"Ленинец" против кригсмарине: один из лучших походов советского подплава

«Форсировать их выход на позиции»

Весной 1945 года, когда Красная армия уже вела бои на территории Германии, Балтийское море все еще оставалось проблемным театром военных действий. С осени 1944-го Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) адмирала Владимира Трибуца пытался блокировать порты Либава и Виндава, через которые шло снабжение немецких войск в Латвии, и одновременно наносил удары по коммуникациям между восточной Пруссией и западными портами Германии.

Эту задачу поручили бригаде подлодок, которая совместно с ВВС КБФ должна была бить немецкие конвои. Поначалу советским подводникам сопутствовал успех. В октябре-декабре 1944-го они повредили и потопили 20 вражеских судов и военных кораблей. Но в январе-феврале 1945 года ими было уничтожено лишь шесть транспортов.

Одной из причин снижения результативности стало сокращение численности лодок на позициях из-за того, что после активной кампании 1944-го субмаринам требовался ремонт, который мог продлиться до двух месяцев. Одним из таких «долгостроев» стал подводный минзаг «Л-21» капитана 2-го ранга Сергея Могилевского. Совершив два похода в 1944-м, этот «ленинец» встал на ремонт, затянувшийся из-за задержки с поставкой новой аккумуляторной батареи.

Командование КБФ такая ситуация не устраивала. 16 февраля 1945-го Трибуц приказал ускорить ремонт лодок, чтобы иметь одновременно в море хотя бы пять-шесть единиц. Спустя две недели штаб КБФ запросил у командира бригады о готовности к действиям трех субмарин, включая «Л-21», приказав «форсировать их выход на позиции». В ответ комбриг капитан 1-го ранга Верховский отрапортовал, что 4–5 марта они выйдут в поход.

Комбриг слово сдержал. 5 марта «Л-21» вышла из финского Турку, имея задание к полуночи 9 марта занять позицию у Данцигской бухты и начать там охоту на транспорты и военные корабли, а также поставить мины у полуострова Хела (совр. Хель). При этом, ведя поиск противника, лодка должна была использовать свой гидролокатор «Дракон-129».

Могилевский в ту пору не был на хорошем счету у командования. В первом и втором походах он пробыл 32 дня на позиции, но так и не встретился с противником. После возвращения «Л-21», Верховский оценил действия ее командира как «неправильные и неактивные». Поэтому в третий поход в роли обеспечивающего с Могилевским был послан командир 1-го дивизиона подлодок капитан 1-го ранга Орел.

О возвращении забыть

Балтику штормило. Однако «Л-21» упрямо шла на позицию, прорываясь сквозь волны, захлестывавшие ее рубку. Ничего не предвещало беды, когда утром 8 марта лодка опасно накренилась и из ее батареи потек электролит. Могилевский погрузился, после чего выяснилось, что «ленинец» плохо управляется. Положив «Л-21» на грунт, экипаж определил, что сломалась втулка кормовых горизонтальных рулей.

Эта серьезная неисправность ставила под угрозу продолжение похода. Но Могилевский и не подумал его прервать. Он приказал снять втулку с носовых рулей, закрепив их ломами в нейтральном положении, и поставить ее на кормовые рули. Решение оказалось верным: боцман доложил, что теперь лодка управляется удовлетворительно. После этого «Л-21» всплыла и продолжила движение.

9 марта «ленинец» доложил о выходе на позицию, в ответ получив приказ ставить мины и идти к Померанской бухте, где вражеские корабли обстреливали советские войска. Место установки мин Могилевский должен был выбрать по своему усмотрению. Но сделать это было не просто – море не на шутку разбушевалось. В ночь на 11 марта начался сильнейший шторм, после чего на лодку опять посыпались неприятности. Сначала волной чуть не смыло ее командира, затем из строя вышел гирокомпас, и наконец «Л-21» опять получила опасный дифферент на нос.

Могилевский срочно погрузился, положив лодку на дно, чтобы разобраться с поломками. Оказалось, что ударом волн сорвало крепление носовых рулей. Их снова заклинили, но к вечеру ситуация повторилась. В итоге лодкой стало возможно управлять, лишь когда шторм утих и наступил штиль.

Мины ждут своего часа

После того как море успокоилось, настала пора выбрать место для мин. Сначала Могилевский хотел их ставить между Данцигской и Померанской бухтами, у городка Леба. Но когда он из сводки Совинформбюро он узнал, что Леба занята советскими войсками, счел постановку там нецелесообразной. Поразмыслив, командир «Л-21» решил идти на восток, чтобы минировать участок у южной оконечности полуострова Хела, через который пролегали маршруты вражеских конвоев. Прибыв в выбранный район, 13 марта в 10:39 «ленинец» поставил 20 мин в линию, после чего начал отход из Данцигской бухты.

Следующим вечером радиоразведка КБФ перехватила сообщение вражеского корабля в юго-восточной Балтике. Немецкий миноносец радировал, что он торпедирован, тонет и ему нужна помощь. В советских штабах решили, что миноносец был успешно атакован кем-то из подлодок КБФ. Но это был результат работы Могилевского, который выбрал для минной постановки очень удачное место.

Тем временем Красная армия подошла к портам Готенхафен и Данциг. Обеспокоенное этим командование немецкого флота решило передислоцировать свои силы в более безопасные гавани. 14 марта из Готенхафена вышел конвой, сопровождавшийся пятью кораблями 2-й миноносной флотилии. Внезапно, когда миноносец Т-5 собрался спустить параван для защиты от мин, раздался взрыв, и через несколько минут корабль затонул. Вскоре громыхнуло и под Т-3, который продержался на воде дольше, но в итоге тоже ушел на дно.

Немцы решили, что миноносцы пали жертвами торпедной атаки советской лодки. Лишь к 19 марта они разобрались в причинах случившегося, обнаружив мины «Л-21». Но до того момента район гибели кораблей не был закрыт для плавания. Эта ошибка дорого обошлась немцам – 15 марта там пропала без вести подлодка U-367. Ее корпус с характерными повреждениями был найден в 2001 году на дне рядом с Т-3 и Т-5, что с большой долей вероятности позволяет счесть «немку» еще одной жертвой мин Могилевского.

«Аппараты товсь!»

Выполнив задание, «Л-21» заняла позицию между Данцигской и Померанской бухтами, чтобы перехватывать конвои, шедшие на запад. Настала пора бить врага торпедами, хотя это было непросто, поскольку при волнении моря лодка начинала «клевать» носом.

Первая атака произошла вечером 18 марта, когда акустик «Драконом» засек работу поисковых приборов вражеских кораблей. Обнаружив конвой, «Л-21» в 23:04 выпустила в его суда три торпеды. Через 20 минут залп был повторен. Увы, цели поражены не были.

Дальнейшую охоту прервала непогода. Волны снова выбили крепления носовых рулей. Чтобы выяснить их состояние, с «Л-21» спустили за борт водолаза Николая Градского, который с трудом погрузился под воду и затем доложил, что рули заклинены на погружение. Тем не менее Могилевский позицию не оставил, продолжив охоту.

Вечером 22 марта разведка сообщила «Л-21», что к ней движется вражеский конвой. Проведя расчеты, Могилевский понял, что сможет перехватить врага к утру 23 марта. Акустик позже подтвердил верность расчета, доложив о шумах винтов. Когда появились силуэты кораблей, лодка пошла в атаку. В 06:27 на ней раздалась команда «Аппараты товсь!», и спустя три минуты торпеды помчались к цели. Могилевский видел, как две из них поразили судно, после чего оно разломилось пополам.

Взрывы так сильно тряхнули подлодку, что на ней полопались лампочки и плафоны. Командир «ленинца» решил, что потопил немецкий танкер. Подтверждением этому стала немецкая матросская роба, которую после всплытия подводники нашли запутавшейся в антенне «Л-21».

Следующий конвой акустик обнаружил «Драконом» после полуночи 24 марта. Его Могилевский атаковал в надводном положении, в 01:43 выпустив три торпеды по большому танкеру. Две минуты спустя раздалось два взрыва, после чего в небо взвились ракеты и начали рваться глубинные бомбы, но лодка быстро скрылась в темноте.

Через несколько часов акустик снова доложил о шумах винтов. Могилевский погрузился, поднял перископ, однако ничего не разглядел. «Л-21» всплыла и попробовала преследовать конвой, но из-за плохой видимости от атаки пришлось отказаться.

Зато утром 25 марта видимость была лучше. В 10:40 Могилевский заметил конвой из трех колонн, в одной из которых шли шесть транспортов. После маневрирования в 11:10 лодка выпустила три торпеды, после чего ее командир видел, как одна из них попала в корму судна «яхтенного типа». В ответ немцы начали сбрасывать глубинные бомбы. Шесть из них разорвались возле «Л-21» – та «получила легкую контузию», но все же смогла уйти от преследования. 29 марта лодка вернулась в Турку, встав на ремонт, затянувшийся до конца войны.

Забытый герой

Ходивший на «Л-21» комдив Орел написал, что она отлично выполнила боевую задачу, несмотря на неисправные рули. Комбриг поддержал его, сообщив, что действия Могилевского на позиции были «активные и грамотные». В итоге, Верховский засчитал ему три потопленных торпедами судна. О результатах минной постановки советская сторона тогда не знала.

Экипаж «ленинца» получил награды. В частности, Могилевского наградили орденом Ушакова 2-й степени. Однако подлинного признания он так и не удостоился. Сейчас, спустя 80 лет, командиру «Л-21» надо отдать должное.

Благодаря немецким документам, становится ясно, что результат «ленинца» был не тот, что ему засчитали, – 23–25 марта 1945-го им было потоплено не три судна, а сторожевик V-2022 и плавбатарея LAT-7 («Гретель»). Таким образом, с учетом двух миноносцев и подлодки U-367, «Л-21» за один поход уничтожила пять военных кораблей противника. Такого результата в 1941–1945 годах не удалось добиться ни одной другой советской субмарине. Поэтому мартовский поход Могилевского можно признать одним из лучших в истории отечественного подплава.