российская же сторона всячески растягивает процесс во времени», – писала газета Habertu¨rk в декабре.

«Эта тема присутствует в публичном пространстве Турции, – отмечает Хакан Аксай. – На уровне политиков она обсуждается реже, поскольку их заботы сейчас связаны с референдумом об изменении Конституции, назначенным на 16 апреля. Но бизнесмены недовольны тем, что помирились с Россией вроде бы давно, а толку от этого мало. Они понимают, что чем дольше продолжается режим санкций, тем сложнее будет отвоевать нишу на российском рынке. Крупные проекты в строительстве и торговле заморожены, наработанные бизнес-связи под угрозой. Иными словами, полноценное сотрудничество не восстановилось. Разрушить легко, воссоздать – сложно».

Как утверждает Аксай, Россия проявила инициативу только там, где ей было выгодно, а именно: в разморозке проекта газопровода «Турецкий поток» (в начале декабря страны подписали соответствующее межправительственное соглашение, причем Анкара ратифицировала его раньше Москвы). По словам эксперта, перед этим медлительность РФ в снятии санкций частично объяснялась желанием оказать давление на турок в вопросе с газопроводом.

Визовый заслон

К экономическим санкциям добавляются «гуманитарные» – отмена безвизового режима въезда в Россию для турок и запрет на их прием на работу. Обе меры действуют с 1 января 2016 года по сегодняшний день без изъятий. Хотя попытки добиться послаблений со стороны Турции были: в октябре о переговорах по визовому вопросу рассказывал Нихат Зейбекчи. Впрочем, тогда же Алексей Улюкаев заметил, что отменять визы рано из соображений безопасности. «Мы не хотели бы экспорта рисков на нашу территорию», – пояснил он. А в декабре, после убийства в Анкаре посла России Андрея Карлова, по данным «Известий», Москва вовсе заморозила подобные переговоры.

«В Турции надеются, что визы будут отменены в течение 2017 года. Но когда и на каком основании это должно произойти, никто не понимает, – говорит Хакан Аксай. – Кстати, проблемы с въездом турок в Россию этим не исчерпываются. В разгар кризиса была распространена практика задержки их в аэропортах, долгих допросов и т. д. Некоторых могли развернуть обратно, даже если все документы были в порядке. Так продолжалось еще много месяцев после извинений Эрдогана. В последнее время стало получше, хотя еще далеко от идеала». «Визовый режим – самая тяжелая часть санкций для турецкой диаспоры в России, – подтверждает Али Галип Савашир. – Предприниматели не могут спокойно приехать в Россию, чтобы провести переговоры, создать компанию, управлять ею. Те, кто не смог продлить визу, возвращаются в Турцию».

Всего за полтора месяца после крушения Су‑24 число российских турок, состоящих на учете в ФМС РФ, сократилось с 86,8 тыс. до 77 тыс. человек. Несмотря на расшаркивания политиков, обратно они не возвращаются и уже вряд ли вернутся, утверждают собеседники «Профиля». Хотя во многих случаях речь шла об «обрусевших» турках, проживших здесь более 10 лет, построивших карьеру и даже создавших семьи.

Не забудем, не простим

«Самолетный» кризис, в том числе его постиюньская «мирная» фаза, продемонстрировал беспомощность бизнес-сообщества в отстаивании своих интересов. «Многочисленные российско-турецкие объединения тихо жалуются, кивают друг на друга, но никто ничего не предпринимает: боятся. И хотя 9–10 марта параллельно с переговорами президентов Путина и Эрдогана в Москве пройдет российско-турецкий форум общественности (РТФО), бизнес и дальше будет оставаться в тени политических процессов», – считает Аксай.

Это предположение «Профилю» подтвердили в Российско-турецком деловом совете при Торгово‑промышленной палате РФ. «Не нужно питать больших надежд, у президентов будет рабочая встреча без решения глобальных вопросов. Прорыва в вопросе санкций ждать не стоит. Как показывает жизнь, такие ситуации разрешаются постепенно», – сообщил представитель совета.

По мнению Аксая, о том, что переговоры 9–10 марта не принесут заметного облегчения турецкому бизнесу, говорит весь последний ход событий: «Выглядит так, что не пускать турок в Россию – осознанная политика. И тут дело не в локальных задачах министерств, а в том, как на ситуацию смотрит Путин. А он, кажется, до конца не забыл ни атаку на Су‑24, ни убийство посла Карлова. Обида остается, из-за чего пробуксовывают различные аспекты российско-турецкого сотрудничества. Был бы четкий сигнал от Путина – давно бы сняли санкции».

«В этих условиях экономические вопросы в повестке саммита, скорее всего, отодвигаются на задний план, – продолжает эксперт. – Первостепенное место будет занимать сирийское урегулирование. Ведь это, по сути, единственное, что сейчас связывает Россию и Турцию. И дальнейшие подвижки по санкциям будут зависеть от развития ситуации в Сирии. Не дай Бог произойдет какой-нибудь инцидент, даже случайный, и санкции не только не будут сняты, но и усилятся. Это опасная ситуация, поскольку войска РФ и Турции и поддерживаемые ими сирийские силы располагаются близко друг к другу, что потенциально может привести к конфликтам. Ведь у Анкары тоже накопились претензии к Москве. Бомбардировка 9 февраля в районе Эль-Баба, где были убиты несколько турок, – действительно ошибка российского самолета или предупреждение? В турецких СМИ встречаются разные версии. Вспоминают они и об убийстве трех турок 24 ноября 2016 года, в годовщину крушения Су‑24. Что это было – некий знак от Москвы?

Фактически охлаждение российско-турецких отношений началось не 24 ноября 2015 года, а гораздо раньше. Они были почти идеальными с декабря 2004 года, когда Путин нанес свой первый визит в Турцию, до 2011‑го, когда проявились первые разногласия по сирийскому вопросу. Дальше начались проблемы, градус которых то нарастал, то снижался. Летом 2016 года идиллия не вернулась. И вряд ли вернется 10 марта 2017‑го».

По мнению Аксая, выход из этой ситуации только один – наращивать сотрудничество в других сферах, кроме военно-политической, развивая торговые, социальные и культурные контакты: «Если два народа объединяет множество связей, то разногласия преодолеваются легче».