По всей мягкости закона

Чемодан, вокзал, Магриб

После кельнских событий в Германии становится очевидно, что немецкое государство не справляется со своими задачами: полиция перегружена, система юстиции тоже, административные органы работают на пределе. Нескольким тысячам выходцев из Большого Магриба предписано покинуть Германию, однако они остаются в стране: немецкое государство бессильно.

Конечно же, Тунис мог бы принять назад парочку своих граждан. 1134, если быть точным. Именно такое количество тунисцев Германия решила выслать на родину. Вот только проблемы начинаются с того, что посольство Туниса в Берлине не имеет желания или времени этим заниматься. Или находятся какие-то другие причины, по которым «связаться с посольством крайне затруднительно», говорится в одном документе немецких органов МВД. У Туниса есть возможность идентифицировать каждого из своих граждан по отпечаткам пальцев, ошибки исключены. Однако за первое полугодие из Германии депортировано всего шесть тунисцев.

Алжир в принципе не возражает, когда немцы интересуются, нельзя ли отправить домой одного из 2222 подлежащих депортации алжирцев. Но, как это бывает, находятся то правовые, то гуманитарные, а подчас и просто труднообъяснимые причины, в результате которых до сих пор из ФРГ было выслано только 24 алжирца.

Наконец, Марокко: когда немцы передают в посольство истекший паспорт одного из 2207 марокканцев, ожидающих высылки, выдача нового документа затягивается на месяцы, а иногда, похоже, навсегда. За первое полугодие 2015 года количество «возвращенцев» в Марокко составило 23 человека.

Несколько недель назад такая статистика вызывала лишь одну реакцию: пожимание плечами. Дескать, такова действительность, изменить ее невозможно, с этим приходится жить. Сегодня, после новогодней ночи в Кельне, эта цифра из внутреннего документа МВД получает совсем другое звучание. Бессилие остается, но время пожимать плечами прошло. Немецкие власти потерпели фиаско, доверия к ним больше нет. Это касается не только депортации, но и того, что составляет суть государства: внутренней безопасности. Так что же, государство сдалось?

Усталость конструкций

Диагноз неутешительный, и это касается не только хаоса у Кельнского собора. Происходящее в Германии можно сравнить с усталостью конструкций: госструктуры давно перегружены. Для немцев ситуация неприятная: то самое государство, которое проводит дотошную налоговую инвентаризацию их жизни, которое в 2015 году добавило или изменило 8000 параграфов только в федеральном законодательстве, не справляется со своими базовыми задачами – защитой своих граждан, обеспечением права, порядка и безопасности.

У этой ситуации есть финансовые причины: Федеративная Республика десятилетиями экономила на госслужащих, сокращая расходы на суверенные функции, и теперь расплачивается за это. Впрочем, корни проблемы лежат глубже, в принципиальных отношениях между населением, государством и новыми мигрантами. В Федеративной Республике – демократии с 66-летним стажем – полиция позиционировала себя как «друга и помощника», а многие молодые люди с севера Африки не понимают такой подход.

Поэтому в Бремене или в Кельне сталкиваются миры. С одной стороны – правовое государство с ориентацией на деэскалацию, интеграцию и чуткую ресоциализацию молодых преступников со всей мягкостью закона. С другой – мигранты из авторитарных государств, ошибочно интерпретирующие такой подход. Они просто пользуются тем, что нарушение установленного порядка часто не влечет для них ни депортации, ни серьезного наказания.

В итоге право и порядок обеспечиваются с оговорками или вовсе не обеспечиваются – как в Кельне в новогоднюю ночь, или в проблемных районах Франкфурта-на-Майне, или в Берлине на протяжении всего года. Немецкое государство смирилось с собственным бессилием. Возможно, оно могло себе это позволить, пока в Германию ехали «всего лишь» десятки тысяч претендентов на убежище. Однако сегодня перед Федеративной Республикой стоит колоссальная задача: принять и интегрировать сотни тысяч, а возможно, и миллионы беженцев. Такая задача выполнима лишь при условии, что страна снова будет последовательно обеспечивать применение собственных правил и норм.

После Кельна

Германии необходима новая широкая дискуссия, но ее главной темой должна стать не верхняя планка количества принимаемых беженцев, а нижняя планка эффективности функционирования государства, которую опускать дальше некуда.

Как получилось, что самая светлая ночь в году стала самой темной в Германии, что на площади перед Кельнским собором беззащитной оказалась не только каждая из женщин, подвергшихся агрессии, но и само государство? К 14 января в полицию поступило около 650 заявлений от пострадавших, примерно в половине из которых говорится о сексуальном домогательстве, а в трех – об изнасилованиях. 103 жертвы одновременно подверглись сексуальным посягательствам и грабежу. Две недели спустя после событий в органы правопорядка продолжают обращаться пострадавшие, преимущественно женщины. Ими движет одно: желание задокументировать случившееся.

В то же время у прокуратуры Кельна есть всего 13 подозреваемых: 8 марокканцев, 4 алжирца, 1 тунисец. Пятеро из них задержаны. В вину им вменяются грабеж, укрывательство краденого и сопротивление сотрудникам полиции. Подозреваемых в преступлениях сексуального характера до сих пор задержать не удалось, к тому же только часть жертв считает, что сможет опознать злодеев. Таким образом, четырем прокурорам и еще 135 следователям чрезвычайной комиссии «Новый год» остается лишь собирать вещественные доказательства. У некоторых пострадавших полицейские изъяли нижнее белье, которое предстоит изучить на предмет ДНК преступников, например, потожировых следов пальцев. Кроме того, полиция ждет информации от окружения подозреваемых – за соответствующие сведения назначено вознаграждение в размере 10000 евро. Следователям приходится вести розыск, как выразился источник, «в массе безымянных преступников».

Караул устал

Премьер-министр земли Северный Рейн– Вестфалия Ханнелоре Крафт после кельнских событий заявила: «Создалось впечатление, что государство на пару часов упустило инициативу». Но только ли на пару часов, и только ли в Кельне? Те, кто работает в федеральных и земельных органах полиции, едва ли удивлены досадной демонстрацией бессилия. Власти много лет последовательно сокращали полицейских, одновременно загружая оставшийся персонал все новыми и новыми обязанностями. «Рано или поздно такое должно было случиться», – вздыхает один из представителей профсоюза сотрудников полиции: правоохранителям приходится тратить на сокращение расходов чуть ли не больше энергии, чем на поимку преступников. В 2000 году штат полиции всех немецких земель составлял 237198 человек; впоследствии 10000 из них были сокращены. О том, что это означает на практике, позволяет судить простой факт: по оценкам полицейского профсоюза, на сегодняшний день оплате подлежат 18 млн часов переработки. К тому же, как следует из документа федерального министерства внутренних дел от 19 января 2015 года с грифом «секретно», немецкие полицейские беззащитны даже перед тем оружием, которое широко применяют террористы во всем мире, – автоматом Калашникова.

Есть и другая проблема. Михаэль Бреннекке почти 30 лет работает адвокатом по уголовным делам в Ахиме, что в Нижней Саксонии. По опыту многочисленных судебных процессов он знает, что воспитательные меры судов по делам несовершеннолетних, например, на мигрантов-карманников особого впечатления не производят. Люди, на родине которых за воровство отрубают руки, по его словам, «совершенно иначе смотрят на нашу правовую систему, они не воспринимают наши наказания всерьез».

Молодые беженцы, совершившие преступления, составляют солидную часть клиентуры Бреннекке. Вот как он описывает сложившуюся в судах практику: «Дела в отношении тех, кто впервые попадает в поле зрения следствия, прекращаются. Затем человека приговаривают в первый и во второй раз к денежному штрафу. Если он снова попадается, несовершеннолетнего правонарушителя заключают под арест. Далее – условное лишение свободы. И что же? Для них это все пустяки. Они выходят из зала суда, показывая своим приятелям V, знак победы». У Бреннекке были юные подзащитные, которых признавали виновными по 15–16 раз без ощутимых последствий.

Судья административного суда и суда по делам несовершеннолетних в Гамбурге Йоханн Критен выработал собственную методику, чтобы заставить относиться к себе с уважением. На его заседаниях действуют простые правила: снять головной убор, выплюнуть жвачку, сидеть прямо, соблюдать тишину. На того, кто их не придерживается, налагается административный штраф. А если денег нет, штраф заменяется на административный арест.

Значит, немецкой юстиции следует искать другой язык, более понятный для преступников-иностранцев? И, чтобы совладать с преступностью среди молодых марокканцев и тунисцев, необходимы более жесткие наказания? Нет, убежден судья Критен. Применительно к молодым мигрантам действуют те же принципы, что и к немцам: есть более эффективные меры по ресоциализации, чем лишение свободы, – например, помещение в учреждения для несовершеннолетних полузакрытого типа, где молодые мужчины находятся под постоянной опекой и оказываются как можно дальше от своих прежних дружков.

Вот только многие юные правонарушители впервые предстают перед судом слишком поздно: следственные органы прекращают огромное количество дел по причине «малозначительности деяния». Это опять-таки обусловлено нехваткой персонала и перегруженностью. Однако у несовершеннолетних преступников возникает чувство, будто чужое для них государство не порицает их действия.

Проблемы крупных немецких городов с преступностью в среде иностранных мигрантов возникли задолго до новогодней ночи. Чтобы преодолеть их, важно не придумывать новые законы, а обеспечить последовательное применение существующих. Для этого необходимо увеличить численность полиции. А также штат соответствующих административных и правоохранительных ведомств. И, наконец, их финансирование. Государство должно более активно – и креативно – работать над поиском решения. И полностью восстановить контроль в сфере своих суверенных функций.

Как этого можно добиться, показывает опыт президента полиции Дуйсбурга Эльке Бартельс. Летом 2015 года ситуация на севере этого города грозила выйти из-под контроля. Там находится район с высоким уровнем безработицы, где доминируют кланы иностранных мигрантов. При обычных операциях полиции, таких как выезды на место ДТП, полицейских быстро окружала небольшая толпа, им приходилось выслушивать оскорбления и угрозы. Однажды, когда двое полицейских пытались обыскать подозреваемого в хранении наркотиков, их избили, бросили на землю. Спастись им удалось, только припугнув преступников табельным оружием и дождавшись мощного подкрепления.
«Мы должны были недопустить возникновения здесь территорий, на которых не действует закон, - вспоминает Бартельс. - Государственная монополия на насилие может быть обеспечена только посредством присутствия правоохранителей и стратегией нулевой терпимости». Она обратилась за помощью в земельное министерство внутренних дел, и 17 июля в Дуйсбург были направлены около 30 дополнительных полицейских.

Теперь в проблемных районах без наказания не остается ни один известный случай нарушения закона и ни одно правонарушение, начиная с разговора по мобильнику за рулем или разбрасывания мусора и заканчивая нарушением тишины. Стражи порядка наложили почти 4000 административных штарфов, 75 человек были заключены под административный арест. Бартельс убеждена: «Мы восстановили уважение к себе».