В последнее время резко оживилась дискуссия о том, какие налоги предстоит заплатить нефтегазовым компаниям, – скоро стране предстоит принимать бюджет. Осень на дворе, а определенности нет как нет. А ведь речь идет об отрасли, где масштабы инвестиций, а значит, и риски таковы, что они предполагают особые требования к стабильности, т. е. неухудшению экономических условий проектов.
Неожиданно выяснилось, что самый большой оптимист в правительстве – министр финансов Антон Силуанов, который заявил, что доходы нефтегазового сектора в РФ в 2017 году вырастут, несмотря на дополнительные налоговые изъятия: «В реальном выражении этот сектор не пострадает, наоборот, произойдет продолжение роста доходов в нефтегазовом секторе».
Либо он точно знает, какой будет мировая цена на нефть и курс национальной валюты, либо это не более чем ритуальная попытка успокоить компании на фоне грядущих неприятностей: в 2017–2019 годах планируется изымать дополнительно по 50 миллиардов рублей в год от НДПИ на нефть и уже в 2017 году получить дополнительно 100–170 миллиардов рублей налогов за счет повышенного НДПИ от «Газпрома».
Неясность сохраняется не только в вопросе, о каких все-таки суммах изъятий идет речь. В правительстве обсуждают еще и возможность обнуления экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, с тем чтобы реализовать эту идею после 2019–2020 годов, не определен и механизм перераспределения денег обратно в нефтепереработку, т. е. тот объем субсидий, который необходимо оставить, чтобы заводы, которые поставляют нефтепродукты на внутренний рынок, были рентабельны, и т. п.
Очевидно одно: после многолетних разговоров о реформах – о налоговом маневре, о НДД и НФР и т. п. – дело в итоге привычно свелось к банальному переделу: поменьше экспортная пошлина для экспортеров, побольше НДПИ для всех… А в сумме – прирост доходной части бюджета. Это означает, что один налог с оборота заменяется на другой, а все разговоры про налогообложение прибыли так и остаются разговорами. Хотя шанс на то, что какие-то проекты в порядке эксперимента будут переведены хотя бы на НДД или НФР, остается…
Ожидается, что и нефтяники, и газовики справятся с возросшим налоговым бременем. В частности, летом прозвучали оценки относительно ненужных проектов «Газпрома» в размере 2,4 триллиона рублей (невостребованные добычные мощности, затраты на неэффективные трубопроводные проекты и др.), однако корпорация по состоянию на 30 июня 2016 года накопила ликвидности 1,4 триллиона рублей против краткосрочного долга 564 миллиарда рублей, что никак не свидетельствует о чрезмерной налоговой нагрузке.
Отрасль показала поразительную изворотливость, умение выживать и выходить на рекордные уровни добычи в неблагоприятных условиях, когда говорить об отвратительном инвестиционном климате само по себе банальность. Очевидно, что рост налогов заставит компании сокращать инвестиционные программы, что через несколько лет может аукнуться в их добыче.
Неповоротливая, не учитывающая различия в затратах на разных месторождениях налоговая система была создана в начале 2000‑х с помощью введения НДПИ и замораживания режима СРП. Через несколько лет дифференцированный подход к налогообложению в недропользовании все-таки пришлось вводить «сверху» – через налоговые льготы.
И добыча в последние годы росла главным образом за счет месторождений, которые получили налоговые льготы. Беда в том, что за это время таких льгот выдали столько, что уже, кажется, и сами авторы в них запутались: одним проектам этих льгот мало, а другие вполне могли бы работать и без них. Льготы, в отличие от оценки инвестиционной привлекательности отдельных проектов, – инструмент грубый и потому работает «через раз».
Потери от возросшего НДПИ в ходе налогового маневра частично компенсируют экспортерам, а у остальных – проблемы. Это означает удар по конкурентной среде, по малому и среднему бизнесу… Как тут не вспомнить, что сланцевую революцию в США совершили тысячи маленьких компаний на венчурных условиях. Это не про Россию – тут малому бизнесу ничего не светит, кроме обещаний.
