Если ситуация и впрямь выйдет из-под контроля, государству останется либо в пожарном режиме наводить порядок вручную, либо отказаться от регулирования розничных цен. «Профиль» решил выяснить, что происходит на самом деле.
Как это было, и как это будет
Бензиновый кризис 2018-го был спровоцирован ослаблением рубля и повышением мировых котировок на нефть и нефтепродукты. К этому добавилась фискальная политика государства, делающая экспорт углеводородов более предпочтительным по сравнению с реализацией их на внутреннем рынке. А в результате власти почти полгода не могли обуздать рост внутренних цен на бензин и дизель. И вот вся эта неприятная история может повториться: нефть подорожала, рубль довольно слаб, налоги, по утверждению нефтяников (они же переработчики и экспортеры), мотивируют их смотреть в сторону чужих рынков.
«Никто не ожидал такого быстрого восстановления нефтяного рынка, никто не ожидал, что мы уже в марте будем иметь цены под $70 за баррель по марке Brent», – заявил «Профилю» главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов. Действительно, в конце прошлого года экономисты и эксперты ТЭК предсказывали, что стоимость нефти в 2021-м будет колебаться в коридоре от $50 до $60 за баррель. Цифра 70 тоже порой звучала, но редко, и предполагалось, что такой показатель если и будет достигнут, то не ранее осени. Из-за отмеченного подорожания, по словам президента Независимого топливного союза (НТС) Павла Баженова, так называемый нетбэк (выручка от экспорта сырья за вычетом налогов и расходов на транспортировку) при продаже тонны нефти на 10 тыс. рублей выше по сравнению с тем, что можно получить на внутреннем рынке.
Снова в рост: эксперты объяснили, почему бензин в России может только дорожать
Обычно подорожание черного золота сопровождается укреплением рубля, и это сглаживает перекос в сторону экспортной альтернативы. Однако сегодня Минфин проводит дополнительную закупку долларов, поэтому российская валюта остается слабой. Такая политика помогает государству пополнять казну, финансировать нацпроекты и выполнять бюджетные обязательства, но она же демотивирует отечественную нефтепереработку играть на внутреннем рынке.
Просто для сравнения: в феврале 2020 года (перед самым падением) баррель стоил $49,67, за доллар давали 69,7 руб., а в середине марта 2021-го при цене нефти около $68 американский доллар стоил 73,5 руб. То есть нефть подорожала примерно на 27%, а рубль, напротив, ослаб. Нынешнее соотношение нефтяных цен и курса российской валюты действительно напоминает то, что наблюдалось весной 2018-го: в марте баррель стоил $69,34, доллар – 70,35 руб.; в апреле баррель поднялся до $74,62, рубль ослаб до 74,27 руб. за $1.
К слову, представители топливных компаний впервые заговорили о росте оптовых цен на бензин еще в январе, но полагали, что это временный тренд и где-нибудь в феврале ситуация стабилизируется. Но нет. Теперь уже эксперты Счетной палаты в отчете за 2020 год говорят о риске «повторения роста розничных цен на топливо» и возможности возникновения социальной напряженности.
Коварный апрель
«Конечно, есть чего бояться, они (Счетная палата. – «Профиль») не фантазируют и даже не сгущают краски. Ситуация выглядит очень плохо, очевидно, что сейчас есть кризис на топливном рынке», – так прокомментировал положение дел Павел Баженов. По его словам, закупочные цены, по которым нефтяные холдинги предлагают бензин независимым АЗС, в ряде регионов уже превысили розничные цены, установленные на заправках, принадлежащих самим нефтяным компаниям. Диспаритет между оптом и розницей объясняется тем, что в оптовом сегменте у нас действует рыночное ценообразование, а динамика розничных цен повинуется воле российских властей. И эта воля предписывает бензину дорожать строго в рамках среднегодового значения инфляции.
Но запас прочности у независимых продавцов невелик – уже сейчас из регионов приходят сообщения о подорожании моторного топлива на АЗС. А в апреле–мае нас ждет сезонное повышение спроса и цен на бензин, которое еще больше разогреет ситуацию.
Наконец, есть еще один фактор, подталкивающий рынок к кризису, о нем говорят игроки топливного рынка – это налоговая политика государства. В начале года на 4% вырос акциз; в рамках завершения налогового маневра снижены экспортные пошлины на нефтепродукты; также была проиндексирована расчетная цена, от которой считается демпфер. Все это привело к тому, что с точки зрения налогообложения экспорт стал еще более привлекательным, нежели отгрузка на внутренний рынок.
Разумеется, алармистские настроения разделяют не все. Сразу после сообщений СМИ о прогнозе Счетной палаты замминистра энергетики Павел Сорокин дал интервью, в котором заверил, что ничего страшного не происходит и предпосылок для повторения событий 2018-го в ведомстве не наблюдают. По словам чиновника, благодаря принятым мерам «на последних четырех торговых сессиях уже наблюдается снижение оптовых цен на бензин», а нефтяные компании снабжают внутренний рынок нефтепродуктами в полном объеме, и товарные запасы бензина с начала февраля выросли более чем на треть. К середине марта они превысили 1,55 млн тонн, при том что правительство ставило задачу к маю довести этот показатель до 1,6 млн тонн.
Демпфер раздора
Отдельные проблемы на топливном рынке есть, этого нельзя не признать, и напряжение присутствует, полагает Алексей Громов, однако до полномасштабного кризиса ситуация «точно недотягивает». Эксперт отмечает, что после событий 2018 года Министерством энергетики был разработан «достаточно эффективный механизм отрицательного акциза и демпфера». Они призваны максимально нивелировать последствия скачков мировых цен на нефть и нефтепродукты, чтобы взлеты и падения котировок не отражались на стоимости бензина внутри страны.
Схема работает примерно следующим образом: когда экспортные цены на бензин растут, государство дает нефтяникам налоговый вычет при производстве топлива для внутреннего рынка; если экспортные цены снижаются, демпфер работает как дополнительный налог в пользу казны. «На протяжении 2019–2020 годов этот механизм показал свою эффективность. Он работал и позволял достаточно уверенно сглаживать резкие колебания мировых цен на нефть», – подчеркнул Громов.
Собеседник «Профиля» также уверен, что сегодня российская нефтепереработка обеспечена господдержкой на очень хорошем уровне и за счет механизмов демпфера и отрицательного акциза государство, по сути, софинансирует российских переработчиков, чтобы те обеспечивали прежде всего потребности внутреннего рынка. «В той же Западной Европе местные НПЗ давно уже работают с маржой в 1,5–2%, – пояснил Громов. – Российская маржа выше, она составляет 4–6%; да, это не 15–20% маржи в добыче, но это все равно маржа».
С позиции самих игроков топливного рынка ситуация выглядит иначе. По словам президента Российского топливного союза Евгения Аркуши, из-за несовершенства демпферного механизма российские нефтепереработчики оказались сейчас в сложной ситуации – им надо выплатить демпфер и как-то сдержать рост оптовых цен, чтобы в итоге не прорвало розничные. Главная проблема – это так называемая цена отсечения, выше которой им предоставляются льготы, а ниже взимается дополнительный налог. Дело в том, что демпфер привязан к цене 2018 года, что не соответствует современным реалиям рынка. Павел Баженов из НТС вообще считает демпфер «кривым механизмом», который работает только в «узком ценовом коридоре». Он действительно неплохо показал себя в 2019 году, но в 2020-м сработал неоднозначно: благодаря демпферному механизму бюджет получил дополнительный доход (только в марте нефтяники заплатили дополнительно 10,5 млрд руб.), но мы не увидели снижения оптовых и розничных цен на бензин, которое наблюдалось во всем мире.
Снова пожар?
Правительство вроде бы собирается с мая скорректировать параметры демпферного механизма и снизить индикативную цену (цена отсечения) для бензина на 5%. Если это случится, то, по оценкам экспертов, только в этом году нефтяники получат дополнительно 40 млрд руб. Правда, официальных заявлений на сей счет пока не было, вице-премьер Александр Новак лишь сообщал, что проект по демпферу прорабатывается Минфином.
Однако кардинально исправить ситуацию на бензиновом рынке, по мнению Баженова, может только комплексный редизайн правил игры. Он предполагает корректировку налоговой системы и восстановление рыночного ценообразования в сегменте топливной розницы, чтобы цены «адекватно реагировали на изменение оптовой конъюнктуры». «В рамках действующей налоговой системы адекватным было бы повышение розничных цен примерно на три рубля, – поясняет Баженов. – Если мы не хотим повышения розничных цен на топливо, то надо корректировать налоговую нагрузку. Но Минфин постоянно хочет больше денег и не хочет нести за это ответственность, поэтому система регулирования на топливном рынке терпит фиаско».
Изменение правил игры – это в любом случае стратегическая задача. Если мы действительно столкнемся с повторением топливного кризиса, нужны будут пожарные меры. В ситуации, когда «розницу не трогая, налоги не понижай» у государства останется один наиболее эффективный рычаг воздействия – принуждение нефтяников увеличивать объемы продаж топлива на биржах. В моменте это должно сработать. Понадобится ли тушить пожар таким образом, увидим уже в апреле.
