Следите за руками: зачем государство хочет переложить Сбербанк из одного кармана в другой

История с предстоящей продажей напоминает запутанный детектив – зачем государству перекладывать свою же собственность из левого кармана в правый, да еще платить за это средствами из «всенародной заначки»? Чиновники и независимые эксперты называют несколько версий. Первая – конфликт интересов, мол, сейчас регулятор и надзорный орган является одновременно собственником крупнейшего банка – это неправильно. Вторая версия – ЦБ нужны деньги на покрытие убытков от санации банков, а правительству – на выполнение новых соцобязательств, данных президентом. Третья – конфликт между руководителями Центробанка и Сбера, который теперь перешел почти в открытую фазу. И, наконец, продажа Сбербанка – это часть подготовки к его приватизации. Причем ни одна из озвученных версий не противоречит другой.

Что охраняю, то и имею

В Министерстве финансов главной причиной продажи называют пресловутый конфликт интересов: выход Банка России из состава акционеров Сбербанка снимет вопросы по поводу равноудаленности регулятора от участников финансового рынка. Именно об этом говорится в сообщении, размещенном на сайте финансового ведомства. Правда, ЦБ владеет данным активом уже много лет – после акционирования Сбербанка СССР в 1991 году он сохранил за собой контрольный пакет. И только теперь проблема равноудаленности, вернее, ее отсутствия вдруг резанула глаз нашим чиновникам. Странно.

Силуанов назвал все нюансы продажи акций Сбербанка

В последние годы ситуация усугубилась тем, что после санации банков «московского кольца» (ФК «Открытие», Промсвязьбанк, МКБ, Бинбанк) Центробанк стал собственником еще ряда финансовых структур. В ходе санации кредитных организаций он инвестировал в них средства через Фонд консолидации банковского сектора, получая долю в капитале санируемых банков. Так ЦБ стал владельцем крупнейшего когда-то частного банка «Открытие» – сейчас госструктуре принадлежит 99,9% его акций.

Можно вспомнить, что в прошлом Центробанку уже приходилось избавляться от собственности, доставшейся ему после ликвидации Госбанка СССР. Речь идет о пяти зарубежных компаниях (в Лондоне, Вене, Париже, Люксембурге и Франкфурте-на-Майне), входивших в структуру Внешэкономбанка СССР и переданных ЦБ в 1992 году постановлением Президиума Верховного совета России. В период с 2000-го по 2005 год их акции были проданы ВТБ. С этой точки зрения желание ЦБ избавиться еще от одного актива выглядит вполне логичным.

Ловкость рук

Другой вопрос, что время продажи странным образом совпало с моментом, когда и правительство, и сам ЦБ остро нуждаются в деньгах. Первому надо финансировать социальные инициативы, озвученные президентом Владимиром Путиным 15 января в послании Федеральному собранию, а второму – покрывать убытки, понесенные в ходе санации банковского сектора.

«В 2017–2018 годах убытки ЦБ ежегодно превышали 400 млрд рублей, – рассказал «Профилю» начальник аналитического управления «Банка корпоративного финансирования» Максим Осадчий. – Они были связаны не только с санацией, но с поддержанием структурного профицита ликвидности. Поскольку это поддержание требует абсорбции свободной банковской ликвидности на триллионы рублей, то ЦБ вынужден был платить огромные деньги, порядка 100 млрд рублей ежегодно». Предполагается, что на покрытие этих издержек пойдет 0,7 трлн из 2,5 трлн рублей, вырученных от продажи Сбербанка.

События недели в экономике. 10-16 февраля 2020 года

Что касается социальных инициатив президента, то, по заявлению Минэкономразвития (озвучивало «РИА «Новости»), только в этом году на их реализацию потребуется 0,3 трлн рублей, а начиная с 2022-го – по 0,6 трлн рублей в год. Эти деньги тоже будут взяты из ФНБ.

Но нужно ли проделывать весь этот фокус с продажей Сбера, чтобы изъять из фонда нужные суммы? Здесь мнения экспертов разделяются. Директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев напоминает, что финансирование текущих социальных обязательств в корне противоречит концепции и идеологии ФНБ.

«Фонд не предназначен для подобных вещей, – рассуждает эксперт. – Его средства могли расходоваться для поддержания устойчивости пенсионной системы, теперь и для фи-нансирования инфраструктурных проектов (раньше этого не было), но просто брать деньги оттуда – это уж совсем вне логики и нынешнего положения ФНБ».

Главный редактор Banki.ru Владислав Коваленко полагает, что обе эти задачи – финансирование соцпрограмм и покрытие издержек ЦБ – можно было бы решить и без операций с пакетом Сбербанка. Другое дело – противоречия между Сбером и Банком России, ведь они выходят за рамки тех, что были озвучены Минфином. Разногласия между двумя структурами наблюдались и на уровне стратегии, это видно хотя бы по тому, как они параллельно развивали похожие проекты: быстрые платежи, биометрия.

ЦБ vs Сбербанк

В последние месяцы конфликт двух хозяйствующих субъектов и их руководителей, главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной и председателя правления Сбера Германа Грефа, перешел в открытую фазу. По словам Максима Осадчего, Греф хотел бы превратить свой банк в технологическую компанию, но это не находит понимания со стороны руководства ЦБ. В свою очередь, Сбербанк не спешит включаться в систему быстрых платежей, продвигаемую Банком России: предполагалось, что Сбер войдет в нее 1 октября 2019 года, однако этого не произошло, новый дедлайн назначен на конец марта 2020-го. Еще Греф довольно резко критикует действия регулятора.

«По жесткости банковского регулирования Россия в 2019 году поставила мировой рекорд», – говорится в презентации «Сбербанк подвел банковские итоги года». В этом же документе нелестно оцениваются действия ЦБ по регулированию ипотечного рынка и т. д.

Система быстрых платежей ЦБ России покушается на монополию Сбербанка

В конце января Герман Греф даже пригрозил уходом со своего поста, если проводимая им стратегия не будет находить поддержки. «Я глубоко убежден, что стратегия правильная, практика это доказывает. Я, когда приходил на свою позицию, приходил с концепцией. Если концепция будет изменена, я не вижу своего места в компании», – заявил он в кулуарах Всемирного экономического форума в Давосе.

Решать конфликт придется рано или поздно, сейчас, при смене правительства, сделать это удобнее всего, так считает Владислав Коваленко из Banki.ru. Но возможен еще один неафишируемый пока мотив для продажи Сбербанка, полагает Игорь Николаев. Переход крупнейшего банка страны под контроль Минфина может быть шагом к его дальнейшей приватизации, ведь уже сейчас 48% акций компании торгуются на бирже, при этом 45% находятся в руках нерезидентов. «Когда правительство станет владельцем основного пакета (50% + 1 акция), то приватизировать Сбербанк будет проще, – пояснил собеседник «Профиля». – На эту мысль наталкивает и структура нового кабинета: Росимущество перешло в ведение Минфина, это симптоматично, я не помню, чтобы такое было когда-либо». Продолжаем следить за руками.

А если кризис?

Судя по конфигурации сделки, она пройдет нейтрально для рубля и акций Сбербанка. Гораздо интереснее другой вопрос – что будет с банком в долгосрочной перспективе, сохранит ли позиции Герман Греф, благодаря которому Сбер прошел довольно большой путь. «Практика показывает, что смена акционеров рано или поздно приводит и к смене менеджмента, – заявил «Профилю» Владислав Коваленко. – Не уверен, что для Сбербанка это хорошие новости в долгосрочной перспективе».

Изъятие из ФНБ 2,5–2,8 трлн рублей – тоже не очень хорошая новость. Формально все в порядке – средства вкладываются в высоколиквидные ценные бумаги. Растрата примерно 30% фонда говорит об уверенности властей в прочности российской экономической системы. Вот только мировая экономика балансирует на грани рецессии – подошло время очередного циклического кризиса плюс перекапитализация рынков, а тут еще и коронавирус. Если действительно разразится шторм, цены на нефть и другое сырье рухнут, то, как показывает опыт 2008 года, акции Сбера окажутся не самым лучшим вложением – во время прошлого кризиса они рухнули с примерно 109 рублей до 14 рублей за акцию. Так что в «случае чего» вместо ликвидных активов и долларов мы рискуем получить резаную бумагу.