«Эти люди так на нас похожи»

— Как вы попали в тяжелую атлетику?

— Спортом я начала заниматься в четыре года. Мама отвела меня на спортивную аэробику. Она говорила, что с моей энергией нужно что-то делать, потому что я просто носилась по дому и от меня все уставали. В 10 лет я поехала с папой на соревнования. Он мастер спорта международного класса по жиму штанги лежа. Мне тоже захотелось попробовать, и я четыре раза выжала 20 кг, пустой гриф. На следующий день мы пошли в спортзал, мне понравилось, и я начала тренироваться.

Сейчас я трехкратная чемпионка мира по жиму штанги лежа. Мой последний результат — 140 кг в экипировке и 120 — без нее. У меня разряд «мастер спорта международного класса» и меня знает Арнольд Шварценеггер. Мы с ним часто встречаемся на его турнире, общаемся. Вообще меня много кто знает из мировых спортсменов — мои видео котируются у «качков» как мотиваторы. Они друг друга подкалывают: «Жмешь как 14-летняя девочка».

— Как вышло, что вы поехали на Донбасс?

— Мы все смотрели телевизор и видели ужасные кадры того, что там происходит. Первого сентября мы пошли в школу, и для нас это был праздник — цветы, улыбки. А на Донбассе учебный год начался первого октября, и в тот день в одну из школ попал снаряд, погиб учитель биологии. Мне захотелось поехать туда и как-то помочь донецким детям. Потому что война — это очень страшно, там погибают дети, а этого быть не должно.

В России мы тоже много ездим по школами и рассказываем о моем виде спорта, общаемся с детьми. Мы хотели поехать раньше, но с организацией поездки нам никто не хотел помогать. В итоге мы договорились с одной журналисткой, которая связала нас с руководством ДНР, сами купили спортинвентарь, чтобы раздать детям, и поехали.

— Как вы приехали в ДНР?

— Когда мы приехали на российскую границу, нас очень серьезно досматривали. Просветили боксерские груши, которые мы везли в подарок детям. Долго спрашивали, куда и зачем мы едем. Мы пересекли границу, и нам сказали, что через 200 м будет граница ДНР. Границу я не увидела, там были развалины, из которых выбежал мужик с пулеметом и крикнул: «Езжайте». Тогда мы уже ехали с сопровождением из местных, из внутренних войск ДНР. Потом мы приехали на военную базу, там нас разместили. Жили мы на общих условиях, ели в столовой. Кстати, было странно, что там практически никто не ругался матом.

— Какая у вас была программа?

— В ДНР мы провели турнир по русскому жиму, поговорили о спорте. Нам в школах выделяли целый день, дети к нашему приезду рисовали стенгазеты, устраивали представления. В одной школе была команда по жиму штанги лежа. Когда я туда пришла, дети надели все свои медали — по всей школе раздавался звон. В одной школе на нашей встрече в первые ряды посадили первоклашек. Я не знала, как буду с ними общаться, а оказалось, что они самые любознательные. Особенно много вопросов было, когда они увидели запись моего прыжка с парашютом и видео с Арнольдом.

— Что такое «русский жим»?

— Это вид упражнений со штангой, когда используются небольшие веса и большое количество повторений. Грубо говоря, это физкультура, и заниматься ею может любой. Все, что для него нужно, — лежак и штанга. Русский жим придумал один бывший афганец из Москвы. Такое название появилось не потому, что этот жим только для русских, просто человек, который его придумал, здесь родился.

— В каких школах вы были?

— Мы были в школах Донецка, в Торезе, Макеевке. Дети там на первый взгляд не отличаются от обычных школьников — они также бегают и кричат на переменах. Но когда начинаешь их расспрашивать, они рассказывают, как страшно думать на уроке: «А не прилетит ли сейчас снаряд в школу?» Игрушки у них тоже необычные — в Торезе маленький мальчик подарил мне осколок от реактивного снаряда с «Града». Вообще в войну дети там стали больше играть.

— На кого делятся?

— «Наши» и «укры». В одной школе мы видели на стене листок со страшной рожей и надписью «укропчик».

— Как мирные жители там относятся к ополченцам?

— Ополченцев они поддерживают. Директор одной из школ рассказала нам, что еще при Ющенко к ним пришла разнарядка убрать из здания музей Героя Советского Союза. Они возмутились и оставили музей, но неофициально. В учебниках, по которым там учились дети, героем называют Степана Бандеру. Пишут, что это часть истории и что он боролся за украинскую государственность.

— Сейчас они учатся по тем же учебникам?

— Нет, новые учебники привезли из Крыма. Учителя этому очень рады.

— Из-за военных действий дети там вообще могут учиться?

— Учебный процесс у них идет как обычно. Из-за обстрелов иногда отменяют занятия, но по большей части все работает. За детьми там сейчас очень смотрят родители. Они провожают детей до школы и встречают их после уроков. Дети из выпускных классов в школу уже почти не ходят — готовятся к экзаменам дома. Сейчас там вообще очень ждут, когда Россия признает их выпускные дипломы, чтобы поехать сюда учиться. Учителя рассказывают, что об этом уже практически договорились.

— Что в городе?

— По улицам ходят мамы с колясками, работают магазины. Конечно, все боятся, что к ним вдруг что-то прилетит, и людей меньше, чем обычно, но днем там идет почти обычная жизнь. Ночью людей на улицах практически нет. У нас на базе тоже все было тихо. Ночью мы слышали стрельбу, но она была где-то далеко. Сам город не выглядит сильно разрушенным. А вот в селах типа Степановки, Мариновки или Саур могилы, все очень побито. Нет половины домов, стоят сгоревшие танки. Кстати, мы были на поле, где упал малазийский «боинг». Его обломки там лежат до сих пор. Странно, что за ними никто не приехал.

— У вашей поездки были политические цели? Как вы сами относитесь к ситуации на востоке?

— Я ездила к детям. Моя работа была поддержать детей, я далека от политики. Но эти люди так на нас похожи. Они думают, как мы, и говорят на русском языке. Поэтому я думаю, что надо им как-то помочь и поддержать их.

— Но вы ведь ездили на турниры и в Киев, и там вас тоже встречали хорошо.

— Сейчас у них с головами что-то не так. С ними нереально общаться. Они пишут «ВКонтакте» хрень какую-то, и все. Вот приеду я в Киев, выйду перед ними, и что? Они мне скажут: «А ты зачем приперлась? У вас русский жим, а у нас тут — бандеровский». С ними мне, наверное, разговаривать будет не о чем.

— А вы не боитесь, что ваша поездка может плохо отразиться на вашей международной репутации? Европа и США ведь не признают ни ДНР, ни ЛНР и выступают скорее на стороне Киева.

— А кто это сказал? Мой спонсор — американская компания, производитель спортивного питания. Я всегда говорю им, куда собираюсь ехать. Была в Северной Корее, собираюсь в Сирию. Когда я сказала, что поеду на Донбасс, директор сказал мне: «Ты едешь к детям, это твоя работа. Поезжай». Я же не ездила туда «танки — на Киев!» кричать.