Значительная часть российских патриотов радуется европейским терактам и не умеет этого скрыть; выделяются три реакции. Первая – в исполнении ребят попроще: вот вам за то, что вы не любите нас, вот вам за ваш Евросоюз, за неумение решить проблемы с беженцами, за недостаток жесткости и суверенитета. Второй вариант: учитесь у России. Третий – сравнительно цивилизованный, для публичных спикеров: теперь вы понимаете, что должны с нами сплотиться? Вам ясно теперь, что мы союзники в борьбе с террором? Мы у себя его победили, наш опыт огромен, сплотимся же, и забудьте про Крым и Донбасс: неужели вам самим не надоели все эти хох… простите, украинцы, делающие все больше глупостей?! Мы исторические союзники, «придите в мирные объятья, товарищи, мы станем братья». У нас хорошая разведка, надежные связи, мы можем кое с кем договориться, понимаете? В противном случае, сами понимаете, мы ничего не гарантируем.
Подобную тактику регулярно применял Советский Союз: для Запада он в самом деле был сравнительно терпимым, цивилизованным злом. Все-таки не Арафат. Возможно, радикализация ислама во всем мире произошла именно потому, что Советский Союз был разрушен и Запад остался с самым злым врагом один на один. СССР был как бы буфером между западной цивилизацией и агрессивным Востоком, он действительно умел с этим Востоком договариваться, он активно предлагал свои посреднические услуги на этом пути – и для Запада, конечно, лучшим партнером был Евгений Примаков и люди его типа, нежели ближневосточные друзья Евгения Примакова.
После Ниццы все три типа реакции предсказуемо и демонстративно повторились: наиболее откровенные мерзавцы кричат, что Франция продала свой суверенитет Евросоюзу, что Олланд слабак, что против нас небось террористы не смеют вякнуть, не говоря уж стрелять, потому что у нас разведка, контрразведка и стальные тестикулы. Другие призывают перестать наконец заигрывать с убийцами и превратиться в полноценное закрытое общество, то есть отказаться от всего того, что террористам как раз и ненавистно. Лучше бы всего начать с закрытия «Шарли Эбдо», да и остальная пресса что-то расшумелась, и хорошо бы больше трех не собираться, берите пример с антитеррористического пакета Яровой. Третьи, не в силах сдержаться, кидаются использовать теракт в геополитических, как они это называют, интересах: ну теперь-то вы видите, что мы и есть ваши самые надежные друзья? У вас нет альтернативы, американцам вы не нужны, им со своими убийцами полицейских разобраться бы, а если вы признаете нас, как в свое время, меньшим злом… ведь на фоне ИГИЛ (запрещенного в России) мы совершенно пушистые… понимаете ли вы теперь, несчастные, кого – и зачем?! – вы лишили «Мистралей»?!
Начнем с того, что закрытое общество вовсе не так эффективно в борьбе с террором, как кажется его адептам. Да, Россия не становится сегодня мишенью таких агрессивных и разрушительных терактов, как Европа. Но, во‑первых, она ею была, достаточно вспомнить начало нулевых. И не сказать, чтобы нарастающая закрытость этого общества сильно ему помогла. Скорее, мы перестали восприниматься как враг номер один – именно потому, что в качестве символа свобод нас теперь никто не воспринимает; есть и другие причины, от упоминания которых воздержимся по недостатку места. А во‑вторых, стать врагом, уподобиться ему – вообще не способ победить его. Это скорей вариант ускоренного самоубийства. И потому Франция, Германия и Штаты в борьбе с рудиментами средневековья не сделают ни шагу в его сторону, даже если все патриоты России и Израиля захлебнутся криком.
Что касается меньшего зла – Советский Союз, как бы ни симпатизировали ему отдельные леваки и даже «ястребы», по сходству, так и не стал для Запада надежной альтернативой радикалам Востока. Он и во времена совместной борьбы с фашизмом не воспринимался так никем, кроме доверчивых интеллектуалов вроде Фейхтвангера: Черчилль в Фултонской речи быстро избавил мир от подобных иллюзий. И как союзник в борьбе с радикальным исламом Россия на Западе тоже не смотрится. Справиться с террором они там так и не смогли, а вот с Советским Союзом, не без активной его помощи, справились. И это очень горько, потому что не самая плохая была страна. Гораздо лучше нынешней. Родина моя. Другой не будет. Но вот она так себя поставила, что перестала существовать, на беду нашу. И никого ничему это не научило.
