Выстояла или развалится: как глубоко может упасть российская экономика

• Почему не работают санкции
• Мы живем на старых запасах
• Кривые пути российской ИТ-отрасли
• Грозит ли нам детехнологизация производства
• Настанут ли новые 90-е

Почему не работают санкции

Первое, что бросается в глаза, – это огромный разброс цифр в приводимых прогнозах. Если верить последнему докладу Минэкономразвития, то падение ВВП в 2022 году должно составить 7,8%, инфляция – 17,5%, реальные доходы россиян могут снизиться на 6,8%, а безработица вырастет до 6,7%. Вроде бы не так страшно. Эксперты Еврокомиссии заявляют, что российская экономика упадет на 10,4% при росте инфляции до 20,5%. Это хуже. А вот в Институте переходных экономик Банка Финляндии (BOFIT) рассчитали, что санкции, связанные с импортом, должны спровоцировать падение нашего ВВП в диапазоне от 4% до 18%, тогда как ограничения на экспорт уронят его аж до 25%. Такого провала у нас не было даже в 90-х!

Независимые экономисты объясняют вилку в прогнозах отсутствием достоверных данных. У нас пока нет объективных критериев, чтобы судить, каким окажется реальный результат, пояснил «Профилю» преподаватель РАНХиГС Сергей Хестанов, – сейчас можно называть любые цифры, их с одинаковым успехом можно обосновать или опровергнуть.

Тем более что некоторые цифры легко вводят в заблуждение. Например, мы имеем сейчас рекордный профицит во внешнеторговом балансе – по данным Минэкономразвития, в 2022 году он составит до $230 млрд руб. Хорошо? Нет: прямой выгоды это никому не принесет – просто импорт у нас резко сжался, а экспорт пока остался на приемлемом уровне. Рубль в моменте сильно укрепился (до 63–64 руб. за $1), но это лишь бьет по российским экспортерам и грозит бюджетным дефицитом, а в качестве неприятного бонуса мы имеем заметный разрыв между стоимостью наличной и безналичной валюты.

Известный экономист, доктор экономических наук Игорь Николаев отмечает, что Россия и мир находятся еще в состоянии «высочайшей неопределенности»: мы не знаем, как будет развиваться геополитический кризис, будут ли вводиться новые санкции, как российские власти станут противодействовать им. Никуда не делся и комплекс старых проблем, которые вроде бы ушли из информповестки, но в действительности не исчезли. Например, последствия пандемии COVID-19 или изменение климата – всё это тоже будет давить на отечественную экономику.

Мы живем на старых запасах

Собеседники «Профиля» особо подчеркивают: не надо придавать значения бравурным заявлениям о том, что российская экономика выстояла перед западными санкциями. Мы не выстояли, а просто еще их не почувствовали.

Главный секрет нашей устойчивости заключается в том, что мы продолжаем жить на товарных запасах, сделанных еще «в прошлой реальности», при несуществующих уже цепочках поставок, в других условиях ценообразования, при другом курсе рубля. Все это создает иллюзию, будто серьезных изменений в экономической жизни нет. Но они есть и непременно проявятся – дайте срок. Как ни крути, а львиную долю товаров длительного пользования мы ввозим из-за рубежа, это же касается промышленного оборудования и комплектующих, технологий и многого другого.

Реальную ситуацию мы увидим, когда эти запасы исчерпаются, а это, по словам Сергея Хестанова, должно случиться «примерно в октябре». «К этому времени придется завозить товары по новым схемам, использовать новые методики расчетов с учетом самых разнообразных ограничений, – пояснил эксперт. – Тогда мы поймем, как на самом деле изменятся макроэкономические показатели, особенно связанные с потреблением».

Что до отечественного промпроизводства, то во многих отраслях имеется так называемый «критический импорт» – набор деталей, расходных материалов и прочего, без чего технологический процесс осуществить невозможно. Если этот поток окажется перекрыт, то придется налаживать импортозамещение либо прокладывать новые маршруты поставок через третьи страны. Эксперты называют это главным вызовом, который встанет перед российской экономикой.

«Одно дело "Макдоналдс", – рассуждает Хестанов. – Ежу понятно, что их просто переименуют и будут продавать примерно то же самое. А "Сименс"? Заменить его комплектующие очень сложно, например, некоторые промышленные контроллеры... Задача решаемая, но она непростая и очень затратная».

Кстати, и по расчетам Минэкономразвития реальные проблемы действительно впереди, только начнутся они не в октябре, а несколько раньше: максимальный спад экономики прогнозируется на третий квартал текущего года, на этот период, вероятно, придется и пик безработицы.

Кривые пути российской ИТ-отрасли

Эксперты отмечают, что в зоне особого риска окажутся практически все секторы, где используются высокие технологии. Как рассказал «Профилю» представитель одной из российских ИТ-компаний, «никто не может понять», что будет с отраслью, так как неясно, насколько жесткими окажутся ограничения.

«Пока все работают со склада, поэтому больших изменений не видим, но ведь у серверов и процессоров есть сроки службы...», – говорит он. Если удастся наладить параллельный импорт, все должно быть более или менее хорошо. Да, новые логистические цепочки, скажем, через Армению или Казахстан, увеличат сроки поставок и добавят процентов 20 к стоимости импорта. Но к этому отрасль довольно легко приспособится: «для крупной партии оборудования плюс две-три недели в пути – да какая разница!» И подорожание – это тоже не страшно, поскольку у оборудования довольно длинный срок амортизации. «Бережливее нужно будет использовать, чуть реже менять, да и всё» – так, по словам нашего собеседника, видят ситуацию «серьезные системные интеграторы».

Но это оптимистичная оценка, основанная на том, что западные компании не станут чинить серьезных препятствий для параллельного импорта. Ведь если небольшая экономика, вроде той же Армении, вдруг резко нарастит закупки комплектующих для компьютеров, это не останется незамеченным, и следующий ход будет за «западными партнерами». А если те решат всерьез «перекрыть кислород» нашей ИТ-индустрии, то спрогнозировать последствия «никакой фантазии не хватит».

Грозит ли нам детехнологизация производства

Российские власти вроде бы не бездействуют и пытаются приспособить экономику к новым реалиям. Многие из принимаемых мер, по мнению Игоря Николаева, выглядят логичными и своевременными. Прежде всего это то, что касается свободы предпринимательства: отмена разного рода контрольных мероприятий, проверок. И очень важно, что эти меры не тактическая уловка, а генеральная линия.

В копилку удачных решений можно отнести также легализацию параллельного импорта и принудительное лицензирование, то есть выдачу государством разрешений для российских компаний на право пользования интеллектуальной собственностью без согласия иностранных правообладателей.

Однако послабления для бизнеса могут стать палкой о двух концах. Например, постановление правительства от 12 мая, разрешающее автопроизводителям делать машины без систем ABS и ESP, без подушек безопасности и преднатяжителей ремней, ставить двигатели по стандарту Евро-0. «Я называю это политикой "делай что хочешь", – говорит Игорь Николаев. – Это смягчает условия для бизнеса, но дает много плохих "побочек", прежде всего обрекает нас на технологическую деградацию». Да, экономика не умрет, но откатится по технологическому уровню на десятки лет назад. Примерно это случилось с Ираном, который живет под санкциями 40 лет.

О возможности «демодернизации» российского производства заявил и директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий (признан иноагентом). По его словам, мы рискуем, как в советское время, получить «множество производств», выпускающих продукцию, «которую по доброй воле никто не захочет покупать». Любой, кто жил в СССР, это помнит: в магазинах полно одежды и обуви, но люди не хотят брать бесформенные серые плащи и ботинки «прощай, молодость». Зато готовы выстаивать многочасовые очереди ради индийских джинсов или польских женских сапог.

Настанут ли новые 90-е

Одной из страшилок последнего времени стал тезис о том, что Россия под санкциями может откатиться «назад в 90-е» с гиперинфляцией и превращением рублей в «фантики».

Если за падением последует относительно быстрый отскок, то вряд ли. По подсчетам Игоря Николаева, падение ВВП в 2022-м может составить 11,1% ВВП. Это близко к оценке Еврокомиссии и цифре, которую ранее называл глава Счетной палаты Алексей Кудрин. «Минус 11% – это существенно! – говорит Николаев. – Это хуже, чем в 2009 году, когда было минус 7,8%; это сопоставимо с 1992 годом, тогда мы имели минус 14,5%». Такое падение всегда означает сокращение производства, снижение доходов, уменьшение возможностей для индексации или просто сохранения зарплат.

И все же это не 90-е, потому что отечественная экономика сейчас намного сильнее, чем тогда, есть денежные запасы (правда, они быстро расходуются), а инфляция хоть и высока, но приставку «гипер» к ней никак не прилепишь. Да, будет рост цен и падение доходов, но все же, по словам эксперта, есть надежда, что для рядового обывателя нынешний кризис окажется не столь уж болезненным. Но опять-таки при условии, что за падением будет отскок, то есть рост. А вот если и следующий год будет «минусовой», то многим придется затянуть пояса. Пока есть все опасения, что так и случится: большая часть прогнозов обещает России снижение ВВП и в 2023 году. Даже по относительно оптимистичному прогнозу Минэкономразвития, рост отечественной экономике удастся вернуть лишь в 2024 году. А ведь мы еще толком и не начали падать.