Сила сомнения

Французский писатель Мишель Уэльбек написал своего рода утопию, действие которой происходит во Франции. В его новом романе президентом становится мусульманин. Книга получила скандальную известность после того, как исламисты устроили теракт в редакции Charlie Hebdo, унесший жизни 12 человек. Уэльбек был изображен на обложке свежего выпуска, но речь шла скорее о мести за карикатуры на Мухаммеда, опубликованные ранее.

Ксенофобские или скептически настроенные по отношению к исламу силы, такие как «Национальный фронт» во Франции или «Патриотические европейцы против исламизации Запада» (ПЕГИДА) в Германии, сразу же почувствовали свою правду. Дескать, «ислам» готовится к порабощению Европы. Еще после терактов 11 сентября 2001 года у многих американцев и европейцев сложилось мнение, будто они оказались втянуты в войну с целой религией. И будто «христианский Запад» оказывается в невыгодном положении, поскольку противоположная сторона подпитывается религиозностью, он же, духовно опустошенный, плохо вооружен для такой борьбы. Но это не так, что очевидно, если обратиться к светским основаниям исламизма.

Джихадисты — фигуры прежде всего политические, а не религиозные. Военная кампания «Исламского государства» ориентирована прежде всего на политику силы, территориальные приобретения, новые ресурсы, сферы господства. При этом ислам служит фасадом. А наделение войны возвышенным смыслом облегчает вербовку бойцов, прежде всего из числа тех, кто ищет смысл жизни и существует в социально или психологически бедственных условиях.

«Демонизацию» свободы в некоторых частях исламского мира тоже следует воспринимать главным образом как политическую стратегию. Верхушка ИГ, власти в Иране или Саудовской Аравии прибегают к подавлению, поскольку свобода подорвала бы их режим. Они боятся собственных подданных и потому взращивают в людях неприятие свободы.

Аналогично обстоит и с фундаментальной критикой западного образа жизни. Проще всего объявить потребительство чуждой идеологией, если не удается вызволить из нищеты большую часть собственного населения. Исламистские властители лишь прикрываются борьбой с западной распущенностью, им важно сохранить власть.

Вот почему они воспринимают карикатуры на пророка Мухаммеда как угрозу себе. Им известно, что в основу Просвещения легли сомнения в тотальном господстве Всевышнего. За этим неизбежно последовала ревизия светских отношений, и власть монархов ослабла. Правители-исламисты до этого доводить не хотят.

Однако дойти до этого может. Они, как и большинство авторитарных властителей, выстроили систему, лишь кажущуюся стабильной. «Арабская весна» показала, как быстро их может свергнуть собственный народ. Другое дело демократии. Они кажутся нестабильными, не каждому дано постичь парадокс свободы. Она обеспечивает устойчивость в силу постоянных сомнений.

Что есть свобода? Помимо прочего, возможность поставить под вопрос все — самих себя, других, государственные институты, религию. Свобода не знает страха перед истиной. Ничто не защищено от критики, все может быть оспорено. Но именно такие споры обеспечивают стабильность. Они служат своего рода перманентным опросом, результаты которого либо цементируют существующее положение вещей, либо приводят к модернизации.

Даже в самих западных обществах не все готовы смириться с господством сомнений. В романе Уэльбека «Покорность» большинство французов образца 2022 года возлагают надежды на политика, исповедующего умеренный ислам, который быстро наводит порядок. И ПЕГИДА, и «Альтернатива для Германии» апеллируют именно к такой ностальгии, правда, без лидера-мусульманина.

Если воспринимать свободу всерьез, даже такие крайние мнения суть часть дискуссии, которую необходимо поддерживать. Первый ответ гласит: никакой войны с «исламом» нет. Есть война с джихадистами, от имени ислама ведущими войны или устраивающими террор, — в конечном итоге ради политических целей.

Джихадисты не останавливаются ни перед чем — это показывают события 11 сентября 2001 года, репрессии и казни ИГ, парижский теракт. Но они слишком слабы, чтобы угрожать нашему обществу, если мы сохраним верность себе. В духовном плане Запад не играет ведущей роли в мире, однако из дискуссии, здравого смысла, невозмутимости и технологий может родиться способность обороняться. А свобода — это и есть высший смысл, за который стоит бороться, — зная меру, в рамках законов и ценностей просвещения. И, возможно, когда-нибудь — под водительством канцлера-мусульманки, которая не станет вмешивать свою веру в государственные дела, как этого не должны делать в секулярном обществе ни христиане, ни иудеи.

Перевод: Владимир Широков