Гол оправдывает средства

Футбол часто называют самым консервативным видом спорта, что для многих болельщиков является предметом особой гордости. Но теперь для него наступают, похоже, времена больших перемен. Отмена товарищеских матчей с 2018 года, разработка нового межконтинентального кубка для сборных, очередной виток развития мировой клубной суперлиги, новое соглашение топ-клубов, меняющее баланс сил в европейском футболе, – все эти новости появились только с начала апреля. И могут повлечь перестройку всей футбольной системы с переходом реальной власти от международных федераций ФИФА и УЕФА к коммерческим структурам. За этим же наверняка последует обновление самой игры, правила которой считаются старомодными, но пока тщательно охраняются федерациями. По мнению экспертов, развитие глобальной индустрии развлечений не оставляет футболу выбора – ему придется видоизмениться в ближайшие 10–15 лет, чтобы не проиграть конкуренцию за досуг и кошельки публики. Тем более пример подают и другие виды спорта: недавно Национальная хоккейная лига нанесла ощутимый удар по олимпийской иерархии, отказавшись отпускать своих игроков в Пхенчан‑2018 и продвигая в качестве альтернативы коммерческий Кубок мира (см. «Клюшки врозь»).

Игры толстосумов

Футбол всегда считался спортом для бедных: мяч, пара ограждений для ворот, клочок ровной земли – и можно начинать игру. Но именно эта демократичность предопределила глобальный охват аудитории (ЧМ‑2014 в Бразилии смотрели 3,2 млрд телезрителей) и, как следствие, концентрацию в футболе больших денег. Их обеспечили международные корпорации (Adidas, Coca-Cola, Visa, Sony и т. д.), составившие с 1980‑х годов сеть глобальных партнеров футбола: спонсировать федерации в обмен на размещение баннеров на стадионах оказалось эффективнее, чем проводить рекламные акции самостоятельно.

На прошлой неделе ФИФА обнародовала финансовый отчет за 2016 год: $502 млн доходов, $149 млн прибыли. Всего за четырехлетний цикл 2015–2018 годов, завершаемый чемпионатом мира в России, федерация рассчитывает заработать $5,65 млрд – вдвое больше, чем было в начале века ($2,69 млрд в 1999–2002 годах). Одновременно вышел отчет управляющего европейским футболом УЕФА – его доходы по итогам сезона 2015/16 составили 4,58 млрд евро (против 2,1 млрд сезоном ранее). 2,16 млрд УЕФА принесли права на телетрансляции, 928 млн – спонсорство, 286,5 млн – билеты, 142,4 млн – VIP-ложи на стадионах.

Растут и доходы клубов: согласно рейтингу Deloitte, в сезоне 2015/16 топ‑20 европейских грандов заработали 7,4 млрд евро (против 816 млн фунтов стерлингов в 1998 году). Впервые преодолена отметка 600 млн евро годовых доходов отдельных клубов (она покорилась «Барселоне», «Реалу» и «Манчестер Юнайтед»). За месяц трансферной кампании топ-клуб тратит до 200 млн на подписание новых игроков, а зарплата каждого из лидеров обходится ему в 20–30 млн в год.

Поле для экспериментов

Реформа товарищеских матчей – наглядный пример того, как деньги меняют футбол. В середине прошлого века они были очень популярны: сборная СССР практиковала до 10 встреч с «товарищами» в год, создавались символические турниры (Кубок независимости Бразилии, Кубок чести Аргентины, Кубок Джавахарлала Неру), проводились гастроли (поездка «Динамо» по Великобритании 1945 года). Но постепенно ценности футбольного «братания» поблекли, и отъезд игроков ради матчей, не имеющих турнирного значения, стал восприниматься клубами как прямой убыток. «Провести товарищеский матч все сложнее – нужно согласовать, на каких условиях пройдет игра, кто заплатит за перелет, гостиницу, какой бонус получит такой-то игрок за выход на поле. Это многочасовые переговоры и тонны переписки», – рассказывает «Профилю» почетный президент Российского футбольного союза Вячеслав Колосков.

Упразднить товарищеские матчи УЕФА решил в 2014 году, а на днях определился с форматом турнира, призванного их заменить, – Лиги наций. Европейские сборные согласно их уровню разделят на четыре дивизиона (в дальнейшем возможно повышение или понижение в классе), и в высшем дивизионе раз в два года будет разыгран полноценный трофей. Фактически создается еще один чемпионат Европы с теми же участниками, но менее статусный. Он стартует осенью 2018 года. «По сути, УЕФА берет под контроль права на показ товарищеских матчей: раньше национальные федерации футбола торговали ими самостоятельно, теперь УЕФА продаст единым пулом, а затем разделит доход пропорционально результатам команд», – комментирует «Профилю» футбольный эксперт Олег Малежик.

Еще одна новость последних дней – расширение Кубка Америки. Южноамериканский чемпионат национальных сборных давно тяготеет к экспериментам: с 1993 года в нем участвует Мексика, в 1999‑м была приглашена Япония, а год назад он прошел в США, дополненный командами Северной Америки (США, Коста-Рика, Панама, Ямайка). Теперь объявлено о приглашении на турнир 2019 года европейских сборных – Франции, Италии, Испании, Португалии. Кстати, похожая «межконтинентальная» инициатива поступила прошлым летом от УЕФА, одобрившего проведение дополнительного финала между победителями Евро‑2016 и Кубка Америки‑2016 (теперь для него подыскивают дату).

Некоторых болельщиков смущают подобные идеи. Пока это звучит слишком непривычно: Франция – чемпион Южной Америки. Неясно и то, кем считать победителя вышеупомянутого финала – сразу чемпионом мира (ведь мундиаль выигрывали команды только с этих двух континентов)? В обоих случаях некий умозрительный смысл приносится в жертву зрелищности продукта. В теннисе это произошло еще полвека назад, когда национальные турниры открылись для игроков со всего света, и теперь все привыкли: швейцарец Федерер – чемпион Австралии. А осенью в хоккейный Кубок мира наряду с традиционными сборными Канады, России и т. д. включили такие коллективы, как «сборная Европы» и «Северная Америка до 23 лет», лишь бы участвовало максимальное число звезд. «Думаю, межконтинентальные эксперименты будут востребованы, зрительский запрос на них есть, – говорит Колосков. – По сути, команды из разных частей света встречаются раз в четыре года на мундиале, в остальное время ограничиваясь соперниками из ближайших стран. Главное – финансово заинтересовать сборные из Европы».

В ряду подобных экспериментов стоит и расширение состава чемпионатов Европы и мира. Прошлогодний Евро впервые был проведен с 24 командами вместо 16, и, как считают в УЕФА, зрелищные выступления новичков – сборных Исландии, Уэльса, Венгрии – идею оправдали. «Приятно, когда в футболе случаются одна или две истории Золушки. 32 команды на Евро? До турнира я бы сказал, что это слишком много, но сейчас даже не знаю. В финальной части это выглядело бы хорошо», – заявил по горячим следам генсек УЕФА Теодор Теодоридис.

Расширение ЧМ долгое время блокировал экс-президент ФИФА Зепп Блаттер. Но сменивший его год назад Джанни Инфантино с энтузиазмом взялся за эту идею. Сначала он заговорил о 40 сборных-участницах вместо 32, а в январе ФИФА утвердила расширение уже до 48 команд (на первом этапе их разобьют на 16 групп по 3 команды). Поскольку Россия и Катар готовятся к чемпионатам 2018 и 2022 годов с учетом нынешнего формата, реформа произойдет в 2026 году.

Примечательно, что за свою историю чемпионаты мира и Европы расширялись не раз (они стартовали с 13 и 4 команд соответственно), что объяснялось растущей популярностью футбола и сборными, которые буквально «стучатся в двери» элитных турниров. Сейчас же, по словам экспертов, скрывать нечего: экспансия происходит в интересах спонсоров, которые смогут нарастить свои доли на рынках стран, присоединившихся к глобальному событию (не случайно 8 из 16 дополнительных мест на ЧМ отдают Азии и Африке). Да и сама ФИФА, по оценкам СМИ, заработает на 20% больше. «В этой реформе не видно задач по развитию спорта, даже наоборот – в погоне за выгодой легко перейти тонкую грань, потеряв целостность, престиж турнира, – считает Колосков. – Конечно, матч Литва – Буркина-Фасо вызовет ажиотаж в этих странах, но за их пределами обернется снижением интереса. Телекомпании заинтересованы в том, чтобы были сильные соперники, реальная конкуренция, поэтому здесь требуется точный расчет».

Одним из препятствий служат растущие затраты на мегатурниры, их проведение может позволить себе все меньше стран (Международный олимпийский комитет уже столкнулся с массовым отзывом заявок на проведение Олимпиад 2020‑х годов). УЕФА нашла выход из этой ситуации: в 2020 году чемпионат Европы будет проведен в 13 городах Старого Света – от Глазго до Баку. «Не вижу причин, почему УЕФА не делать так всегда: единый рынок, почти отсутствующие границы, компактная территория, – говорит Малежик. – Тут резерв для участия 32 команд есть. С чемпионатом мира сложнее. Но как раз на днях совместную заявку на ЧМ‑2026 подали Мексика, США и Канада. Это целый континент».

Футбольный сепаратизм

С другой стороны, аппетиты международных федераций не нравятся клубам–работодателям игроков. За вызов игрока в национальную сборную клубу полагается компенсация (на ЧМ‑2014 для ФИФА эта статья расходов составила $70 млн., на Евро‑2016 для УЕФА – 150 млн евро), но ее размер устраивает не всех. «Сейчас ведущие игроки проводят по 80 игр за сезон, через каждые четыре дня. ФИФА страхует футболиста от травм, но это несопоставимые суммы по сравнению с тем, что клуб заработал бы, останься игрок невредим», – объясняет «Профилю» футбольный агент Сергей Базанов.

В 2000 году 14 топ-клубов создали организацию G‑14 для лоббирования своих интересов. В 2008‑м она была преобразована в Ассоциацию европейских клубов (ЕСА), включившую уже более сотни членов. Чувствуя за собой силу, ЕСА открыто выступает против политики федераций: подала иск на ФИФА в Спортивный арбитражный суд, обжаловав перенос ЧМ‑2022 (федерация решила провести его в ноябре–декабре из-за летней жары в Катаре), а недавно решительно потребовала отменить расширение ЧМ‑2026. «Я считаю, что если так будет продолжаться и дальше, то дело придет к революции, – заявил глава ЕСА Карл-Хайнц Румменигге. – Я не сторонник революций, так как они зачастую имеют кровавые последствия, но боюсь, что большие европейские клубы и даже лиги однажды зададутся вопросом: «А нужна ли нам вообще ФИФА с ее курьезными нововведениями?»

Год назад на фоне бушевавшего в ФИФА коррупционного скандала ЕСА представила проект Суперлиги – закрытого (с неизменным составом участников) чемпионата наподобие высокодоходных американских лиг НБА и НФЛ. Планировалось, что 20 топ-клубов из разных стран Европы будут соревноваться круглый год, выйдя как из национального чемпионата, так и из Лиги чемпионов. «Грандов не устраивает календарь, обязывающий встречаться с неравными себе. «Барселона» недополучит доход, играя с белорусским БАТЭ или с «Гранадой», зато на «Ювентус» всегда соберет полный стадион», – поясняет Базанов.

Недовольны топ-клубы и размерами призовых в Лиге чемпионов (сейчас победитель получает от УЕФА 50–60 млн евро). «Телеправа на ЛЧ стоят $1,5 млрд, а права на Супербоул (финал чемпионата США по американскому футболу) – около $7 млрд, хотя футбольных болельщиков в мире вдесятеро больше. Надо использовать нереализованный потенциал», – заявил президент «Ювентуса» Андреа Аньелли. «Если по телеконтрактам удастся договориться, то Суперлиге быть, – комментирует Малежик. – К примеру, за показ чемпионата Англии Sky Sports платит 2,3 млрд евро в год. Если телекомпания увидит угрозу от Суперлиги своим рейтингам и вложениям, то заблокирует ее. Нужно выстроить все в одну вертикаль, но это конкурентный рынок, будет тяжело договориться».

УЕФА, для которого Лига чемпионов составляет основной источник доходов (1,65 млрд евро в сезоне 2015/16), со своей стороны, всячески сдерживает «оппозицию». «Экс-президент УЕФА Мишель Платини пытался похоронить идею Суперлиги, не только договариваясь с клубами, но и противодействуя на уровне ЕС, выступая в Европарламенте, – рассказывает Колосков. – Новый президент Александр Чеферин также жестко заявил, что не допустит сепаратизма. На самом деле клубам перетягивание власти ни к чему. Они останутся там, где получат больше денег».

В конце марта стало известно о джентльменском соглашении: ЕСА согласилась отложить идею Суперлиги до 2021 года взамен на уступки со стороны УЕФА. С 2018 года схема распределения мест в Лиге чемпионов изменится в пользу топ-чемпионатов: Англия, Испания, Германия и Италия получат 16 мест вместо 11, а «исторически значимым» клубам место будет практически гарантировано. Призовые участникам финала и полуфиналов возрастут до 100–130 млн евро.

Тут запротестовали уже более скромные клубы, чьи интересы представляет Ассоциация европейских профессиональных футбольных лиг (EFPL). «Это решение приведет к взрывному росту и разрыву в финансовом и спортивном плане между крупнейшими клубами и всеми остальными», – сообщила EFPL, разорвав меморандум о взаимопонимании с УЕФА. Для «бедных» с конца 2000‑х разрабатывается свой турнир – Лига Европы, в которую им де-факто предложено переехать отныне и насовсем. «С каждой футбольной реформой увеличивается перекос – богатые становятся богаче, бедные – беднее. Первые пытаются откупиться от вторых дотациями, деньгами, – рассуждает Малежик. – Это напоминает политику Евросоюза: есть страны-доноры на Западе и дотационная Восточная Европа. Ее закидывают импортными товарами, уничтожая местных производителей, но при этом организуются какие-то программы, гранты, фонды, чтобы люди не бунтовали».

Пока же пробные варианты Суперлиги проходят во время летнего межсезонья. Топ-клубы давно привыкли совмещать подготовку к сезону с проведением коммерческих турниров. Uhrencup в Швейцарии, Fox Sports Cup в Голландии, HappyBet Cup и Dresden Cup в Германии – лишь немногие из проводившихся в прошлом году. Главным же в ряду подобных мероприятий стал International Champions Cup: его матчи прошли в США, Европе, Австралии и Китае, собрав 800 тыс. зрителей на трибунах. Участвовали 17 топ-клубов, получая по $4 млн за матч, а общая выручка турнира превысила $100 млн. Предстоящим летом «Кубок чемпионов» пройдет в США (на матч «Барселона» – «Реал» в Майами к концу марта было продано 46 тыс. билетов) с телетрансляциями в 170 странах. Организатор, американское агентство Relevent Sports, планирует запуск аналогичных турниров и в свободные дни европейского сезона.

Монетизация правил

Если структура футбольных турниров – материя относительно подвижная, то правила самой игры в основе своей не меняются с XIX века. Другие популярные игры гибче: баскетбол изменился после запрета на владение мячом дольше 24 секунд в 1950‑х годах, теннис – после введения тай-брейков в 1970‑х, волейбол – после корректировки правил подачи в 1990‑х. В хоккее двигателем реформ выступает НХЛ, то вводя овертаймы «3 на 3», то обсуждая увеличение ворот. Как правило, изменения направлены на рост зрелищности, динамики игры, числа голов или очков – только так можно заинтересовать больше телекомпаний и спонсоров.

В футболе же много лет любые новшества заведомо отвергались Зеппом Блаттером и его сподвижниками в ФИФА, и сегодня отмена ничьих и офсайда, «пять угловых – пенальти» и прочие экзотические правила все еще остаются уделом любителей. Но новое руководство ФИФА в целом смотрит на модернизацию игры лояльнее. В марте прошлого года комитет по изменению правил (IFAB) одобрил дополнительные замены в овертаймах, временные замены в юношеском футболе, обсудил идею временных удалений («оранжевых карточек»), а также упростил порядок оказания медпомощи травмированным и разрешил вводить мяч с центра поля ударом в любую сторону, а не только вперед. По отдельности это незначительные перемены, но все они так или иначе направлены на увеличение темпа игры. «В свое время я присутствовал на заседаниях IFAB и знаю, как дается любое изменение правил, – говорит Вячеслав Колосков. – Этим людям сложно на чем-то сойтись друг с другом, и на реализацию идеи они соглашаются только после долгих тестов. Зато все принятые решения пока идут на пользу футболу».

По мнению экспертов, реформы придется ускорять. «Консерватизм футбола связан с его глобальностью. Напротив, чем локальнее вид спорта, тем проще его модернизировать, – утверждает Сергей Базанов. – Но у футбола нет выбора – если он застынет в неизменном состоянии на 10–15 лет, то может растерять часть аудитории, став чем-то аристократическим, несовременным». «Киноиндустрия, сериалы, интернет, компьютерные игры соперничают со спортом за наше свободное время, – перечисляет Олег Малежик. – Пока трудно представить, как изменится спорт в перспективе 10–20 лет, в том числе под воздействием технологий: камеры, микрофоны и чипы, встроенные в игроков, позволят зрителю «вжиться» в процесс, наблюдать его глазами участников. Конкурирующие виды спорта будут приспосабливаться под эту реальность, и футбол не сможет остаться в стороне».