Нисходящая спираль
Социалистическое правительство, возглавляемое Николасом Мадуро, явно не справилось со спасением кризисной экономики в условиях падения цен на нефть. Экономические трудности, поставившие страну на грань дефолта, были усугублены борьбой Мадуро и оппозиционного парламента – Национальной ассамблеи. Во время протестов весны–лета 2017 года погибло свыше 100 человек и показалось, что под Мадуро закачалось кресло. Однако президент ответил тем, что без проведения референдума созвал Конституционную ассамблею, в которую вошли исключительно его сторонники, поскольку оппозиция выборы бойкотировала. КА лишила парламент законодательных полномочий, переведя их на себя. Контролируемая оппозицией Национальная ассамблея подчиняться отказалась. Многие страны региона осудили выборы. США ввели против Венесуэлы санкции, а Дональд Трамп даже обмолвился о возможности военного вмешательства ради разрешения кризиса в стране.
Все это происходило на фоне гиперинфляции и сокращения ВВП. По данным МВФ, в 2016 году инфляция в Венесуэле достигла 254,4%, а ВВП сократился на 16,5%. В 2017 году МВФ ожидает падения ВВП страны на 12%, а в 2018 году – на 6%. Потребительские цены вырастут в 2017 году на 653%, в 2018 году – на 2349%, а в 2019-м достигнут астрономических 3475% в год.
Только за 2017 год национальная валюта обесценилась в 26 раз: 1 января за доллар на черном рынке давали 3164,72 боливара, 22 ноября –
82 363,57. От боливара начала года осталось меньше 4%.
Общий госдолг Венесуэлы, включая обязательства государственной нефтяной компании PDVSA, по разным оценкам, составляет $100–150 млрд, а золотовалютные резервы еще летом сократились до $10 млрд.
В ноябре Международное рейтинговое агентство Fitch понизило долгосрочный рейтинг Венесуэлы по обязательствам в иностранной валюте до «ограниченного дефолта» (RD). Агентство Standard & Poors также объявило о снижении рейтинга Венесуэлы до «выборочного дефолта» (SD). Наконец, Международная ассоциация свопов и деривативов (ISDA) в середине ноября постановила, что Венесуэла и PDVSA допустили дефолт по своим облигациям, признав это страховым случаем для реализации сделок по кредитному дефолту.
Но, как ни парадоксально, кредиторы пока не спешат принимать меры в отношении Венесуэлы и PDVSA, поскольку страна нерегулярно, с большими задержками, но все-таки продолжает выплаты.
«Ситуация с долгами очень осложнилась, но Венесуэла демонстрирует решимость их возвращать, – объясняет заведующий лабораторией Института Латинской Америки РАН Виктор Семенов. – После выборочного дефолта кредиторы уже могли предпринять жесткие меры к стране, прежде всего к PDVSA, но все же инвесторы крайне не заинтересованы в пересмотре долга, потому что это очень сложный процесс: долг большой, инвесторов множество, облигации разных сроков, введены американские санкции. Разбирательства по долгам могут затянуться на много лет, особенно если PDVSA просрочит обязательства – в данном случае нет статьи о солидарности кредиторов, и каждый мелкий игрок будет вставлять палки в колеса, добиваться выгодных для себя условий. В таком случае процесс может растянуться на 10 лет, как в Аргентине. Причем кредиторы получат свои деньги лишь через условные 10 лет, да еще в гораздо меньшем объеме. Поэтому инвесторы предпочитают ждать».
Сам же президент Венесуэлы Николас Мадуро не только обещает продолжать платить по обязательствам, не допустить дефолта и реструктурировать долг, но и уже в 2018-м вывести страну из экономического кризиса. Надеется он на «экспансию революционных сил». Однако на деле помогают ему Россия и Китай. Разумеется, преследуя свои интересы.
Геополитика и не только
РФ еще в 2011 году открыла Венесуэле кредитную линию на сумму до $4 млрд для финансирования поставок российской промышленной продукции. Венесуэльцы закупили продукции российского ВПК на сумму порядка $2,7 млрд. К 2015 году общая сумма долга достигла $3,6 млрд. Вскоре начались просрочки по выплатам.
15 ноября 2017 года Россия согласилась реструктурировать долг Венесуэлы на $3,15 млрд. Соглашение предполагает полное погашение задолженности в течение 10 лет, из них в первые шесть лет платежи будут минимальными.
Помимо кредита от правительства РФ Венесуэла получила $6 млрд от «Роснефти» в качестве предоплаты за поставки нефти. Кроме того, корпорация инвестировала в нефтяную госкомпанию Венесуэлы PDVSA, получив долю в ряде месторождений (важнейшие – Хунин‑6 и Карабобо‑2), а также нарастив долю в PetroMonagas – заводе по первичной переработке нефти.
По словам эксперта-аналитика АО «ФИНАМ» Алексея Калачева, на нефтяном рынке Венесуэлы присутствуют «Роснефть» и «Газпром нефть», то есть фактически госкомпании. В свое время в стране работал и частный «ЛУКойл», но в 2014 году продал «Роснефти» свои 20% в Национальном нефтяном консорциуме (ННК), разрабатывающем блок Хунин‑6. В результате этой сделки доля «Роснефти» в уставном капитале ННК доведена до 80%. Оставшиеся 20% принадлежат «Газпром нефти».
Наконец, еще один крупный игрок в Венесуэле – российский ВПК. Закупать российское оружие начал еще Уго Чавес. В стране действуют базы, предназначенные для ремонта военной техники, а в 2018 году, как обещают местные власти, заработает завод «Калашников».
Из-за просрочки Венесуэлой выплат по кредиту российский бюджет в 2017 году недополучит 54 млрд рублей, а у «Роснефти» и без того большие долги. Кроме того, инвестиции в страну со столь неустойчивым положением опасны, однако Москва считает траты оправданными: на кону геополитические интересы Кремля, как он их понимает.
«В том, что Россия продолжает вкладывать в Венесуэлу, очевидно, превалирует политика, потому что эта страна при нынешнем режиме для Путина ключевой бастион борьбы с гегемонией США на американском континенте, – уверен экономист Владимир Милов. – Есть серьезные основания думать, что в ближайшие годы возможно падение режима Мадуро. Поэтому российские власти будут предпринимать меры, чтобы его поддержать». Если Мадуро уйдет и оппозиция придет к власти, это станет большим геополитическим поражением для Путина, и этот мотив настолько для него серьезен, что все коммерческие соображения отходят на второй план, полагает эксперт.
«Соотношение экономического и политического в российской поддержке Венесуэлы примерно 50:50, – менее категоричен Семенов. – Геополитические соображения играют большую роль: НАТО и США продвинулись к российским границам, а Венесуэла близка к Соединенным Штатам. Однако экономическая заинтересованность тоже есть: у Венесуэлы крупнейшие в мире нефтяные резервы, тогда как наши запасы легкодоступной нефти кончаются, а арктические проекты сложны».
Однако российские деньги вкладываются в Венесуэлу в условиях чрезвычайной неопределенности. Эксперты берутся обсуждать будущее нынешнего режима и потенциальные выгоды от вложений только в краткосрочной перспективе, поскольку нельзя исключать кардинальную смену власти. При худшем сценарии скупленные Россией активы могут быть национализированы, а обязательства проигнорированы – вариант «последний кредит Януковичу».
«Конечно, риск велик, и скорее всего, он реализуется – просто не видно причин, благодаря которым экономика Венесуэлы сможет выйти из пике. Продолжая падение, экономика с высокой вероятностью рано или поздно утащит в небытие и нынешний политический режим Венесуэлы вместе с его обязательствами», – констатирует Калачев.
Владимир Милов называет два очевидных риска: если остается действующий режим, то продолжается политическая нестабильность и обесценивание российских инвестиций, а в случае прихода к власти нового режима мы окажемся на совершенно неизведанной территории. «В плане экономических выгод от Венесуэлы сейчас можно говорить, во‑первых, только о ближайшем горизонте, а во‑вторых, о выгодах только для каких-то отдельных игроков, которые на этом получают небольшую прибыль, но не о выгодах для страны в целом», – считает экономист.
Впрочем, говорить о том, что выданные Венесуэле деньги просто пропали, нельзя, считает Милов: «За предоплату, которую дает «Роснефть» – а это основная на сегодняшний день форма помощи Венесуэле, – корпорация получает физические поставки. У Венесуэлы достаточно серьезные краткосрочные обязательства по поставкам нефти. И, конечно, «Роснефть» хочет получить месторождения, наварить на перепродаже венесуэльской нефти с помощью своих структур, трейдеров».
С тем, что есть определенные основания у стратегии «Роснефти», согласен и Калачев. «Несмотря на высокие риски инвестиций в проекты в нестабильных регионах, таких, как Венесуэла или Иракский Курдистан, они дают «Роснефти» и определенные преимущества, так как позволяют действовать в отсутствие других игроков – конкурирующих глобальных компаний, придерживающихся более консервативной стратегии. В более стабильных условиях и в регионах, не находящихся под санкциями, у «Роснефти» значительно меньше шансов получить доступ к имеющимся там ресурсам. Тем более что сама компания находится под санкциями», – замечает он. Кроме того, допускает эксперт, «Роснефть» может решать и какие-то свои чисто логистические задачи: покупая венесуэльскую нефть (ведь деньги «Роснефти» – это аванс за покупаемую нефть), компания может организовать поставки в регионы, куда завоз российской нефти обойдется ей дороже, например, на Кубу или в тот же Китай.
Вернутся ли деньги?
Это зависит от политической ситуации, и, в частности, от того, сможет ли Мадуро договориться с Национальной ассамблеей, от которой, по мнению мирового сообщества, зависит одобрение реструктуризации долга и крупнейших сделок. А как раз последние инвестиции «Роснефти» парламентом не были одобрены.
По словам Виктора Семенова, правительству Мадуро в условиях выборочного дефолта и реальной угрозы основного будет сложно добиваться реструктуризации долгов при противостоянии с оппозиционной Национальной ассамблеей, которую он лишил полномочий. А от нее могут зависеть реструктуризация долгов, которой добивается правительство Венесуэлы, новые сделки и отчасти возможное смягчение санкций Соединенными Штатами, которые не только запретили новые кредиты на американском рынке, но и внесли в санкционные списки основных переговорщиков от Венесуэлы по пересмотру долга.
В мире признают именно решения Национальной ассамблеи, которая, согласно конституции страны, уполномочена одобрять инвестиции и займы. «Сейчас в результате борьбы с Мадуро Национальная ассамблея осталась не у дел, но держатели облигаций и инвесторы будут требовать утверждения новых соглашений о реструктуризации долга именно от нее, – продолжает Семенов. – Пойдет ли Мадуро на переговоры с парламентом, где большинство контролирует оппозиция, – большой вопрос. Парламент также может выдвинуть свои условия. Например, он может потребовать от главы государства в обмен на свое согласие гарантий проведения свободных президентских выборов в 2018–2019 гг. под международным контролем».
Что особенно важно, от Национальной ассамблеи во многом зависит и возврат российских денег: если нынешняя власть рухнет, то уверенно можно будет надеяться отбить только инвестиции, сделанные в рамках одобренных парламентом соглашений.
«По моим ощущениям, те инвестиции, которые Россия вложила в Венесуэлу, когда еще в полной мере действовала Национальная ассамблея, нам удастся отбить даже в случае радикальной смены режима в стране – разве что ухудшится отношение новых властей к российским компаниям, – полагает Семенов. – Однако это относится только к тем сделкам, которые одобрил парламент. Последние сделки одобрения не получили». В частности, соглашение по инвестициям «Роснефти» в завод по первичной переработке нефти PetroMonagas Национальная ассамблея утверждать отказалась.
Нельзя забывать и о том, что свою игру с Россией ведет и президент Мадуро, обращает внимание Милов. В обмен на предоставляемую помощь Москва хочет получить больший контроль над местными активами, но столкнулась с серьезным сопротивлением. «Между Россией и Мадуро идет непростой торг, – говорит эксперт. – Было довольно очевидно, что Венесуэла просто так сдавать России свое хозяйство не станет, даже несмотря на трудности. Смысл социалистического режима Венесуэлы заключается в контроле над собственной нефтью». Эксперт не исключает, что Мадуро назначил генерал-майора Национальной гвардии Мануэля Кеведо министром нефти и президентом PDVSA из-за того, что власти Венесуэлы чувствуют угрозу как со стороны кредиторов, так и со стороны тех, кто их спасает. «Мадуро опасается, что все они будут пытаться у Венесуэлы что-то отобрать», – говорит собеседник «Делового еженедельника «Профиль». – Он хочет получить помощь, но просто так отдавать свои активы он не желает».
Кроме того, указывает Милов, масштабы российской помощи, кредитов и предоплаты за нефть не стоит переоценивать: они намного меньше китайских, и именно от позиции Пекина во многом зависят вопросы, связанные с дефолтом Венесуэлы.
Впрочем, за деньги, вложенные российской оборонкой, какое-то время можно не переживать. «Базы по ремонту истребителей и вертолетов просто так не пропадут, поскольку Венесуэле поставлены уже десятки машин, и страна не сможет мгновенно перейти на американскую технику. То же с автоматами Калашникова. Какое-то время, лет 5–6, эти ремонтные базы и предприятия, созданные с участием нашего ВПК, будут оставаться даже при кардинальной смене режима», – отмечает Семенов.
Туманный горизонт
Спрогнозировать развитие событий в Венесуэле можно только на очень ограниченное время.
«Россия реструктурировала обязательства, остаются $6 млрд, которые предоставила Каракасу «Роснефть» – нынешний режим в Венесуэле определенно может протянуть до конца года, – предполагает Семенов. – В 2018 году Венесуэла может предложить нам какие-то новые активы, и если мы их приобретем, то шансы правительства вновь повысятся, особенно если РФ и Китай продолжат ему помогать».
Однако перспективы на 2019–2020 годы туманны, продолжает эксперт. Еще недавно казалось, что население Венесуэлы на пределе и позиции Мадуро шатки. Весной и летом проводились регулярные выступления оппозиции, строились баррикады, погибло больше 100 человек. Оппозиция рассчитывала, что Мадуро отступит и проведет досрочные президентские выборы. Но он не отступил, а, наоборот, созвал Конституционную ассамблею, лишив оппозиционный парламент полномочий.
«У оппозиции появилось чувство разочарования: мы столько боролись, а президент стал сильнее, – говорит Семенов. – Поэтому гораздо меньше людей, чем ожидалось, пришло на выборы губернаторов штатов. Получилось, что в 18 штатах победили кандидаты правительства и только в 5 – оппозиционеры. Мадуро потребовал у губернаторов‑оппозиционеров присягнуть перед Конституционной ассамблеей, и часть согласилась. Теперь их считают предателями, можно говорить о расколе в оппозиции. В связи с этим достаточно велика возможность победы на президентских выборах 2018 года Мадуро».
Однако даже победа не гарантирует долгосрочное сохранение режима в его нынешнем виде. Во‑первых, неизвестно, сколько Россия будет вкладываться в Венесуэлу и терпеть просрочки, хотя, кажется, намерена это делать и дальше. Во‑вторых, терпение народа на исходе, и в будущем может произойти социальный взрыв, небесконечно и терпение низших чинов в армии. В случае общего дефолта по обязательствам PDVSA к власти, вероятнее всего, придет оппозиция, считает Семенов.
Фактически Венесуэла уже допустила дефолт по обязательствам, но дружественные кредиторы (в лице РФ) согласились на реструктуризацию этого долга, говорит Калачев. «Такая схема может действовать достаточно долго, а в конце концов когда-нибудь этот долг будет списан, как это не раз уже бывало. Вспомним хотя бы, как летом 2014 года был списан долг Кубы в размере 31,7 млрд долларов. Это наиболее вероятный сценарий. В случае падения режима сценарий будет почти тем же. Даже если новые власти откажутся от внешних долгов (что маловероятно), эти обязательства останутся на российском балансе, пока не будут когда-нибудь списаны в знак улучшения отношений с новыми властями».ю
Стоят ли геополитическая игра Москвы и сомнительные коммерческие выгоды «Роснефти» вкладываемых в режим Мадуро миллиардов?
