Точней, конечно, блогословия, поскольку речь идет именно о блоге ставропольского жителя Виктора Краснова. Это он в одной дискуссии в соцсетях осмелился утверждать, что Бога нет, а Библию назвал сборником еврейских сказок. Теперь он уже прошел месячную психиатрическую экспертизу и оказался вменяемым, вследствие чего ему светит год тюрьмы за оскорбление чувств особо верующих.
Одновременно уголовное дело угрожает петербургскому историку Кириллу Александрову, в чьей докторской диссертации, посвященной Власову и власовцам, тоже обнаружились (пока гипотетически) факты, оскорбительные для патриотов. Факты, Карл. Патриоты уже написали на Александрова заявление, хотя 1 марта диссертационный совет Санкт-Петербургского института истории РАН присудил ему докторскую степень.
Одновременно в Москве полчаса не могли арестовать женщину с отрезанной детской головой; одновременно для Савченко требуют 23 года; одновременно коллекторы швыряют в квартиры должников бутылки с зажигательной смесью; про снос палаток и эскапады Рамзана Кадырова уже сказано достаточно, и на этом фоне возникает законный вопрос: зачем, Господи? Дело в том, что я-то как раз считаю, что Бог есть, и не потому это говорю, что желаю обезопаситься, а потому, что много раз убеждался в наличии Божественного замысла, того самого смысла истории, без которого она давно превратилась бы в хаос глупостей и зверства. Задавать вопрос «почему?», мне кажется, бессмысленно.
Как писала Надежда Мандельштам, во время кризисов, перелома и темных эпох надо думать не о причинах, а о целях. Так вот: каковы задачи? Почему примерно с момента сочинской Олимпиады, так коварно испорченной под самый занавес новостями о Майдане, история России стала стремительно ускоряться и вошла в катастрофическую стадию? Почему концентрация абсурда, жестокости и мракобесия стала увеличиваться лавинообразно? Важны не причины – важно то, что Господь хочет сделать, какой эффект он готовит, каков замысел относительно России?
Напрасны, я думаю, попытки истолковать происходящее с учительской, дидактической точки зрения: Господь, дескать, хочет показать, что бывает с народом, воздерживающимся от решения собственной судьбы, чем чревато забвение простых вещей и слишком долгая политическая пассивность, переходящая в паралич. Господь, насколько могу догадываться, не занимается производством наглядных пособий, это уж очень было бы бесчеловечно и неэкономно, а главное – всем, кто умеет смотреть, он уже все продемонстрировал.
Смешно после уроков ХХ века дискутировать о вреде ксенофобии, нацизма и обскурантизма, о рисках сращивания Церкви с государством, о связи невежества, конспирологии, геополитики etc, etc. Все было показано, пожалуй, даже с избыточной наглядностью. Зачем же теперь Россия проходит через эти же искушения? Почему в ней сегодня с такой поистине иррациональной силой концентрируются наиболее омерзительные тенденции, поощряются самые зловонные гадости? Добро бы это хоть сочеталось с экономическим процветанием – но и процветание, сколь бы фальшиво оно ни было, закончилось вместе с остатками приличий, и потому агрессия, абсурд и обскурантизм сочетаются с общей жалкостью, растущим социальным дискомфортом. Это делает лепет прокремлевских публицистов и визг телеэкспертов особенно трогательным, подчеркнуто убогим – особенно когда они расписывают прелести Новороссии либо гниение Запада. Но тогда зачем?
А примерно затем же, зачем в известном анекдоте собирали на один самолет всех неверных жен. Помните? «Господи, пусть меня, но их-то за что?!» – «Я вас, падших женщин, пять лет на этот рейс подбирал!». Я думаю – ведь богословие не запрещает нам дерзновенных догадок о Промысле, оно тысячи лет этим занимается, – что всю гадость надо сконцентрировать в российской реальности именно сейчас, чтобы потом от всех «падших женщин» избавиться единым махом.
Подобное имело место сто лет назад, когда благодаря распутинщине, всеобщей измене, коррупции и, скажем, Союзу русского народа тоже наблюдался некий перебор по части абсурда, но тогда клин вышибли клином, и чересчур многое вернулось за десять лет, да и операция прошла чересчур травматично. Сегодня, чтобы избежать повторения, Россию прямо-таки закармливают тухлятиной – в надежде, что теперь не скоро захочется. Чтобы от служителей Церкви, компрометирующих ее, и стражей закона, втаптывающих его в грязь, избавиться единым махом – вместе с коррупцией, радикальным национализмом всех мастей, государственным ханжеством, цензурой, тоталитарной пропагандой и культом безличности. Это жестокий метод, конечно. Но оказалось, что дарование свободы сверху – осуществленное руками Горбачева, которого я от души поздравляю с 85‑летием, – не спасло.
Ну не вышло тогда, хотя, казалось бы, все благоприятствовало. И теперь придется делать радикальную чистку организма по третьему разу – не так кроваво, как в семнадцатом, не так идеалистично, как в восемьдесят пятом. А так, чтобы, по слову национального лидера, ничего подобного уже больше не выросло. Так, чтобы оправданий подобному стилю жизни уже не было. Чтобы жупел проклятых девяностых – не больно-то симпатичных, согласен, – на этом фоне померк вообще, чтобы они стали казаться даже самой косной части российского населения милее сталинизма. Такое возможно, поверьте. Еще немного ада – и ключи счастья у нас в кармане.
Вот почему все эти сеансы блогословия и мрачного скоморошества, вся эта импотенция на фоне грозной риторики и помешательство, проникшее уже и в массы, напоминают мне старую восточную притчу. Однажды у нищего старца в бане украли его рубище, пока мылся. Он принялся шумно благодарить Господа. Все решили, что несчастный рехнулся с горя, а он отвечал: «Когда-то я был богат и разорился, потом родные выгнали меня из дому, потом я заболел всеми возможными болезнями, и вот у меня отняли последнее. Значит, судьбе надоело преследовать меня, и теперь все повернется к лучшему!». Что и случилось: родные приняли его в семью, деньги вернулись и т. д.
Вообще-то эту восточную легенду, пересказанную мною бегло и упрощенно, сто лет назад придумал Куприн. Говорю же, никто, кроме русских, такого выдумать не мог.
