29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Статья
  3. «Карманные» против «честных»
Общество

«Карманные» против «честных»

С 1 сентября в России стартует реформа третейских судов. О плюсах и минусах частного арбитража и грядущих изменениях «Профиль» поговорил с экспертами.

С 1 сентября в России стартует реформа третейских судов – института негосударственного правосудия, в котором споры и конфликты разрешает бизнес. При этом популярность третейских судов растет из года в год. Частные споры – частное дело, разрешаются они между собой оперативно и без шума, без права на обжалование, с быстрым по сравнению с государственными судами исполнением. Это не может не привлекать, особенно на фоне падения доверия к государственным судам.

Но и проверить, что творится за закрытыми дверями таких судов, нет практически никакой возможности. Отсюда и разговоры про «карманные» корпоративные третейские суды, про их участие в рейдерских захватах и незаконную перерегистрацию недвижимости и земли. Добиться контроля над своими коллегами-частниками федеральные суды пытаются уже несколько лет. Но реформа, которая, как предполагается, сократит количество частных арбитров, все же сохранила им свободу в довольно значительной части. О плюсах и минусах третейского института правосудия и грядущей реформе «Профиль» поговорил с экспертами.

Vox populi

В сущности, третейский суд – суд народный, институт гражданского общества, когда для разрешения споров две стороны выбирают третью, которую обе считают для себя компетентной и авторитетной. Третейские суды создаются на базах торгово-промышленных палат, предпринимательских сообществ самых разных направлений деятельности. Они могут быть постоянными или временными.

Официально в России зарегистрировано 1,5 тыс. таких органов правосудия, сообщил «Профилю» председатель Арбитражного третейского суда Москвы, президент Союза третейских судов Алексей Кравцов. Правда, точное количество третейских судов неизвестно да и вряд ли может быть установлено, говорит партнер BGP Litigation Александр Ванеев. «Помимо институциональных, постоянно действующих третейских судов, у которых есть аппарат, местонахождение, правила и список третейских судей, о создании которых уведомляется государственный суд, сторонами спора могут создаваться и третейские суды для разрешения конкретного спора (ad hoc), учет которых не предусмотрен и никем не ведется», – поясняет он.

При этом популярность третейских судов растет. Если в 2012 году, по данным Casebook, государственные арбитражные суды выдали около 4 тыс. исполнительных листов на решения третейских, то в прошлом году эта цифра превысила 8 тыс. За это время в стране произошли глобальные события: экономический кризис и упразднение Высшего арбитражного суда, объединение государственных арбитражей с судами общей юрисдикции под началом Верховного суда РФ.

Доверие к государственному правосудию на общем фоне ужесточения политического режима резко упало, отмечают многие эксперты, что подталкивает искать правосудия у частников. Но дело не только в этом, отмечает Кравцов: «Люди не перестали доверять государственным судам, но они часто сталкиваются с тем, что сроки судебных процессов затягиваются». На то есть три объективные причины. Первая – колоссальная нагрузка на судей. «Судья вынужден рассматривать от 40 до 60 дел в день, – говорит Кравцов. – Если разделить эти дела на 8 часов рабочего времени, получается от 8 до 12 минут на дело. За это время судья должен изучить материалы, вынести все процессуальные документы, проанализировать все законы. Потому судьи нередко откладывают разбирательство, чтобы хотя бы дело почитать».

С 1 июля процессуальные сроки рассмотрения дел еще увеличились: введено правило об обязательном претензионном порядке при подаче иска, и это вторая причина. «Нельзя подать иск, если вы не подождали месяц, после того как предъявили письменные претензии ответчику. Это еще месяц! Плюс бесконечное количество обжалований. Все это затягивает процесс на годы. Фирмы растрачиваются на суды, банкротятся. Бизнес не видит эффективности от такого длительного судебного процесса», – рассуждает Кравцов. Третьей причиной неэффективности государственных судов он считает качество судебных разбирательств: судьи не выдерживают нагрузки, уходят, а на их места приходят неопытные специалисты.

«Нарастающий экономический кризис естественным образом повысил спрос на быстрое и независимое правосудие», – объясняет рост числа обращений в третейские суды адвокат Олег Сухов. Но кризис не только стимулировал к экономии, но и увеличил число должников. «Количество дел о взыскании растет не только в третейских, но прежде всего и в государственных судах – это отражение общей тенденции», – отметил Ванеев. Кроме того, стало больше и иностранных должников, добавляет управляющий партнер коллегии адвокатов «Муранов, Черняков и партнеры» Александр Муранов. Арбитр, член президиума Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ, зампредседателя Морской арбитражной комиссии при ТПП РФ, он также принимает участие в третейских разбирательствах в иных арбитражных учреждениях, включая иностранные. «С иностранными должниками удобнее судиться в третейских судах, а не в государственных за рубежом», – говорит он. Рост популярности третейских судов Муранов объясняет и ростом гражданского правосознания, «если под ним понимать стремление к тому, чтобы спор рассматривался максимально тщательно».

Держи карман шире

У третейского суда есть еще ряд преимуществ. Он мобилен и демократичен, споры можно рассматривать даже по скайпу, говорит Кравцов. Решения таких судов, кроме того, исполнить проще, чем государственных. «Бизнесу и гражданам не нужны ни судебное решение, ни исполнительный лист, им нужно вернуть деньги, – объясняет эксперт. – Современные третейские суды бесплатно организуют исполнение своего решения. Арбитраж получает исполнительный лист в госсудах и организует фактическое его исполнение – у судебных приставов и в банке должника».

Судебные приставы тоже перегружены, в год, по статистике ФССП, исполняется лишь 29% исполнительных листов, у каждого пристава в месяц накапливается по 3,5 тыс. исполнительных листов (по 3,5 минуты на исполнительный лист в рабочий день). «Целые пачки исполнительных листов сейчас валяются на полках у приставов без всякого движения, – рассказывает Кравцов. – А третейский суд привлекает все возможные инструменты: знает, что должен сделать пристав, где искать имущество, как привлечь супруга должника, как обратить взыскание на части имущества, выделив их из целого объекта, и так далее».

Выбирая третейский суд, можно выбрать себе и компетентного, беспристрастного арбитра, говорит Муранов, самим определить гибкие правила процедуры, место, язык разбирательства. У сторон, подчеркивает эксперт, «больше шансов на то, что третейский суд уделит внимание нюансам дела, более внимательно выслушает стороны, квалифицированнее применит право, в том числе иностранное». «Еще одно преимущество состоит в более простой процедуре признания и приведения в исполнение этих решений (по сравнению с госсудами) в иностранных государствах за счет присоединения большинства государств к Нью-Йоркской конвенции 1958 года», – поясняет партнер «Пепеляев групп» Юрий Воробьев.

Но некоторые достоинства третейских судов одновременно являются и их недостатками. Например, они дорогие. «Это как выбор в Вене: кататься по центру на конном экипаже (в котором, кстати, есть wi-fi и видеосвязь, а кучер – профессиональный гонщик, причем ты сам можешь выбрать и экипаж, и кучера), чтобы рассмотреть все внимательно, или же ездить на общественном транспорте», – приводит аналогию Муранов. Кроме того, решения третейских судов нельзя обжаловать, а само дело чаще всего рассматривается в одно заседание, поэтому готовиться к разбирательству нужно со всей тщательностью.

Из 1,5 тыс. частных арбитражей только 132 (7%) имеют официальные сайты, отмечает Кравцов. «Из этих судов 79 состоят в нашем Союзе третейских судов, – говорит он. – Это живые, реально действующие суды. Тогда как 93% российских третейских судов либо «карманные», либо недействующие, либо мошеннические».

«Карманными» принято называть суды, создаваемые при больших корпорациях. Как правило, разрешение споров именно в этих судах специальной оговоркой включается в контракты этих корпораций с контрагентами. Риск оказаться в «карманном» третейском суде, аффилированном с одной из сторон, существует, констатирует партнер практики по разрешению споров Goltsblat BLP LLP Елена Трусова. «Чаще всего такого звания удостаивались суды, созданные при крупных корпорациях, при банках и банковских ассоциациях, при энергетических компаниях, которые «штамповали» решения исключительно в пользу этих корпораций, банков и компаний, – поясняет она. – Те же, в свою очередь, в типовые договоры включали оговорку о рассмотрении всех споров в этих третейских судах и отказывались ее менять».

Высший арбитражный суд до своего упразднения активно воевал с явлением «карманных» судов, пытался взять под контроль весь институт третейских судов и в 2011 году даже специально обращался по этому поводу в Конституционный суд. В качестве аргумента в пользу этой позиции высказалась тогда судья ВАС Татьяна Нешатаева: «Многие из них (третейских судов) создаются в интернете, в отдельных квартирах, на пляже – по-разному может сложиться ситуация». Особое возмущение у судьи вызвало право третейских судов перераспределять недвижимость и землю. «Это приводит к тому, что собственность уходит в результате рейдерских захватов, каких-то иных действий, которые неподконтрольны суду, – заявила она. – Мы запрещаем частным иностранным судам рассматривать споры по российской недвижимости, но внутренним разрешаем. Частный судья указывает чиновнику: ты перерегистрируй собственность вот на этого господина, потому что я такой же судья, как и государственный».

При этом никакой ответственности за вынесение неправосудных решений третейские судьи, в отличие от федеральных, не несут. КС, правда, этим аргументам не внял и сохранил частному арбитражу его свободу. «Конечно, «карманные» третейские суды создают негативное впечатление о всей третейской системе, – признает Кравцов. – Поэтому мы боремся с такими маргинальными элементами, информируем юристов и граждан, чтобы они могли выявлять их».

Муранов также считает эту критику достаточно справедливой. «Как и почти любой правовой механизм, третейское разбирательство может быть использовано не только на пользу гражданам и организациям, но и во вред им, – согласен Ванеев. – Практика знает множество случаев, когда решения третейских судов, принятые непублично и фактически при отсутствии полноценного разбирательства, использовались впоследствии для незаконного завладения имуществом. Как правило, государственные суды реагировали на подобные случаи, пресекали недобросовестные действия, но сам факт того, что такое происходило в прошлом, сформировало в России в целом подозрительное отношение к третейским судам».

Лицензия на правосудие

И хотя КС все оставил как есть, реформа явно назревала. В конце 2013 года президент Путин поручил сократить количество третейских судов и велел «в короткие сроки разработать и внести в Госдуму законопроект о кардинальном совершенствовании третейского судопроизводства». Высказался и премьер Медведев: «Мы понимаем, что полным-полно «карманных» третейских судов, которые штампуют решения в интересах учредителей, а потом получается, что это не правосудие, а просто фикция, и приходится прибегать к услугам арбитражного суда, который в этом случае является гарантом справедливости», – сказал премьер.

Но короткие сроки – понятие относительное. Федеральный закон «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» был принят и подписан только спустя два года, в конце 2015-го. Согласно этой реформе, с 1 сентября, как отмечает Трусова, вводится обязательная аккредитация третейских судов. «Теперь они не смогут создаваться бесконтрольно, – считает она. – Установлены критерии, которым должен соответствовать третейский суд. Таким образом, создана система контроля, которая, как хочется надеяться, приведет к сокращению количества третейских судов, но при этом к повышению качества их работы».

Муранов выделяет четыре главных составляющих реформы: «Сделать саму процедуру разбирательства максимально приближенной к международным стандартам. Ограничить возможности для функционирования постоянно действующих арбитражных учреждений, созданных некомпетентными и безответственными лицами. Повысить ответственность третейских судей и постоянно действующих арбитражных учреждений. Создать лучшие условия для содействия третейским судам со стороны государственных судов».

По мнению Ванеева, главный тезис – внедрение контроля над созданием и деятельностью третейских судов со стороны органов исполнительной власти. «Это касается постоянно действующих арбитражных учреждений, которые с 1 сентября могут действовать только при условии получения некоммерческой организацией, при которой они созданы, «акта» правительства РФ, – разъясняет он. – Взамен подобным учреждениям предоставляется больше возможностей: например, только они могут администрировать разрешение некоторых видов корпоративных споров или обращаться в государственный суд за содействием при рассмотрении дела». По его мнению, очевидно, что «такие преференции призваны постепенно свести на нет количество третейских разбирательств, которые не подпадают под администрирование постоянно действующих арбитражных институтов, то есть в конечном счете усилить контроль исполнительной власти над третейским разбирательством».

Алексей Кравцов, однако, решения проблемы с «карманными» судами в реформе не увидел: «Смущает, что правила лицензирования размыты. Это может привести к искусственности отбора в третейские суды – среди угодных и неугодных судов. Но, если у Минюста не стоит задача разрушить систему третейских судов, можно сказать, что лицензирование избавит ее от маргинальных, мошеннических структур». Среди плюсов реформы он назвал строгое регламентирование сроков выдачи исполнительных листов в один месяц (сейчас три месяца), а также предоставление возможности отставным федеральным судьям становиться частными арбитрами и получать гонорары за каждое рассмотренное дело.

Но при этом реформа облагает и без того перегруженные государственные суды новым бременем. «Они должны будут осуществлять так называемое «содействие третейскому разбирательству», – говорит Кравцов. – Если у сторон наступает неясность в том, как определить компетенцию третейских судов, как выбран арбитр (уже во время процесса), государственные суды будут обязаны помочь. А это совершенно несвойственные им функции. Я вижу в этом только дополнительную нагрузку для государственных судов, без всякой эффективности».

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «Профиль».

Реклама
Реклама
Реклама