Как военно-промышленный комплекс может стимулировать экономику, но разорять государство

• Деньги, деньги и еще раз деньги
• Военный монстр
• Помогла ли война победить Великую депрессию
• Когда микроволновки умнее ракет

Деньги, деньги и еще раз деньги

Есть знаменитая фраза, приписываемая итальянскому полководцу-кондотьеру Джан Джакомо Тривульцио: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги». Якобы так он ответил Людовику XII на вопрос, что нужно для завоевания Миланского герцогства. Военные действия требуют средств, подчас огромных, но и само военное производство становится источником экономического роста.

Отечественные и зарубежные эксперты признают: после начала санкционного кризиса именно оборонные расходы государства сильно поддержали российскую экономику. В сентябре агентство Bloomberg писало: рост военного производства помогает России «поддерживать промышленность на высоком уровне, компенсируя большую часть ущерба, нанесенного международными санкциями». В результате объем промпроизводства оказался гораздо лучше прогнозов, даваемых в начале 2022-го, а общий спад промышленности по итогам года составил всего лишь 0,6%.

Власти РФ не публикуют статистику производства в военной сфере, однако некоторые секторы «военки» включаются в общую статистику промпроизводства – так утверждают эксперты Bloomberg. Что же мы видим? Производство готовых металлических изделий, куда, вероятно, входят оружие и боеприпасы, в 2022-м выросло на 7%. Компьютеры, электронные и оптические изделия (к этой категории могут относиться узлы самолетов и ракет, оптические прицелы и т. д.) показали рост на 1,7%. В то же время в более «мирных» секторах наблюдался серьезный провал: производство автомобилей сократилось почти на 50%, текстильная и деревообрабатывающая промышленность – на 10%, производство химической продукции снизилось на 4%.

В 2023 году нас ждет так называемый посткризисный отскок. По официальным прогнозам, рост ВВП составит 2,7%. Динамика промышленного производства должна быть еще выше: по данным Росстата, уже в третьем квартале этого года производство увеличилось на 5,3% год к году. Институт народнохозяйственного прогнозирования оценивал годовой показатель в 4%. Разумеется, это заслуга не одной лишь «оборонки», но, учитывая, что в 2023-м на оборону выделено 6,4 трлн руб. (почти вдвое больше, чем в 2021 году), вклад военной отрасли в промышленный рост очевиден.

В 2024-м расходы на оборону могут увеличиться на две трети по сравнению с текущим годом – до 10,77 трлн руб., или до 6% ВВП. Об этом сообщил Минфин в «Основных направлениях бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2024 год и на плановый период 2025 и 2026 годов». То есть можно ожидать, что и в будущем году ОПК внесет заметный вклад как в экономику в целом, так и в промпроизводство.

Военный монстр

«Государственные вложения автоматически дают прирост ВВП, – объясняет главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев. – Это касается и военных расходов – сколько вы потратили, настолько прирастет ВВП и увеличатся показатели в соответствующих отраслях». Правда, такой рост будет длиться ровно столько, сколько государство готово оплачивать его за счет средств бюджета.

Еще один важный нюанс: рост ВВП сам по себе не означает роста благосостояния граждан или государства. ВВП может увеличиваться, а казна – пустеть. Ведь что такое валовый внутренний продукт (ВВП)? Это суммарная стоимость всех произведенных товаров и услуг. Абсолютно всех, даже тех, что государство предоставляет бесплатно, – при расчете ВВП калькулируется их себестоимость (расходы на амортизацию, зарплаты и т. д.). Деньги тратятся – экономика формально растет.

Не всякие расходы способны принести доход бюджету. Допустим, государство финансирует производство комбайна: он будет продан, и это принесет доход; комбайн произведет продукцию, которая тоже будет продана, и казна снова получит доход – уже в виде налогов. Другой пример – инфраструктурные проекты: дороги, мосты, линии электропередачи. Они не дают мгновенной отдачи, но стимулируют экономическую активность: повышается мобильность населения, увеличиваются товарные потоки, появляются новые предприятия, в итоге растет налоговая база.

А вот военные расходы – это совсем иное. «Вы произвели снаряд, оплатили труд работников, доставили снаряд на полигон или на войну, оплатили логистику, выстрелили этот снаряд – всё», – говорит экономист Сергей Хестанов. Расходы есть, но никакой добавленной стоимости не создается (исключение – когда оружие или боеприпасы идут на экспорт). Пусть будет не снаряд, а танк, который, отслужив свое, отправится на длительное хранение, а через полвека пойдет на переплавку. Эффект тот же: расходы есть, а добавленной стоимости нет. По словам собеседника «Профиля», это похоже на ситуацию, когда один человек копает ямки, а следом идет другой и эти ямки закапывает; оба получают за свой труд зарплату, следовательно, вносят вклад в ВВП. Но есть ли полезный «выхлоп» от их работы? Вопрос риторический. Вот мы и получаем ситуацию, когда экономика растет, а государство от своих инвестиций беднеет.

Непропорционально большие военные расходы стали одной из причин экономического краха СССР. Советский ВПК производил огромное количество всевозможного вооружения, и формально это давало прирост ВВП (по объему советская экономика была второй в мире). Но одновременно военное строительство ложилось непомерным бременем на бюджет: слишком много ресурсов тратилось на то, что не могло приносить добавленной стоимости.
Пусть экономику и не считают точной наукой, но иные ее законы действуют так же неотвратимо, как и законы физики.

Помогла ли война победить Великую депрессию

В экономической публицистике нередко встречается тезис, что Вторая мировая война и военное производство помогли Соединенным Штатам преодолеть последствия Великой депрессии и даже стать глобальным экономическим гегемоном. Тезис как минимум дискуссионный. Действительно, военные заказы оказались хорошим стимулом для американской промышленности. Но, как замечает Сергей Хестанов, это был «рост в долг». Участие США во Второй мировой войне привело к резкому увеличению госдолга: в 1939 году (т. е. после десяти лет борьбы с экономическим кризисом) госдолг Америки составлял $39,65 млрд, или около 43% ВВП, в 1945-м – уже $251,43 млрд, или 112% ВВП, в 1946-м показатель достиг 116% ВВП. Это абсолютный рекорд, который продержался вплоть до «ковидного» 2020-го.

Другой вопрос, что послевоенное восстановление Европы создало гигантский спрос на американскую продукцию, и это очень помогло Штатам. Но это уже совсем другая история.
Еще один частый аргумент в пользу «военки»: оборонный комплекс находится на острие научно-технического прогресса, здесь создаются новые технологии, которые затем перетекают в гражданские секторы. Так бывает, но не всегда. В ХХ веке военно-промышленный комплекс ведущих держав действительно играл роль локомотива технического прогресса. Освоение космоса, сотовая связь, интернет и многое другое – все это «военка». Даже современные бензиновая канистра, микроволновка и «суперклей» пришли к нам из ВПК. Последний, к слову, появился в ходе экспериментов по созданию оптических прицелов.

Мы часто говорим о прорывных технологиях Второй мировой, вспоминая технические диковины вроде немецких ракет «Фау» или реактивных самолетов. Но были изобретения куда важнее.
Сверхтехнология, перевернувшая всю нашу жизнь, – это промышленная логистика второй половины ХХ века. Именно она позволила создать современную глобальную экономику. Так вот, все протоколы, унификация, стандарты этой логистики были отработаны американскими военными в ходе Второй мировой. Тогда же в США был создан прототип современного грузового контейнера – он использовался для военных перевозок.

Наконец, была отработана модульно-серийная постройка транспортных судов типа «Либерти». За годы войны американцы спустили на воду 2,7 тыс. таких транспортников, причем технологию отточили настолько, что к постройке судов привлекались компании, не имевшие опыта в этом деле. А темпы работ впечатляют и по сей день: на постройку одного судна в среднем уходило от 20 до 40 дней. Рекорд скорости составил фантастические пять дней (!) – его установила в 1942-м верфь Кайзера с судном под названием SS Robert E. Peary. И сделали не как-нибудь, а добротно: SS Robert E. Peary прослужил до середины 1960 годов.

Вторая супертехнология той войны – компьютерная техника. Ведь первые ЭВМ (электронно-вычислительные машины) создавались в Великобритании и США для расчетов баллистических таблиц (они же таблицы стрельбы) для артиллерии, а также для взлома шифров вражеских разведок. Для одного типа снарядов просчитывалось около трех тысяч траекторий, просчет каждой траектории включал около тысячи операций, при этом решались задачи с множеством переменных: начальная скорость, угол возвышения и износ ствола, погодные условия и т. д. До появления компьютеров над этим трудились целые подразделения вычислителей, орудовавших механическими арифмометрами.

Когда микроволновки умнее ракет

Однако в истории есть много примеров, когда мирные технологии намного опережали военные, а армии брали на вооружение то, что много лет использовалось на коммерческих рынках. Паровая машина Ньюкомена появилась в 1705 году (по другим данным, в 1712-м) и использовалась для откачки воды; в 1764-м русский изобретатель Иван Ползунов построил паровую машину, которая приводила в движение кузнечные мехи; машины Уатта (1769 год) вращали валы английских ткацких мануфактур. И только в 1814 году в США был спущен на воду первый в мире военный паровой корабль «Демологос» (он же «Фултон»).

Аналогичная ситуация с двигателем внутреннего сгорания. Первый коммерческий автомобиль на бензине (автомобиль Бенца) появился в 1885 году, а первые бронеавтомобили, вооруженные пушками и пулеметами, стали делать в Англии лишь на рубеже 1900-го.
Похоже, в XXI веке история повторяется. Вспомним утверждения западной прессы, что в российских ракетах используются микрочипы от холодильников и стиральных машин. Может, и используются. Но это говорит не о том, что с ракетами что-то не так, а о том, что гражданская электроника на данном витке прогресса на несколько корпусов опередила военную.

Другой пример – знаменитые «Мавики» (квадрокоптеры Mavic 2 и Mavic 3) от компании DJI. Это коммерческие дроны, которые буквально «на коленке» конвертируются в суперэффективную военную технику. Вообще, большая часть беспилотников, используемых в нынешнем конфликте на Украине, имеет гражданское происхождение. Можно еще вспомнить глобальную спутниковую систему Starlink – она тоже создавалась как коммерческий проект; китайские рации Baofeng и т. д. Многие современные оптические прицелы, тепловизоры, баллистические вычислители и даже снайперские винтовки, применяемые в зоне СВО, изначально проектировались для гражданского рынка.

«Представление о передовом уровне военной промышленности и военных технологий является ложным. Эмоциональные заявления о способности ВПК якобы стать «локомотивом экономики» бесплодны и нереалистичны», – написал в своем Telegram-канале авторитетный военный эксперт, главред журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский. По его словам, за 30 лет, прошедших после окончания холодной войны, технологии в гражданских отраслях далеко обогнали военные. Многое из того, что массово используется в промышленности, транспорте, связи, ИТ-отрасли и в сельском хозяйстве, пока только планируется к внедрению в военном деле. Так работает рынок.

В заключение можно вспомнить слова китайского мыслителя Сунь Цзы (VI в. до н.э.). В своем трактате «Искусство войны» он писал: «Война любит победу и не любит продолжительности». С экономической точки зрения все ясно: скоротечная война означает относительно небольшие затраты, а победа – это возможность возместить издержки за счет побежденного. Дальше Сунь Цзы утверждает: «Никогда не бывало, чтобы война продолжалась долго и это было бы выгодно государству». Потому что, когда «победа затягивается», то «оружие притупляется и острия обламываются», а «силы подрываются». Так и с военными расходами: на короткой дистанции они могут оказаться хорошим подспорьем для экономики – поддержать производство, обеспечить людей работой. Но при игре вдолгую слишком большие военные траты – это как жернов на шее.