База нового облика
Соглашение о размещении на территории Сирии российской авиационной группы было подписано в августе 2015 года. В 2017‑м Москва и Дамаск договорились о 49‑летней аренде аэродрома Хмеймим в Латакии с возможностью автоматической пролонгации документа на 25 лет, в случае если ни одна из сторон заранее не предупредит партнера о желании расторгнуть договор.
Выбор места для авиабазы был обусловлен относительной безопасностью провинции Латакия, почти не затронутой идущей в других регионах гражданской войной. Российская база разместилась на объектах международного аэропорта имени Басиля Асада (погибшего в автокатастрофе старшего брата нынешнего президента Сирии). Это размещение с самого начала не раз критиковали, в том числе за недостаточную безопасность и плохую приспособленность гражданского аэропорта для нужд военной авиационной группировки.
Тем не менее российская авиагруппа успешно работала с Хмеймима, ставшего основными «воздушными воротами» нашего контингента в Сирии. Договор об аренде базы позволил начать ее модернизацию, увеличив приспособленность для военных задач.
В рамках модернизации были отремонтированы взлетные полосы, построены новые рулежные дорожки и площадки, помещения для личного состава и укрытия для авиатехники. Последние имеют тройное назначение – укрывая самолеты, вертолеты и обслуживающий их персонал от солнца и осадков, они также защищают их от атак легких беспилотников с привязанными к ним гранатами и самодельными взрывными устройствами, а заодно позволяют маскировать активность на базе, мешая вражеской разведке.
База, защищенная помимо прочего системами ПВО, включая ЗРС С‑400, может обеспечить размещение до 50 самолетов и вертолетов (а по некоторым оценкам, и больше). При этом, как показала практика, даже в условиях не самой развитой инфраструктуры Хмеймима в начале операции российская авиационная группировка демонстрировала отличные успехи.
Это позволяет сделать выводы относительно способности России поддерживать действия авиационной группировки вдали от своих границ, хорошей подготовки летного и наземного персонала, а также освоения ряда современных концепций воздушной войны, включая взаимодействие с беспилотниками, самолетами и спутниками с цифровым разведывательным оборудованием.
Совершенствование базы и улучшение условий работы летного и технического персонала, несомненно, позволит повысить эффективность. Вместе с тем опыт модернизации Хмеймима было бы полезно распространить на внутрироссийские военные аэродромы, где до сих пор не хватает тех же укрытий, что обрекает дорогостоящую технику на непосредственный контакт с погодными условиями и осложняет работу военнослужащих.
Площадкой Хмеймима российское авиационное присутствие в Сирии не исчерпывается: по мере возникновения военной необходимости используются и другие аэродромы. В частности, боевые самолеты и вертолеты работали с авиабаз Шайрат близ Хомса и Аль-Тайяс западнее Пальмиры. Эти площадки служили аэродромами подскока для штурмовиков и вертолетов, боевой радиус которых весьма ограничен. Соглашения об аренде этих баз не заключались, и их использование шло в рамках оперативного взаимодействия российских и сирийских военных.
Переход сирийской армии в октябре 2019 года через Евфрат потребовал и расширения географии применения российской авиации: в частности, сообщалось о появлении российских вертолетов на аэродроме Табка, ранее использовавшемся силами спецопераций США.
Если же говорить о дальнейших перспективах пребывания нашей авиационной группировки в Сирии, то можно предположить, что по мере затухания конфликта она сможет активнее работать на поддержку российского военно-морского присутствия в Средиземном море, включая базирование противолодочных самолетов, самолетов‑разведчиков и истребителей морской авиации ВМФ РФ. Вместе с тем главной площадкой российского флота в Сирии традиционно выступает другой пункт.
Порт с долгой историей
Российский военный объект в древнем сирийском городе Тартус – 720‑й пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ – был сформирован в 1971‑м еще в интересах 5‑й оперативной эскадры ВМФ СССР. После того как российские военные в 1990–2000‑х годах покинули все остальные базы за рубежом и до начала операции в Сирии 720‑й ПМТО пребывал в статусе единственного российского военного объекта за пределами границ бывшего Советского Союза.
Несколько раз в Москве поднимался вопрос об уходе из Тартуса. Постоянный состав ПМТО периодически сокращался до 4–5 человек, занимавшихся в основном охраной остававшегося имущества. Однако у инициативы оставить объект всегда находились оппоненты, указывавшие на необходимость сохранения присутствия в Средиземном море. Еще до начала войны в Сирии периодически заходила речь о ремонте оборудования и модернизации ПМТО, но эти планы так и не были реализованы.
Начиная с 2012 года Тартус все активнее используется в качестве перевалочного пункта «Сирийского экспресса». Такое название получила операция по доставке вооружения и техники для сирийской армии кораблями ВМФ России, стартовавшая после нескольких эпизодов с задержаниями зафрахтованных для этой цели коммерческих транспортов. Наличие в Тартусе помимо российского ПМТО еще и торгового порта с причитающейся такому объекту железнодорожной веткой упростило доставку техники – «Сирийский экспресс» без особых нареканий действовал все годы войны, справившись затем и с поддержанием собственно российского военного присутствия.
Вместе с тем для целей упомянутого выше присутствия в Средиземном море возможностей крайне урезанного ПМТО было недостаточно. В 2017‑м Москва и Дамаск подписали соглашение о расширении территории ПМТО, позволившее начать его модернизацию, как это случилось с авиабазой Хмеймим.
Если говорить о планируемых параметрах российского военно-морского присутствия, то они достаточно внушительны – соглашение предусматривает одновременное пребывание в ПМТО до 11 военных кораблей, включая оснащенные ядерными энергетическими установками. Предполагается, что модернизация объекта позволит заходить туда боевым единицам всех классов, включая авианесущий крейсер, тяжелые атомные ракетные крейсеры и атомные подлодки. Такой подход значительно упростил бы походы российских тяжелых кораблей в Средиземном море, прежде либо использовавших якорные стоянки в открытом море, либо заходивших в порты третьих стран, в том числе членов НАТО. Учитывая нестабильность отношений России и альянса, рассчитывать на дальнейшую благосклонность в этом вопросе было бы опрометчиво, и создание на основе ПМТО полноценной базы флота становится актуальной задачей.
Впрочем, если говорить о перспективах дальнейшего использования Тартуса и его влиянии на российские военные возможности в регионе, то они куда менее определенны, чем для авиационной группировки на базе Хмеймим. В этом случае как минимум можно быть уверенным в том, что госпрограмма вооружений (ГПВ) в своей авиационной части позволит сохранить и приумножить боевой потенциал ВКС РФ. В отношении кораблестроительной программы такая уверенность, учитывая противоречивый опыт реализации ГПВ 2011–2020 годов в ее флотской части, отсутствует.
