В «Газпроме» любят строить большие трубопроводы. Нужно, не нужно – так вопрос не стоит. Проложили трассу с Сахалина до Владивостока, а там с одного конца нет газа, а с другого – потребителей. Потратили, по разным оценкам, от 13 до 17 миллиардов долларов на невостребованный «Южный поток» – пришлось списывать эти расходы в убыток. Строят «Силу Сибири» и уговаривают китайцев принять «Алтай», однако при слабых прогнозах потребностей в газе в КНР на фоне долгосрочной тенденции низких цен эти амбициозные проекты обещают лишь многомиллиардные убытки всем, кроме подрядчиков типа Аркадия Ротенберга и Геннадия Тимченко.
Не лучше выглядит и проект «Северный поток‑2», который усиленно рекламировал на Петербургском экономическом форуме глава компании Алексей Миллер. Задача, поставленная политическим руководством страны, изложена им ясно. Надо ликвидировать транзитный маршрут российского газа через Украину. Вот только экономические выкладки, с которыми выступил главный газпромовец, выглядят более чем сомнительно.
Так, например, Миллер записал в плюс своей компании возможность ликвидировать к 2020 году почти 4200 километров газопроводов с 62 компрессорными станциями. Довод до смешного плох, поскольку на ликвидацию инфраструктуры «Газпром» должен потратить гигантские средства. Никакой прибыли от такой операции не предвидится.
«Северный поток‑2» призван заменить трассы, по которым газ из России через Украину попадает сейчас в Италию, Грецию, на Балканы и в Турцию. Для этого его придется направить по новым трубам через Балтику в Германию, оттуда в Австрию, а потом – по не построенным еще газопроводам – далее на юг. Тут «Газпром» хочет использовать газотранспортную систему «Тесла», с инициативой строительства которой по явной наводке из Москвы выступили Сербия и Македония. У главы «Газпрома» нелады с географией: по странной причине он назвал этот маршрут самым коротким по сравнению с другими (украинский или, например, белорусско-польский намного короче для пути в Германию, чем «Северный поток», да и крюк до Италии оптимальным маршрутом не назовешь).
И, как всегда, самым страшным врагом для начинаний газового монополиста становится арифметика. В марте, апреле и мае цена российского газа, доставленного через Балтийское море на границу Германии, составляла, по данным Международного валютного фонда, 128–129 долларов за тысячу кубометров. Если принять минимальную цену рентабельности поставок по этому маршруту за 150 долларов, видно, что «Газпром» торгует себе в убыток. А если добавить к убыточной цене расходы на строительство «Северного потока‑2», «Теслы», на расширение инфраструктуры от Ямала до Балтики, а также на транспортные издержки по пути из Германии к итальянским и прочим южным потребителям… Никакого коммерческого смысла в проекте нет. Есть только навязчивая идея наказать Украину, оставив ее без 2–3 миллиардов долларов в год, которые она получает по соглашению о газовом транзите.
Руководительница «Газпром экспорта» Елена Бурмистрова привела еще один аргумент в пользу «Северного потока‑2», когда она выступала 10 мая в Амстердаме на газовой конференции FLAME: рентабельность проекта доказывается участием в нем респектабельных международных компаний.
Действительно, компании Shell, E.On, Wintershall, OMV и ENGIE охотно согласились сформировать консорциум с «Газпромом», но не на весь проект, а лишь на подводную его часть. Именно этот сегмент трассы от Ямала до Южной Европы стал для них чрезвычайно привлекательной возможностью для инвестиций. Дело в том, что по примеру уже действующего «Северного потока» консорциум строителей и операторов морского участка получает плату за транспортировку из расчета пропускной способности газопровода, а не за реально прокачанные физические объемы газа. В принципе членам этой группы наплевать, будет в их трубе газ или нет, – возврат вложений и долговременная прибыль им гарантированы финансовым соглашением с «Газпромом».
Да и те газпромовцы, которые имеют половинную долю прибылей от подводной трассы, себя не обижают. Их часть поступлений от «Северного потока» идет на счета в швейцарском картоне Цуг, где зарегистрирован консорциум. Так что, помимо подрядчиков‑трубоукладчиков, в успехе проекта проглядывается сразу несколько заинтересованных сторон. К их числу, однако, не относятся российские налогоплательщики, которым принадлежит половина «Газпрома» и которые фактически берут на себя бремя расходов по заведомо убыточному проекту.
