Чужие в собственной стране

Мэр Кафр-Каны Эслам Амара стоит на перекрестке. На асфальте краской из баллончика нарисован красный круг: пять дней назад здесь застрелили 21-летнего Хейра Хамдана. Перед ним — разгневанные горожане; за спиной, на витрине магазинчика электротоваров, — две камеры наблюдения, заснявшие гибель молодого мужчины.

В обычно мирном городке на севере Израиля введено чрезвычайное положение. На въезде в Кафр-Кану припаркованы автофургоны спецназа, полицейские в боевом обмундировании установили блокпост. Почти ежедневно горожане выходят на акции протеста, устраивают потасовки с полицией. Хейра Хамдана застрелил полицейский. И, как все здесь считают, это случилось из-за того, что тот был арабом.

Уже 12 лет 51-летний Эслам Амара занимает пост небольшого арабского городка Кафр-Кана. Указывая рукой на красный круг, он говорит: «Они его буквально казнили». И чуть тише добавляет: «Те, кто убил Хейра, должны ответить за это».

На записи с обеих камер видно, как молодой мужчина в спортивных штанах подбегает к полицейскому автомобилю и ударяет по нему. Когда дверца открывается и из машины выскакивает служитель порядка, он отступает на шаг назад, разворачивается и хочет бежать. Полицейский стреляет в спину. Пуля с близкого расстояния попадает на уровне почек. Мужчина оседает на землю, полицейские затаскивают его в автомобиль — возможно, живого, а возможно, уже безжизненного.

В ту ночь полиция сообщает о «войне между бандами» в Кафр-Кане. Патрульные якобы ранили одного из ее участников в рамках «вынужденной обороны», тот напал на них с ножом. Но позднее всплывает видеозапись, которая свидетельствует: это неправда. Хамдан хотел убежать, когда полицейские выскочили из автомобиля. Был ли у него в руке нож, неизвестно. Но даже если был, разве это достаточный повод для расстрела?

Смерть Хейра Хамдана спровоцировала беспорядки в арабских городах Израиля — в тот момент, когда конфликт между израильтянами еврейской национальности и палестинцами в Иерусалиме приводит к невиданным в последние годы всплескам насилия.

В городе Акко, населенном большим количеством израильтян арабской национальности и расположенном в 30 км от Кафр-Каны, в знак протеста на несколько дней закрылись магазины. Почти каждый вечер где-нибудь поджигают автомобильные покрышки, летят камни и бутылки с зажигательной смесью. Но вместо того чтобы разрядить напряженность, премьер-министр Биньямин Нетаньяху заявляет: нужно рассмотреть возможность лишить разжигателей беспорядков гражданства. Мол, не нравится в Израиле? — Скатертью дорожка в сектор Газа.

В Израиле проживает около 1,6 млн арабов; у них есть израильское гражданство, но часто они чувствуют себя людьми второго класса. Война в секторе Газа минувшим летом привела к их отдалению от собственного государства. Участились случаи покушений, расистских оскорблений, подстрекательской пропаганды со стороны правых политиков, многие люди не решаются говорить по-арабски.

До сих пор израильтяне арабского происхождения, как правило, проявляли сдержанность и предоставляли бороться за независимое государство палестинцам на Западном берегу реки Иордан. Многие смирились с конфликтом — возможно, отчасти потому, что гражданам его переносить легче. Свой протест они выражают неявкой на выборы. Но смерть Хейра Хамдана может положить конец такой их пассивности. Ведь еще вторая интифада разгорелась, среди прочего, после того, как израильские полицейские застрелили нескольких арабских граждан, принимавших участие в акциях протеста — неподалеку от Кафр-Каны.

Мэр Амара изучал административные науки в Хайфе; его старшая дочь получает образование на архитектурном факультете Техниона (Технологического университета). У нее много друзей-евреев, говорит отец, «но как бы мы ни старались, государство обращается с нами плохо». Уже 26 лет он работает в муниципальной администрации Кафр-Каны и знает, как трудно арабским населенным пунктам добиваться финансирования больниц или школ. Город живет за счет туристов-паломников; уровень безработицы здесь в три раза выше, чем в среднем по стране.

Под сводами синего траурного шатра, в 50 метрах от места гибели Хамдана, собрались его родственники и соседи. Они говорят, что Хамдан пришел в бешенство: незадолго до случившегося с ним полиция задержала его двоюродного брата, который до сих пор содержится в следственной тюрьме. «За что вы его уводите?» — кричал Хамдан. Вместо ответа полицейские прыснули ему в лицо слезоточивым или перцовым газом.

«Когда он вернулся домой, то ничего не видел, глаза слезились, он был вне себя», — вспоминает его отец Рауф Луфти Хамдан, вцепившись руками в четки. Он велел сыну оставаться дома, но Хамдан выбежал и набросился на автомобиль, в который усадили брата.

У людей в Кафр-Кане много вопросов: почему полицейские, вместо того чтобы обезвредить Хамдана, сразу же его застрелили? Почему не было предупредительного выстрела в воздух, хотя тот пытался бежать? Почему не вызвали скорую помощь? И что заставило одного из полицейских затем выстрелить еще и в сына владельца магазина электротоваров, который наблюдал за происходившим из окна второго этажа? В оконном стекле осталось отверстие от пули.

Министр экономики Нафтали Беннетт заявил следующим утром: полиция действовала, «как мы того ожидаем от наших служителей порядка». Отец убитого считает иначе; даже убийцу премьер-министра Ицхака Рабина не застрелили на месте, говорит он. «Наша жизнь менее ценна потому, что мы арабы. Нам никто не сочувствует».

Чувство бессилия приводит в отчаяние все больше палестинцев по обе стороны стены, как в Израиле, так и на Западном берегу реки Иордан. А отчаяние подпитывает ненависть. Все чаще случаются теракты. И это не взрывы бомб, которым предшествует длительное планирование, как во времена интифады, а безумные выходки одиночек.

В августе мужчина из Восточного Иерусалима на экскаваторе въехал в толпу людей; один израильтянин погиб. В начале ноября двое палестинцев на своих автомобилях нарочно стали давить пешеходов. Неделю назад на станции в Тель-Авиве палестинец зарезал военнослужащего, несколько часов спустя на Западном берегу реки Иордан была зарезана еврейская поселенка. Раввин Иегуда Глик, проповедующий крайние взгляды, получил серьезные ранения — в него стрелял палестинец в Иерусалиме.

Учащение таких покушений является следствием политической безнадежности. Каждый раунд переговоров, заканчивающийся ничем, укрепляет людей с обеих сторон во мнении, что мирное сосуществование невозможно. Недавно учителя написали министру образования письмо, в котором сетовали на расизм среди учеников: дескать, любой араб для них — это враг, любой еврей левых взглядов — предатель. Радикализуются и некоторые палестинцы, лишенные надежды на лучшую жизнь, — особенно в Иерусалиме, где они все больше чувствуют себя чужими в собственном городе.

Вероятно, Абдельрахман Шалуди чувствовал нечто похожее. Его семья живет в Силуане (ивр. Шилоахе) — густонаселенной долине рядом с историческим центром Иерусалима. Это один из районов, за который ведется наиболее ожесточенная борьба. Еврейские поселенческие организации хотят построить здесь археологический парк развлечений. Для этого нужно, чтобы в квартале аль-Бустан, где живут Шалуди, 88 палестинских семей покинули свои дома.

22 октября 21-летний Абдельрахман Шалуди на своем серебристом автомобиле въехал в толпу людей на трамвайной остановке в Иерусалиме. В результате погибла девочка трех месяцев от роду и женщина. Семь человек получили травмы. Полицейские подстрелили Шалуди на месте происшествия, вскоре он скончался. Его мать Энас Шалуди называет случившееся «аварией». Но не похоже, что это так.

Два года назад Абдельрахман Шалуди уже был задержан израильской полицией за то, что бросался камнями. Больше года он провел в тюрьме — вероятно, отчасти потому, что отказывался сотрудничать с израильской службой госбезопасности Шин-Бет. Во всяком случае так рассказывала его мать в небольшом, тесном доме в Силуане. Ее сын был в отчаянии: «Не могу я шпионить за своими друзьями и доносить на них израильтянам».

После освобождения мужчина изменился. Он мучился невыносимыми головными болями, не мог спать, его часто рвало. Энас Шалуди отвела сына к врачу, который диагностировал травму; со временем состояние улучшится, заверил он. Но улучшений не было.

Каждую неделю звонил кто-нибудь из Шин-Бета, агенты угрожали, что Абдельрахман лишится разрешения на работу, если не будет делать то, что они от него хотят. Мать рассказывает, что ее сын мечтал стать инженером-строителем, но после тюрьмы лишился надежды, что это станет возможным.

Мать сложила в коробки все пожитки, сняла даже душ. Несколько дней назад приходили военные, они замеряли квартиру и все сфотографировали. Дом Шалуди предлагалось залить бетоном, чтобы наказать семью террориста. Но 19 ноября его все-таки просто снесли «в рамках непрестанной борьбы с терроризмом по поручению высокопоставленных лиц».

Перевод: Владимир Широков