Президент подписал новую стратегию информационного общества, рассчитанную на период до 2030 года. По-моему, все эти слова совершенно бессмысленны: неясно, что такое информационное общество и почему у него должна быть стратегия, но самое таинственное – это дата. Они там, видимо, действительно думают, что имеют некое влияние на судьбы России аж до 2030 года. Обстоятельства складываются так, что и с 2018-м ничего непонятно, и сами себе они до смерти надоели, не говоря уж про население, вообще разучившееся воспринимать их всерьез. Какой 2030 год, при чем тут нынешняя российская власть с ее изоляционистскими приоритетами? В 2030 году, дай Бог, чтобы кто-нибудь помнил их по именам, – такие грядут перемены в глобальном сообществе и конкретной России!
Цифры «2030» вообще не очень хорошо сочетаются со словами «приоритет российских духовно-нравственных ценностей и норм поведения при использовании информационных технологий». Использование технологий не регламентируется никакими нравственными ценностями и духовными нормами. Что такое нравственные нормы при использовании еды? Не чавкать? Какие моральные нормы, кроме изложенных в Уголовном кодексе, вроде запрета на детскую порнографию, могут регулировать пользование интернетом? И так уже все запрещено, ибо всякий лайк может быть интерпретирован как экстремизм или оскорбление чувств; какие еще духовные ценности нужны при использовании айфона или при разговоре с мамой по телефону?
Дальше они грозятся полностью перейти на программное обеспечение собственного производства. Это находится в едином русле с отказом от использования иностранных кредитных карт, чтобы в будущем никто нас не смог шантажировать отключением системы SWIFT. Полностью собственное программное обеспечение, своя кредитная система, выход из глобального мира – так выглядят, видимо, их планы вплоть до 2030 года; нарастающая изоляция, приоритет духовно-нравственных ценностей над международным, да и собственным законодательством, одним словом, полное чучхе. По идее, такие планы должны были бы испугать сограждан, но Божья ирония в том и заключена, что принимать всерьез эти планы полной самоизоляции к 2030 году способен только тот, кто уже самоизолировался. Выйти из всех глобальных систем трудней, чем изначально не входить в них; в КНДР все получается именно потому, что люди не имели опыта свободы, им нечего терять и не о чем забывать. Полностью заизолировать Россию не удавалось никому и при царизме.
Ввести же тотальный приоритет российских компьютеров – идея еще более утопическая, чем полностью пересадить чиновничество на «Волги». Понятно, что стратегической целью нынешней российской власти является война, которая позволила бы продлевать полномочия Владимира Путина до бесконечности, а любых несогласных расстреливать без суда; но план расчленения Украины уже дал трещину, русский мир оказался на поверку подозрительно уголовным, а на конфликт с США или с НАТО в целом пока не хватает ни средств, ни куражу. Вероятность, что всего этого сильно прибавится к 2030 году, ничтожна.
Вообще же, скажу вам, перечитывать все это в 2030 году будет по-настоящему забавно. О, как мы вспомним тогда все эти идиотические ограничения, кинокритику от Поклонской, скрепы от Путина, запреты на общественные акции в связи со спортивными мероприятиями! Как взахлеб, с ностальгической теплотой будем пересматривать программы Киселева и Соловьева, уже и сейчас успешно конкурирующие с «Комеди клабом»! Как заливисто будем хохотать над словами Марии Захаровой об интеллектуальной агонии американских властей! Как смешна нам будет эта их мечта о собственной финансовой системе, собственных компьютерах и прочих мерах изоляционистской безопасности – не только в отдаленном 2030-м, но и в 2024-м, на который оптимисты возлагают столько надежд! Ведь правы сегодня не оптимисты, надеющиеся на последний путинский срок, и не пессимисты, уверенные, что Путин правит пожизненно, а скептики. Которые понимают, что влияние нынешней власти на российскую и мировую ситуацию близко к отрицательным цифрам, а у режима давно уже дыхание Чейн–Стокса – вне зависимости от того, как себя чувствуют начальники.
Кремлевским мечтателем назвал Уэллс Ленина не потому, что тот мечтал об электрификации, а потому, что все еще верил в свою способность управлять историей, которая на деле давно уже управляла им.
