Главе ЦБ никогда не надо говорить о том, что у нас все хорошо, – это плохая примета. Рынок всегда смеется над излишне самоуверенными политиками. Как бог смеется над любыми планами.
Нет рисков финансовой стабильности, говорит Эльвира Набиуллина в ситуации, когда рубль упал до рекордных значений. И на следующий день рубль падает еще на 5%, и все начинают вспоминать о возможности валютных интервенций ЦБ…
Рубль падает вслед за ценами на нефть. В начале года он по ряду причин задержался и отстал от тренда (нефть упала с начала года на 25%, рубль – только на 15%). Сейчас рубль просто догоняет нефть. При нефти в 27 долл./барр. доллар по 85 рублей – это нормально. При 25 – будет 90. При 20 – 100.
Это фундаментальная зависимость, чем ниже цена на нефть, тем меньше поступлений валюты в страну и тем она дороже. Можно упереться валютными интервенциями и не дать рублю упасть, но это приведет только к растрате валютного резерва и всего лишь к задержке в падении рубля, оплаченной излишне дорого. Если мы считаем, что нефть может пробежать до 25 и 20 долл./барр. и даже задержаться на этих уровнях на месяцы, глупо держать рубль и спускать свои валютные резервы… Это будет просто приглашением к атаке на рубль любому, у кого хватит духу сыграть против ЦБ.
Никакие валютные резервы не позволят никакому ЦБ плыть против ветра и течения, да еще в шторм. 4‑триллионные резервы не дали Китаю в прошлом году избежать падения юаня, хотя он потратил на валютные интервенции $500 млрд – это больше, чем все резервы нашего ЦБР. И наши не такие уж великие резервы не помогут Центробанку плевать против ветра. Не будет он даже пытаться. Обжегся в 2014 году. Если только сам ЦБР не поддастся панике, как это было в декабре 2014 года. Но если он запаникует – тушите свечи…
Рубль падает за нефтью, но надо хорошо понимать, что у него вполне достаточно причин падать и по внутренним причинам: высокая инфляция, высокие выплаты по внешнему долгу из-за санкций, спад ВВП, бегство капитала…
А главное – не стоит воспринимать падение рубля как однозначно негативный процесс. Оно может наполнить госбюджет, поддержать внутренний рынок для российских товаров, дать допдоходы нашим экспортерам, обесценить рублевые долги. Это необходимый элемент стимулирующей макроэкономической политики – наравне с высоким бюджетным дефицитом (не 3%, а 10% к ВВП) и низкой процентной ставкой (резко ниже инфляции). Но само по себе падение рубля, конечно, не вытащит нашу экономику из болота без системного подключения других элементов экономической политики, без структурных реформ (стимулирования несырьевого сектора), без реформ институтов (от силовых структур и суда до реальной политической конкуренции и независимой прессы). В одиночку этот инструмент работает плохо.
И плохо, когда падение рубля вынужденное, как сейчас. Совсем другое дело, если бы оно было элементом стимулирующей экономической политики, было встроено в систему реформ. Но макроэкономическая трусость наших властей не позволяет им проводить никакую активную политику – только приспосабливаться к переменам. К «новой реальности», как они говорят. Это не способ выиграть ситуацию. Долой «новую норму».
