Все дело в массовости. Промышленная революция постепенно, шаг за шагом все делала массовым: рабочие массы, которые могли консолидироваться и устроить неприятность вроде революции. Массовое производство, которому потребовалось массовое же потребление (иначе – кризис). А значит, возникла необходимость в массовом благосостоянии, массовый средний класс, который смог бы «переваривать» то, что предлагает промышленность. Наконец, массовая технологизация экономик подняла на новый уровень потребности этого среднего класса…
Мы говорим «социальное государство» – подразумеваем набор механизмов по защите населения: пенсии, страховки, выплаты, доступная медицина, бесплатное образование, жилье. Но смысл социального государства намного шире. Поэтому понятие социального государства включает институты управления экономикой в целом.
Вообще, без сильной экономики успешное социальное государство невозможно – именно она позволяет перераспределять доходы, не ущемляя интересы крупных собственников. Леволиберальные идеологи утверждают, что неотъемлемой частью социального государства является демократическая система управления государством и развитое гражданское общество. В теории оно, конечно, так… Однако тоталитарные модернизационные проекты, которые в ХХ веке осуществляли Италия, Германия и СССР, показали, что грандиозные социальные программы вполне успешно могут реализовываться и без гражданских институтов.
Короли бедняков
Рассуждения об идеальном справедливом государстве можно найти еще в трудах античных философов, но сам термин «социальное государство» относительно молодой, его в середине XIX века (1850 год) предложил немецкий философ-гегельянец, историк и экономист Лоренц фон Штейн.
Вообще, немецкие философы того времени много думали об особом пути своего народа, у которого, кстати, тогда не было даже единого государства. Англосаксонскому индивидуализму они противопоставляли германский корпоративный дух. Антигосударственному марксистскому социализму – прусский государственный социализм, преобразования сверху, единство власти и общества.
Вот в таком духе и была выдержана теория фон Штейна, убежденного сторонника социальной монархии и предшественника правой социал-демократии. Задача государства в его понимании – это восстановление свободы и равенства, экономический и общественный прогресс в интересах всех граждан. «Развитие одного является условием и следствием развития другого», а для этого нужно поднять обездоленные слои населения до уровня богатых и сильных.
Это теория, а практическим воплощением прусского социализма три десятилетия спустя занялся «железный канцлер» Отто фон Бисмарк. Трон в те времена занимали сначала либерал Фридрих III, а затем Вильгельм II, называвший себя королем бедных и мечтавший в духе Штейна соединить социализм и монархию. Поэтому, проводя реформы, Бисмарк убивал сразу двух, а вернее, даже трех зайцев: угождал венценосному правителю, повышал личный рейтинг и снижал протестные настроения в рабочей среде.
В 1889 году принимается закон о страховании по инвалидности и возрасту, положивший начало первой всеобщей пенсионной системе. Согласно документу, рабочие и служащие с доходом от 2000 марок в год могли выйти на пенсию по достижении 70 лет. Правда, средняя продолжительность жизни в Германии XIX века составляла 45 лет, но в этом ли дело?! Еще раньше, в 1883 и 1884 годах, вышли законы о создании систем страхования рабочих на случай болезни и увечий.
Конечно, данные нововведения не были личным изобретением «железного канцлера». Кое-что, а вернее, очень многое он подсмотрел у французов. Великая французская революция – это ведь не только свобода, равенство, братство и гильотина, но и первая в истории попытка ввести пенсионное обеспечение для госслужащих. В 1790‑м был принят закон о пенсиях для гражданских чиновников, отработавших тридцать лет и достигших пятидесятилетнего возраста.
Много позже император Наполеон III (с которого отчасти брал пример Бисмарк) выдергивал из программ социалистов и реализовывал на практике идеи по поддержке незащищенных слоев населения. В своей тронной речи в 1866 году он призвал государственный страховой фонд помогать семьям рабочих и крестьян, получивших увечья. Во французской столице открылись бесплатные больницы для бедных, начала осуществляться программа юридической помощи малоимущим. Был снят запрет на забастовки, издан «Указ о толерантности», ограничивающий детский труд, утверждающий выходные и праздники и даже позволяющий рабочим создавать свои первичные организации – прообразы профсоюзов.
От госсоциализма к национал-социализму
В самом конце XIX века радикальный немецкий экономист Адольф Вагнер дал экономическое обоснование феномену социального государства. В работе «Основы политической экономики» (1892 год) он сформулировал закон об опережающем росте госрасходов по мере развития промышленности: «Государственные расходы растут быстрее по сравнению с ростом национального производства». Его так и назвали – закон Вагнера.
Свои выводы он обосновывал тем, что развитие экономики требует роста госрасходов на науку и инвестиционные проекты, плюс спрос на услуги в области науки, культуры и благотворительности растет быстрее, чем доходы этих отраслей. Кроме того, в долгосрочном периоде происходит расширение социальных функций государства, а значит, потребуется больше денег на пенсионное обеспечение и страхование, помощь населению в случае чрезвычайных ситуаций. Наконец, надо покрывать госдолг, поскольку тот растет непрерывно, ведь государство вынуждено прибегать к займам для покрытия непредвиденных расходов.
Кстати, важной идеологемой «прусского социализма» была интеграция рабочего класса в управление для предотвращения революций. Позже эту идею подхватили национал-социалисты во главе с Гитлером.
Нацистская Германия и фашистская Италия внедряли масштабные социальные проекты. Так, Бенито Муссолини приложил немало усилий для решения демографической проблемы в Италии. Государство и партия всячески поощряли рождаемость. Лозунг о пяти детях поддерживался экономическими мерами. Пособия по беременности и материнству, отцам пятерых детей выплачивались более высокие зарплаты, а многодетные матери становились почетными членами фашистской партии. Да, цели были вполне прагматичны: будущей великой империи требовались рабочие и солдаты.
Итогом социальной политики дуче стали пособия по безработице, инвалидности, пенсии по старости и даже организация досуга граждан – этим занималась специальная партийная структура.
Геополитические задачи Третьего рейха требовали социально однородного общества. После прихода к власти нацисты во главе с Гитлером весьма щедро финансировали социальные программы. Только на преодоление безработицы правительство выделило до 5 млрд рейхсмарок. А еще жилищное строительство, демографическая политика, благотворительность, задуманная, но не реализованная программа «народный автомобиль». Интересно, что руководство рейха предписывало строить для немцев квартиры не менее трех комнат, полагая, что теснота мешает рождаемости.
Сейчас даже сложно представить, что еще в начале прошлого века на фабриках США, социальной системе которых сегодня завидуют многие страны, использовался детский труд, и оплачивался он ниже, чем труд взрослых
Lewis Hine/Science History Images/Alamy Stock Photo/Vostock PhotoПлата за стабильность
Социальное государство в Соединенных Штатах сформировалось уже после Второй мировой войны (хотя многие институты появились гораздо раньше), а мощнейшим катализатором к этому процессу стала Великая депрессия 1929–1939 гг.
Главный идеологический посыл Америки рубежа XIX и XX веков можно было бы назвать бытовым ницшеанством: свобода вместо хлеба, юридическое равноправие при почти неограниченной экономической эксплуатации: «В нашей стране любой может стать миллионером!» Не получилось, приходится спать под мостом или вкалывать в шахтерском городке, получая кредиты в фабричную лавку вместо наличных денег? Значит, дружище, ты недостаточно умен и практичен. Никто, кроме тебя самого, в этом не виноват.
Но глубочайший экономический кризис и рабочее движение, лидеры которого посматривали в сторону СССР, где были реализованы неслыханные социальные права и возможности, заставили власти пересмотреть действующие социально-экономические парадигмы. Некоторые историки пишут, что в Штатах в те времена сильно попахивало пролетарской революцией, тем более что примеров удачных и не очень по ту сторону Атлантического океана было достаточно.
Так называемый «новый курс» президента Теодора Рузвельта законодательно закрепил права рабочих на коллективный договор и организацию профсоюзов. Государство взяло на себя борьбу с безработицей, ликвидировало детский труд, был сокращен рабочий день, и введены пенсии по старости.
А уже после войны произошло то, что положило кардинальные различия между советской и западной моделями социального государства. На волне массового производства сформировался тот самый средний класс, лояльный и подконтрольный, для которого потребление стало способом самореализации, если хотите, жизненной философией. И теперь для сохранения социальной стабильности государство вынуждено поддерживать определенный уровень жизни данной категории населения. Такова плата за лояльность. И ладно бы только стабильность: без воспроизведения среднего класса остановится развитие рынка, всей экономики.
Русская доктрина потребления
Что до России, то попытки институализировать благотворительность предпринимались у нас задолго до начала индустриализации. В 1775 году указом Екатерины II вводились губернские Приказы общественного призрения. Их задачей было открытие и управление приютами, народными школами, больницами, сиротскими домами, аптеками, работными домами и т. д. Приказы получали госфинансирование, а также имели право осуществлять банковские операции – принимать вклады от населения и выдавать ссуды под недвижимость и государственные ценные бумаги.
Но более серьезные шаги по созданию социального государства стали делаться лишь в конце XIX века – с развитием промышленности и началом рабочего движения. Власть понимала, что без пролетариата не будет развития страны, а пролетариат нужно замирить и хотя бы слегка «подмазать». В 1886 году принят закон о медицинском страховании рабочих, в 1893‑м – закон об охране труда, в 1903‑м – закон о компенсации увечий от несчастных случаев на производстве. В 1912 году Государственная дума принимает законы по страхованию от несчастных случаев и об оплачиваемых больничных листах. Впрочем, это не уберегло власть от 1917 года, когда имперская модель была сломана.
Идея социалистического (не путать с социальным) государства была прописана в Конституции СССР, где главной целью объявлялась забота об интересах трудящихся. На практике социальные институты советской экономики развивались по той же логике, что и в капиталистических экономиках. Т. е. исходя из текущей целесообразности, только не капиталиста, а государства. Например, индустриализация требовала массового применения относительно квалифицированной рабочей силы – государство проводит масштабную программу по ликвидации безграмотности и введению всеобщего начального образования. Плюс вложения в здравоохранение: сразу после Гражданской войны они увеличились с 128,5 млн рублей до 660,8 млн рублей в год.
Те же пенсии появились в СССР не сразу – в августе 1918 года были введены пенсии для инвалидов Красной армии, в 1923‑м – для старых большевиков, а в 1928 году – для работников горнорудной и текстильной промышленности. И только в 1930 году было принято «Положение о пенсиях и пособиях по социальному страхованию» – с 1937 года пенсии стали выплачивать всем городским рабочим и служащим. Колхозникам пришлось подождать аж до 1964‑го.
Серьезными вехами в становлении советского социального государства стали хрущевская «оттепель» и брежневский «застой». Этому способствовали серьезные экономические успехи СССР и снижение международной напряженности. Как отмечал доктор политических наук Василий Руденкин, в эти периоды в Стране Советов формируются институты общества потребления. Массовое жилищное строительство при Хрущеве, миллионы советских граждан получают отдельные квартиры. В стране происходит потребительский бум, население приобретает мебель, бытовую технику – телевизоры, пылесосы, холодильники, стиральные машины. Можно даже купить кооперативную квартиру или автомобиль.
По оценкам отечественных исследователей, на социальную сферу в СССР шло около 14% бюджетных расходов. Все граждане получали социальные гарантии и бесплатные соцуслуги. Невысокий по сравнению с теми же США уровень жизни сочетался с низким (примерно 1:5) социальным расслоением. А что существенно отличало советскую модель социального государства от западной, так это отсутствие обратной связи. То есть государство оставалось единственным актором, планировавшим и осуществлявшим мероприятия. Оно стремилось учесть интересы всех социальных групп, но не спрашивало их мнение и не давало выражать свои интересы.
Постсоветская Россия формально провозгласила себя социальным государством – это прописано в Конституции 1993 года. Второй пункт статьи 7 поясняет: «В Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».
Звучит довольно расплывчато, но не в этом дело. Объявлять себя можно кем угодно. Как уже говорилось, социальное государство с его гарантиями – это привилегия только сильных экономик. А российская экономика 90‑х сильной точно не была, да и нынешняя пока далека от идеала. Пожалуй, лучше всего отношение государства к своим обязательствам того времени характеризует известный эпизод 1998 года. «Девальвации рубля не будет. Это твердо и четко, – заявил 14 августа президент РФ Борис Ельцин и пояснил: – Мое утверждение базируется на том, что все просчитано. Работа по отслеживанию положения проводится каждые сутки. Положение полностью контролируется». К концу года российская валюта обесценилась с 6 рублей до 21 рубля за доллар.
Так что, какие бы социальные проекты и программы ни анонсировало государство, надо смотреть: а как дела с экономикой? И только после этого строить планы на реализацию социальных прав граждан.
