О Московском кинофестивале, ММКФ, уже столько написано (преимущественно одно и то же), что, ей-богу, не хотелось бы повторяться.
Пару раз я сама была в жюри кинокритики – международной и отечественной, – вкусив, так сказать, всех прелестей ежедневного смотрения конкурсной программы. Испытание не из легких: в последние годы именно конкурс был самым слабым звеном этого фестиваля, хотя, по идее, должно быть ровно наоборот. Как, скажем, в тех же Каннах – там попасть в конкурс практически нереально, если ты, конечно, не заслуженный «работник культуры» или, предположим, молодой да ранний наглец из «новых». Со временем наглецы, вроде культового ныне Триера, становятся как раз «заслуженными», а на авансцену ярмарки тщеславия вновь выходят новые наглецы, ниспровергатели экс-наглецов.
Правда и то, что отборщики ММКФ часто работают в режиме аврала и недофинансирования: если наши европейские коллеги шаг за шагом идут к результату, то мы – в последнюю секунду, совершая, как это у нас принято, трудовые подвиги. Долгие годы отслеживая конкурс ММКФ, я сегодня не могу припомнить почти ни одного лауреата.
Впрочем, с таким положением вещей давно смирились – в том числе и киноманы, пропадающие на ночных показах параллельных программ.
Вот тут, конечно, есть где разгуляться: Андрей Плахов показывает лучшее в своей программе «Европейская эйфория» – в этом году с пугающим подзаголовком «Между раем и адом». Ибо, как известно, цивилизованная Европа за этот год попала как раз в это самое зловещее пространство: в связи и с миграционным кризисом, и с другими геополитическими ужасами. Правда, этой проблеме – миграции – посвящена всего одна картина, «Море в огне» Джанфранко Рози, уже успевшая завоевать «Серебряного медведя» в Берлине. Другой киновед «со стажем», Петр Шепотинник, в программе «8 с половиной фильмов» показал две румынские картины, Кристи Мунджу и Кристи Пую (почему-то большинство гениев румынской новой волны зовут Кристи).
Отважная Анжелика Артюх, блестящий критик, представила «женское» кино: то есть кинематограф режиссеров‑женщин, которые, по мысли куратора программы, скоро завоюют свое «место под солнцем».
В параллельных программах ММКФ был и великий Ходоровски, гений места, мексиканский киногуру, режиссер, которому уже за 80, что не мешает ему снимать фантастические картины. «Танец реальности», показанный в рамках ММКФ, вызвал подлинный ажиотаж среди фестивальной публики: в зале не было не только свободных кресел, но и свободных ступенек – отзывы же о фантастической автобиографии режиссера восторженно-фанатичные.
Вообще на фоне «документализации» мирового кино, когда превыше всего ценится правда жизни, приверженность Ходоровски к кино карнавальному, да еще с привкусом безумия поражает все более и более.
Кстати, кое-что о документализме: в этой сфере, возможно, еще более интересной, чем так называемое художественное кино, есть свои гении и страстотерпцы. Например, армянин Арутюн Хачатрян, чей очередной шедевр, фильм «Тупик», почему-то не был взят в документальный конкурс. Хачатрян снимает о рассеянии армян по всему миру: это его главная тема и главная боль. И делает это с таким непреходящим мастерством, помноженным на душевный жар, что просто диву даешься. Ни одной ошибки, прокола, лишнего кадра: в этом смысле он классик, если под классикой подразумевать совершенство.
Однако справедливости ради надо сказать, что нынешняя главная награда иранскому фильму «Дочь» – единственно верное и взвешенное решение.
«Дочь» Резы Миркарими рассказывает о традиционном иранском семействе, где по традиции все решения, какими бы они ни были, вплоть до бытовых, принимает отец: ослушаться его никому и в голову не приходит. Когда пятнадцатилетняя Сегарех делает это – вместо празднования помолвки младшей сестры летит в Тегеран к подруге, – отцу кажется, что за этим стоит нарушение всех табу и посягательство на само понятие тоталитарного семейного уклада. «Дочь» обошла отечественный фильм «Монах и бес» Николая Досталя по сценарию Юрия Арабова, хотя многим казалось, что награда достанется именно этой картине об одержимом бесами монахе, грехе и покаянии, причем сделанной в форме сказки, байки, чуть ли не анекдота. Впрочем, очень неровной, в отличие от иранской картины, совершенно гармоничной и внятной.
Заболевший во время фестиваля Никита Михалков, не явившийся даже на церемонию открытия, почтил своим присутствием закрытие, тем самым дав понять, что ММКФ – его детище.
