Дестабилизация нестабильности

Главным в этой части президентской речи стало отнюдь не раскрытие возможностей нового оружия – многое из названного уже обсуждалось и специалистами, и в СМИ, – а стоящая за ними заявка на полную смену действовавших до настоящего момента и изрядно потрепанных за последние десятилетия «правил игры».

Предельно кратко данные правила сводились к следующему:

1. Действующие договоры о СНВ обеспечивают паритет стратегических вооружений СССР (России) и США, вначале – на уровне гарантированного взаимного уничтожения, теперь – гарантированного взаимного нанесения неприемлемого ущерба.

2. Стороны воздерживаются от шагов, способных обесценить ядерный потенциал противника (правило дезавуировано выходом США из договора по ПРО 1972 года и развитием программы быстрого глобального удара – PGS, Prompt Global Strike и в целом развитием высокоточного неядерного оружия большой дальности).

3. Стороны не размещают оружие в космосе (неоднократно ставилось под сомнение и очевидно дезавуировано развитием как спутников‑перехватчиков, так и в перспективе орбитальных ударных систем). Отправка ядерного оружия на орбиту запрещена Договором о космосе 1967 года, что в дальнейшем подтверждалось договором ОСВ‑2, срок действия которого уже истек. При этом Договор о космосе формально не запрещает создания частично-орбитальных бомбардировочных систем, не совершающих полного витка вокруг Земли.

В постсоветский период эти правила подверглись сильнейшей эрозии. Дисбаланс в обычных вооружениях, расширение НАТО на восток, выход США из договора по ПРО и развитие перспективных ударных систем в рамках программы PGS делают теоретически возможной ситуацию, когда военное руководство США и НАТО сочтет возможным в случае конфликта с Россией нанесение первого обезоруживающего удара в расчете на нейтрализацию ответного средствами ПРО.

Симметричный ответ на американские меры в виде создания системы ПРО, способной защитить территорию России от американского удара, невозможен в первую очередь в силу экономических причин: учитывая господство США на море и размещение значительной части их ядерного потенциала (336 носителей) на подводных лодках, эта система должна была бы предусматривать защиту от атаки со всех направлений. Вдобавок эта система сама по себе нуждалась бы в защите от атак обычными вооружениями с расположенных вблизи границ России баз США и их союзников.

Система американской противоракетной обороны в ее нынешнем облике, даже в полностью развернутом варианте, также не предполагает «всеракурсной» защиты территории США. Тяжелые перехватчики GBI, размещенные на Аляске, предназначены для отражения удара через полюс, в первую очередь с западного направления. Ракеты SM‑3 морского базирования способны перехватывать баллистические ракеты на активном участке траектории, что также в случае конфликта с Россией позволяет перехватить некоторую часть МБР и ракет морского базирования, летящих в США по трансполярному маршруту.

Вместе с тем основная часть российских МБР наземного базирования находится вне зоны действия ракет SM‑3 – активный участок траектории заканчивается в большинстве случаев в глубине территории РФ, а на перехват платформ разведения и боевых блоков в верхней части траектории система SM‑3 не рассчитана, – и даже с продвинутыми версиями SM‑3 block 2A и 2B эта задача решается с трудом. Для перехвата отечественных МБР в США разрабатываются перспективные средства орбитального базирования.

В целом создание системы противоракетной обороны в течение всего периода после выхода США из договора по ПРО в 2002 году неоднократно называлось российскими политиками одной из ключевых угроз стратегическому ракетно-ядерному паритету. Однако от переговоров по этой проблеме Вашингтон в принципе отказывался. Самым большим успехом России на этом направлении стало введение в преамбулу договора СНВ‑3 признания взаимосвязи наступательных вооружений и стратегических оборонительных систем, при этом признавалось, что в текущем виде (на момент заключения договора в 2010 году) действующие оборонительные системы не подрывают эффективность стратегических вооружений сторон.

Вместе с тем дальнейшее развитие систем ПРО в сочетании с развитием ударных вооружений постепенно смещает центр тяжести сбалансированной системы в «точку опрокидывания».

В итоге российским руководством, как следует из тезисов выступления Владимира Путина, был выбран асимметричный ответ на действия США.

Суть этого ответа сводится к следующему:

1. Межконтинентальные ракеты, способные использовать нестандартные траектории – южное трансполярное направление, возможно, частично-орбитальные системы (МБР «Сармат»). Наличие этих ракет позволяет наносить удары из зон, не прикрытых системами ПРО и средствами раннего обнаружения.

2. Средства нейтрализации ВМС США близ границ России (ракетный комплекс авиационного базирования «Кинжал» с дальностью 2000 километров). По факту это не что иное, как «авиационная» версия ракеты 9 М723 комплекса «Искандер». Запуск ракеты с большой высоты на сверхзвуковой скорости в разы увеличивает ее дальность полета по сравнению с наземной версией, которая должна разгоняться с нуля самостоятельно.

3. Подводные беспилотные аппараты большой дальности действия с ядерным боевым зарядом на борту (подводный аппарат «Статус‑6). По факту представляет собой реализацию идей 1950‑х годов – исходно при разработке первых советских атомных субмарин проекта 627 их предполагалось оснастить торпедным аппаратом 1,5‑метрового калибра для запуска «суперторпед» Т‑15 длиной 24 метра, оснащенных 100‑мегатонным ядерным зарядом. Однако дальность торпеды Т‑15 с электрическим двигателем была ограничена 30 километрами, тогда как «Статус‑6» имеет ядерную энергетическую установку и может пройти под водой до 10 тысяч километров.

4. Новое боевое оснащение существующих и перспективных типов МБР (маневрирующий гиперзвуковой боевой блок). Цель данной разработки – исключить перехват боевых блоков на входе в атмосферу существующими средствами ПРО, рассчитанными на предсказуемую траекторию полета традиционных блоков.

5. Создание крылатой ракеты глобальной дальности с ядерной энергетической установкой. Это еще одна реализация идей 1950‑х, ставшая возможной благодаря многолетним разработкам малогабаритных ядерных энергетических установок, которая позволяет ракете обходить районы ПВО и ПРО, атакуя цели с наиболее уязвимых направлений. Чуть отвлекаясь от темы, нужно отметить, что в перспективе этот технический прорыв сулит серьезные изменения в «мирной» энергетике – вплоть до ядерных систем отопления для индивидуальных жилых домов и ядерной энергетики автомобилей.

В какой части и в какие сроки этот комплекс мер будет реализован – вопрос открытый. И ответ на него очевидно зависит от готовности США к переговорам по договору СНВ‑4, в том числе включая хронические проблемные зоны – ПРО, неядерные высокоточные средства большой дальности, учет тактического ядерного оружия США в Европе, учет ядерного потенциала Великобритании и ряд других. Банальное окончание, но мяч в игре, и он теперь на американской стороне поля.