Пресловутый «пузырь» стал предметом спора, который на Питерском международном экономическом форуме (ПМЭФ‑2019) затеяли министр экономического развития Максим Орешкин и глава Центробанка Эльвира Набиуллина. Руководитель МЭР сетовал, что рынок потребкредитования растет слишком быстро – за последние 12 месяцев плюс 1,8 трлн рублей, или 30% в годовом исчислении. Речь идет о необеспеченных кредитах.
По мнению Орешкина, при неустойчивой динамике ВВП это может привести к перегреву рынка и спровоцировать рецессию уже к 2021 году. Набиуллина, конечно же, заявила, что «с этим тезисом абсолютно не согласна», отметив среди прочего, что кредиты люди берут не от хорошей жизни и ответственным чиновникам стоит подумать о том, как повысить доходы и уровень жизни сограждан. Вдобавок проведенная регулятором реформа сделала нашу банковскую систему устойчивой к подобным вызовам. Кто прав?
Призрак кризиса
Словосочетание «кредитный пузырь» невольно заставляет вспомнить ипотечный кризис 2007 года в США, ставший триггером для глобального экономического катаклизма. Схема была похожей: стремительный рост рынка за счет рискованных кредитов, затем массовые невыплаты и банкротства заемщиков, обесценивание заложенной недвижимости, проблемы финансовых компаний и т. д. Причем пока вся цепочка раскручивалась, многие экономисты и здесь, и за рубежом смотрели на происходящее довольно спокойно. Помню, как в 2008‑м, где-то за пару месяцев до начала кризиса, в РИА «Новости» проводилась дискуссия, где ведущие банковские аналитики успокаивали: мол, да, есть некоторая турбулентность из-за проблем на американском ипотечном рынке, но чтобы это привело к экономическому кризису – вряд ли. А потом оно жахнуло…
Конечно, сравнивать нашу ситуацию с американской можно лишь очень условно. Гипотетический сценарий схож, но масштабы совершенно разные – размеры финансового сектора США несопоставимы с размером российского. У нас, по словам главного экономиста и руководителя Центра макроэкономического анализа Альфа-банка Натальи Орловой, банковские активы составляют около 100% ВВП, а у них «процентов 200, если не больше». При том, что американский ВВП в 13,5 раза больше российского.
У главы МЭР Максима Орешкина и главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной разные взгляды на развитие экономики, но их теоретический спор имеет мало отношения к реальной жизни граждан России
Сергей Карпухин / ТАССИ все же большинство опрошенных «Профилем» экспертов согласны: «пузырь» на рынке потребительского кредитования постепенно надувается, и риск его схлопывания действительно есть. В 2017‑м и 2018‑м прирост в этом секторе составлял около 20% в год в реальном выражении и около 24% в номинальном. Сегодня, по оценкам МФО «Домашние деньги», в среднем каждый россиянин должен банкам 150 тыс. рублей. Это еще не перегрев, суммарный рынок розничных кредитов Наталья Орлова оценивает в 14–15% ВВП. В 2013 году, когда экономисты говорили об уже надувшемся «пузыре», данный показатель был выше, где-то 17% ВВП. Закредитованность граждан тоже была значительно больше, в неипотечном сегменте она составляла 170%, а сейчас – примерно 130%. По прогнозу эксперта, при сохранении сегодняшних показателей роста к 2021 году по уровню закредитованности мы выйдем на позиции конца 2013‑го.
Но главная проблема не в кредитах как таковых. «У нас высокими темпами растет потребкредитование на фоне того, что реальные располагаемые доходы граждан снижаются, – пояснил известный экономист, советник по макроэкономике гендиректора компании «Брокер Открытие» Сергей Хестанов. – И если не будут предприняты какие-то меры, то кризис как минимум в сегменте потребкредитования нам обеспечен».
Экономика, можно сказать, топчется на месте, люди беднеют и вынуждены занимать, просто для того чтобы сохранить привычный уровень потребления. Посмотрим статистику. Согласно исследованию Росстата под названием «Доходы, расходы и потребление домашних хозяйств», примерно половине российских семей (48,2%) их доходов хватает только на еду и одежду. Приобрести товары длительного пользования – смартфон, бытовую технику, мебель и т. д. – они не могут.
Среди молодых семей и семей из неработающих пенсионеров этот показатель еще выше: соответственно 59,2% и 57,9%. Более того, почти 15% семей сообщили, что денег им хватает лишь на еду, а покупка одежды и оплата услуг ЖКХ уже вызывают затруднения. Среди многодетных семей таких 28,3%, среди семей из неработающих пенсионеров – 30,4%.
Стоит ли удивляться, что люди берут кредиты не на покупку каких-то дорогих вещей, автомобилей, поездки в отпуск или ремонт, а просто на повседневные нужды. Больше всего подобных займов делается на рынке микрокредитования. По данным исследования, проведенного финансовой компанией «Юником 24», около 45% клиентов микрофинансовых организаций оформляют займы для поддержания текущего образа жизни и покупки товаров первой необходимости.
Из двух зол
Другой вопрос, что Центробанк как регулятор эту проблему видит давно и предпринимает шаги для ее решения. Суть этих шагов – в повышении норм резервирования, из-за чего банкам становится менее выгодно выдавать кредиты. А поскольку ужесточать нормы довольно легко, то опасность перегрева кредитного рынка, конечно, существует, но она не слишком грозная, так как у регулятора есть все возможности «остудить» рынок, прежде чем его бурный рост приведет к каким-то нехорошим последствиям.
Но и сдерживание рынка тоже чревато проблемами. По версии директора Института стратегического анализа компании ФБК Игоря Николаева, именно потребительское кредитование является сейчас важным стимулом для роста розничного рынка. Это значит, что ужесточение регламентов по выдаче потребкредитов приведет к снижению потребительской активности со всеми вытекающими негативными последствиями как для ритейла, так и для экономики в целом.
В общем, и так плохо, и так. Но, как полагает Сергей Хестанов, из двух зол нужно выбрать меньшее. А поскольку вклад потребительского спроса в прирост ВВП весьма скромен, то лучше на долю процента притормозить экономический рост, чем ждать, пока «кредитный пузырь» надуется, лопнет и мы получим несколько миллионов обанкротившихся домохозяйств со всеми сопутствующими проблемами.
Впрочем, есть и иное мнение: профессор факультета финансов и банковского дела РАНХиГС Юрий Юденков заявил «Профилю», что никакого «пузыря» «даже близко нет», а объемы кредитов, выданных у нас и в западных странах, «несопоставимы». Заявление Орешкина, по его словам, было сделано исключительно в пику главе Центробанка. «Моя позиция состоит в том, что давайте, кредитуйте, кредитуйте и кредитуйте», – подчеркнул собеседник журнала.
Еще одна проблема заключается в том, что степень угроз, связанных с возможными банкротствами российских заемщиков, мы можем оценить лишь довольно грубо и приблизительно, поскольку в стране до сих пор нет полной базы всех кредитов всех граждан. Особенно это касается микрофинансовых организаций. Лучшее, чем располагает регулятор в лице ЦБ, – это экспертные оценки, которые базируются на опросах фокус-групп. Да, Центробанк предлагает создать централизованный реестр кредитов, но пока такая возможность только обсуждается.
Гнев площадей
Единственным хорошим решением в этой ситуации было бы повысить доходы граждан, чтобы им не приходилось брать ненужные кредиты и была возможность обслуживать уже взятые. К сожалению, какого-то относительно простого и быстрого способа повысить доходы не существует. Это работа на десятилетия, поскольку обеспечить необходимый рост можно только через ускорение экономики, а с этим дела идут не ахти. По итогам первого квартала прирост ВВП составил 0,5%. Данных за второй квартал пока нет, а что касается годовых показателей, то Центробанк, например, снизил прогноз по экономическому росту на 2019 год с 1,2–1,7% до 1–1,5%. Агентство Fitch в июне понизило прогноз с 1,5% до 1,2%.
Есть еще ряд косвенных индикаторов, которые говорят о потребительской и деловой активности наших граждан и бизнеса. Так, в мае рынок подержанных авто, который всегда падает меньше, чем рынок новых, просел больше чем на 12%. Объемы погрузки на железнодорожном транспорте снизились на 3,4%, а продажи коммерческих грузовиков просели больше чем на 20%. «Эти показатели говорят о том, что в экономике как-то все не очень хорошо», – подытоживает Игорь Николаев из ФБК.
Есть, разумеется, совсем простой способ поднять доходы россиян – для этого надо повысить пенсии и зарплаты бюджетникам. Но выдержит ли это бюджет? Пока нефть стоит довольно дорого и с российским бюджетом все хорошо, профицит бюджета с учетом последних июньских корректировок составляет 1,7% ВВП. Но что будет завтра, никто не знает. Российские и зарубежные экономисты на полном серьезе обсуждают возможность снижения барреля до $40 и даже $30, если, например, будет разрушена сделка ОПЕК+.
Да и вообще над российской экономикой дамокловым мечом висят так называемые не реализовавшиеся внешние риски. Их три – уже упомянутые цены на нефть, возможность новых, более жестких экономических санкций (прежде всего со стороны США) и, наконец, риск вхождения мировой экономики в очередной циклический кризис. «Спусковой крючок для этого кризиса тоже уже есть. Я имею в виду торговую войну между США и Китаем», – подчеркнул Игорь Николаев. Это все представляет собой риски сваливания в рецессию, причем более реальные, чем «пузырь» на рынке потребкредитования или падение доходов наших сограждан.
На этом фоне фактор снижения доходов россиян в моменте выглядит не так грозно, и для экономики он, скажем так, средний. За пять лет падение доходов в зависимости от методик оценки составило где-то от 8% до 11%. Это грустно, но от этого, как говорится, не умирают. Опасность, по словам Сергея Хестанова, в другом – когда доходы людей падают слишком долго, в обществе накапливается усталость, которая может привести к утрате социальной стабильности. Как раз об этом недавно говорил глава Счетной палаты Алексей Кудрин. По словам чиновника, бедность, которая «в России стала позором» нашей страны, грозит привести к «социальному взрыву. Сейчас за чертой бедности находятся 12,5 млн человек». Довольно смелое высказывание. Но, как отмечают некоторые наблюдатели, Кудрин – человек достаточно ответственный, и раз он публично такое заявляет, значит, власти действительно осознают эту проблему.
