Углеводородное похмелье: зимой Европу ждет сильнейший энергетический кризис

Содержание:

• Уголь и нефть заменить можно, а газ – нет
• Когда начнется энергетический суперкризис
• Что случилось с «Северным потоком»
• Что будет в отдаленной перспективе
• Кто больше пострадает от разрыва отношений

Уголь и нефть заменить можно, а газ – нет

В марте этого года США и Британия объявили об отказе от импорта российской нефти. Правда, экономики обеих стран ею практически и не пользовались. Гораздо больше проблем возникнет у Евросоюза, который в начале июня с шестым пакетом санкций ввел частичное эмбарго на покупку нефти у Москвы – запрет коснулся только морских поставок, нефть по трубопроводу «Дружба» по-прежнему будет качаться. Пока.

Конечно, Европа в конце концов сможет прожить без российских энергоносителей – обходилась же она без них до 1970-х годов. Но вот отказаться от них быстро, в течение года-двух, будет сложно и дорого, а для некоторых стран технически весьма проблематично. Сама Европа с точки зрения зависимости от нашего угля, нефти и газа крайне неоднородна. Испания, например, от них вообще не зависит, поэтому у нее проблем не возникнет. Зато бывшие соцстраны вроде Венгрии, Румынии, Болгарии или Словакии исторически сильно привязаны к советским нефте- и газопроводам. Некоторые из них вдобавок не имеют выхода к морю, что затрудняет альтернативные поставки нефти или сжиженного природного газа (СПГ). Вот им перестроить свои экономики будет очень и очень сложно.

Во что обойдется Германии отказ от российских энергоносителей

Зависимость от поставок разных видов энергоносителей тоже неодинакова. Возьмем, к примеру, уголь. Здесь, по словам главного директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов (ИЭФ) Алексея Громова, Европа вполне способна обойтись без российского импорта, хоть ей и приходится покупать это сырье по значительно более высоким ценам.

Собственно, это уже происходит – Брюссель еще в начале апреля ввел эмбарго на поставки угля из нашей страны. По данным ИЭФ, на российский уголь приходилось до половины всего импорта Евросоюза, в то время как в отечественном угольном импорте доля ЕС не превышала 24%. В денежном выражении Еврокомиссия оценивала свои ежегодные закупки в 8 млрд евро. Европейцы рассчитывали компенсировать выпадающие объемы сырья за счет поставок из Австралии, США, ЮАР. Но дела здесь пошли не очень гладко – та же ЮАР сокращает экспорт из-за сложной ситуации внутри страны, и это дополнительно толкает цены вверх.

С российской нефтью дела обстоят сложнее. После начала военной операции на Украине Еврокомиссия объявила, что к концу текущего года снизит импорт черного золота на 90%. В ответ на этот демарш нефтеперерабатывающие компании ЕС начали активно закупать нашу нефть впрок, а ряд стран Центральной и Восточной Европы всеми правдами и неправдами добились для себя исключений из санкций и всевозможных отсрочек, поскольку их экономики, как уже говорилось, «привязаны» к советским трубопроводам. В случае полного эмбарго им придется не только искать альтернативных поставщиков, но и реконструировать свои нефтеперерабатывающие заводы. «Понадобятся серьезные инженерные работы по расширению подъездных путей, – пояснил преподаватель РАНХиГС Сергей Хестанов. – Конечно, это возможно и, по меркам НПЗ, стоит умеренных денег, но это нельзя сделать быстро. Землеотвод, проектирование, укладка дополнительных железнодорожных путей... Это срок минимум год-два».

В сухом остатке: после вступления в силу европейского нефтяного эмбарго должны сохраниться только трубопроводные поставки. Но и они, как отмечает Алексей Громов, будут ограничены: даже трубопровод «Дружба» будет задействован не на полную мощность, а лишь для прокачки топлива в страны Центральной и Восточной Европы.

Что касается российского природного газа, то он будет жизненно необходим Старому Свету не менее двух-трех лет. Прямо сейчас мы наблюдаем, как сокращение поставок по «Северному потоку» (сегодня он работает на 40% своей мощности) серьезнейшим образом бьет по экономикам Германии, Франции и Италии – эти три страны получали основной объем газа именно по «СП-1». Как отметил на Петербургском экономическом форуме глава «Газпрома» Алексей Миллер, в «низкий сезон» цены на топливо оказались на беспрецедентно высоком уровне, порядка $1,3 тыс. за кубометр. Что же будет, когда придет осень, – цены могут снова рвануть за две тысячи?

«Если ситуация не изменится, Европе придется прибегнуть к очень жестким мерам по ограничению газопотребления в осенне-зимний отопительный период, – пояснил Алексей Громов. – Потому что свободных объемов газа (и СПГ, и трубопроводного), способного существенным образом заместить российский газ, на рынке нет и в ближайшие годы не предвидится».

Когда начнется энергетический суперкризис

Очевидно, что к такому сценарию европейские бюрократы не готовились и теперь срочно прорабатывают меры жесткой экономии. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен уже предложила снизить нормы температуры в отапливаемых помещениях в осенне-зимний период не на один, а на два градуса. Ту же идею высказал на открытии Седьмой ежегодной глобальной конференции по энергетической эффективности глава Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бирол.

Понижение температуры на один градус позволит уменьшить потребление газа на 25–30 млрд кубометров, а минус два градуса – это уже 50–60 млрд кубометров. «Европе придется в буквальном смысле замерзать, отопление будет находиться на минимальных уровнях, но такой экономией они смогут компенсировать какую-то часть недопоставленного российского газа», – пояснил Громов.

Вторая проблема, вставшая перед Брюсселем из-за снижения прокачки по «Северному потоку», – это невозможность заполнить свои газохранилища. По планам Еврокомиссии, к началу отопительного сезона, то есть к октябрю 2022 года, они должны быть заполнены на 90%. Однако сейчас из-за форс-мажорных обстоятельств газовые компании не закачивают газ в хранилища, а, напротив, берут его, чтобы не остановилась европейская экономика.

Что случилось с «Северным потоком»

В середине июня «Газпром» объявил о снижении прокачки на 40% по газопроводу «Северный поток-1». Позже снижение прокачки достигло 60%. В компании объяснили сокращение поставок тем, что немецкая Siemens не смогла вернуть из ремонта в Канаде оборудование для компрессорной станции «Портовая». Таким образом, станция лишилась резервного контура. «Это прямая угроза безопасности эксплуатации не только данной компрессорной станции, но всего «Северного потока-1», – пояснил главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов. По его словам, это «проблема немецкой компании», которая имеет контракт на сервисное обслуживание отключенных компрессорных станций, и «Газпром» юридически не обязан ее устранять.

Санкции, из-за которых Siemens не может забрать оборудование, введены Канадой, то есть третьей стороной. Собеседник «Профиля» полагает, что Берлин должен уладить проблему, добившись исключения из санкций, как это делают, например, США. Те, вводя санкционные режимы, всегда предусматривают возможность выдачи временных экспортных разрешений на поставки товаров, критически важных для американской экономики. Сейчас такие исключения сделаны, например, для российских минеральных удобрений и для продовольственных товаров.

Но сейчас лето, тепло. А основные проблемы придут с началом осенне-зимнего отопительного сезона, то есть с октября 2022-го по март 2023 года. Про необходимость ужесточать требования к отоплению жилых и нежилых помещений уже говорилось. Однако газ используется не только как энергоресурс, но и как сырье для химической промышленности. Главным потребителем здесь является Германия, следовательно, у целого спектра немецких промышленных компаний – от производства минеральных удобрений до выпуска полимеров – возникает риск остановки производств. Энергоемким компаниям – металлургическим, производителям удобрений и даже пищевым – тоже, возможно, придется сокращать или закрывать производства в стране. Они перенесут мощности туда, где есть конкурентоспособный трубопроводный газ, «и это будет не в Германии», заявил в своем интервью управляющий директор Energy Consulting Group Вольфганг Хан.

Молчат, но платят: почему Европа все же решила рассчитываться за газ в рублях

Чтобы избежать всех этих неприятностей, Европа постарается по максимуму «забрать» газ с других рынков, как она делала весной 2022 года. Тогда потоки сжиженного природного газа действительно развернулись из Азии в Старый Свет. И это понятно: в той же Японии СПГ сейчас стоит порядка $560–600 за тысячу кубометров, а в Европе – $1,1–1,3 тыс. Но в преддверии отопительного сезона повторить этот фокус вряд ли удастся. Зима наступит у всех, и азиатским странам потребуется СПГ для собственных нужд. «Начнется жесткая ценовая конкуренция с Китаем, Японией, Южной Кореей, – говорит Громов. – Цены, вероятно, рванут вверх, и кто выиграет эту гонку – большой вопрос. Европейцы тоже имеют пределы своих возможностей, я не очень представляю, как они будут покупать СПГ по $2–2,5 тыс. за тысячу кубометров».

Эксперт полагает, что грядущей зимой Европе придется пережить энергетический кризис, какого она не видела, возможно, за весь послевоенный период. Просто потому, что введенные ею эмбарго и ограничения по всем видам ресурсов (уголь, нефть, газ) происходят на дефицитном рынке.

Что будет в отдаленной перспективе

Но это сейчас, а если говорить про игру вдолгую (10 лет и более), то отказ Европы от российских энергоносителей вполне реален и даже логичен. Дело не столько в текущей геополитической обстановке, сколько в энергетическом переходе – постепенном трансферте экономики от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии (ВИЭ).

«В большинстве европейских стран есть консенсус по поводу энергоперехода, хотя и ведутся споры по его срокам, – напоминает Сергей Хестанов. – С учетом высокого политического веса «зеленых» шансы на то, что они будут последовательно эти идеи реализовывать, близки к ста процентам». Собственно, еще до военного конфликта на Украине Евросоюз намеревался к 2030 году полностью отказаться от российского газа, заменив его ветрогенерацией, водородом, биогазом, синтез-газом.

А сейчас стоимость газа для генерации электроэнергии, по словам Хестанова, так высока, что дешевле запустить угольную станцию и оплачивать сборы на выбросы углерода. Германия, Австрия и Нидерланды уже заявили, что из-за ограничений поставок российского газа расконсервируют и заново введут в строй свои угольные ТЭС. Но ведь и затраты на внедрение ВИЭ – строительство ветропарков, солнечных электростанций и прочего, которые при дешевом газе считались очень высокими, теперь пугают гораздо меньше. Да и еврочиновники настойчиво предлагают использовать нынешний энергетический кризис для ускорения энергоперехода. К примеру, Урсула фон дер Ляйен уже заявила, что теперь европейские правительства должны сосредоточиться на инвестициях в возобновляемые источники энергии и использовать трудную ситуацию для того, чтобы «пойти вперед, а не возвращаться к грязному ископаемому топливу».

Правда, как замечает Сергей Хестанов, пока доля ВИЭ в энергобалансах не очень велика (в Германии, лидере этого направления, порядка 40%), их ввод не порождает технических проблем. Но если эта доля начинает расти, возникнут технические проблемы, связанные с отсутствием технологий промышленного запасания энергии – ветер ведь не всегда дует, а солнце не всегда светит. Это, собственно, и привело к прошлогоднему энергокризису и скачку цен на природный газ.

Как бы то ни было, даже без учета пресловутого энергоперехода Европа намерена в перспективе полностью реформировать рынок электроэнергии с учетом отказа от российского газа. По заявлению г-жи фон дер Ляйен, сейчас ЕС ведет переговоры о поставках газа с целым пулом альтернативных экспортеров – США, Израилем, Азербайджаном, Алжиром, Египтом и Норвегией.

Кто больше пострадает от разрыва отношений

Еще один важный вопрос энергетического развода России и Евросоюза: кто больше потеряет от разрыва наших отношений? Здесь тоже не все просто. Для Москвы главная проблема – это экономическая география. Исторически так сложилось, что все крупные проекты по экспорту отечественных энергоресурсов (прежде всего нефти и газа, в меньшей степени угля) ориентированы на Запад. На Европу заточен работающий более полувека нефтепровод «Дружба». На Запад тянутся и газовые трубопроводы, как уже действующие вроде «Ямал–Европа», Уренгой–Помары–Ужгород или «Северный поток-1», так и перспективный «Северный поток-2».

Почему санкции помогли России пополнить госбюджет

Аналогичной инфраструктуры для переключения поставок на Восток просто не существует. Ведь Азия как покупатель энергоресурсов стала интересна относительно недавно. Еще в 80-е годы ХХ века уровень экономического развития Китая был таким, что советское руководство всерьез не рассматривало его в качестве импортера российских нефти и газа.

Сегодня азиатский рынок не прочь купить наши энергоносители, тем более что мы готовы отдать их с дисконтом (учитывая высокие цены на нефть и газ, дисконт все равно оставляет хорошую возможность для заработка). В период с апреля по июль 2022 года индийские компании нарастили импорт российской нефти в 50 раз – теперь он составляет 10% всей сырой нефти, закупаемой этой страной.

Но проблема с логистикой остается – это касается и нефти, и газа. Мы имеем небольшой по сравнению с трубопроводами в Европу газопровод «Сила Сибири» – он рассчитан на поставку 38 млрд кубометров в год с не слишком крупных Чаяндинского и Ковыткинского месторождений. Для сравнения: фактическая мощность только «Северного потока» составляет около 59 млрд кубометров в год.

Возможности железнодорожной логистики, по словам Сергея Хестанова, сейчас почти исчерпаны, поскольку после введения европейского эмбарго на отечественный уголь потоки этого сырья были переориентированы на Восток. Москва и Пекин планируют увеличить поставки российского угля в КНР почти вдвое – до 100 млн тонн в год. Тем более что осенью 2020-го Китай ввел запрет на импорт угля из Австралии. А расширение железнодорожных путей, особенно когда речь идет о тысячах километров, – это проект очень масштабный сам по себе. Такое быстро не делается.

Кроме того, большой интригой остается долгосрочная динамика предложения энергоносителей. Пока мы видим, что избытка предложения не наблюдается, благодаря чему цены достаточно высоки. Но в конце 1980-х или в марте 2020-го, когда разразилась ценовая война между Россией и Саудовской Аравией, мы видели нефть по $13 за баррель. Борис Джонсон на саммите G7 заявил, что Запад очень рассчитывает на помощь стран ОПЕК.

«Многое будет зависеть от политики других крупных экспортеров, – рассуждает Сергей Хестанов. – Идут дискуссии, в какой степени Саудовская Аравия в состоянии заместить российские поставки, есть разные точки зрения. С другой стороны, март 2020 года был не так давно, и $13 за баррель мы прекрасно помним».