Задание на завтра

Массовое образование по меркам человечества имеет не такую уж длинную историю, оно появилось лишь в XIX веке как ответ на запросы индустриальной экономики, требовавшей квалифицированных рабочих. И вплоть до XXI века процесс обучения строился примерно одинаково: учитель давал знания во время занятий в школе, а дома ученики закрепляли их при помощи книг и упражнений. Современные дети, приближаясь к школьному возрасту, уже имеют определенное представление об окружающем мире. Благодаря гаджетам, которые они держат в руках чуть ли не с пеленок, новое поколение имеет свободный доступ практически к любой информации. И этот факт имеет свои последствия.

Никаких авторитетов

В связи с этим появился стереотип, будто новое поколение не способно ориентироваться в пространстве или плохо запоминает информацию. Но это не так, заявил директор школы № 1468 Илья Бронштейн. «Работаю в школе 14 лет и не могу сказать, что современные дети принципиально отличаются от нас, – сказал он. – Это замечательные, очень интересующиеся люди. От нашей юности их отличает образ жизни, но он у нас у всех меняется. Он меняется вместе с городом, он меняется вместе с развитием технологической среды и т. д. То есть все мифы о том, что современное поколение – это тупые существа, которые не могут шагу ступить, не посмотрев интернет, – это полная чушь, которая ничего общего с реальностью не имеет. Современные ребята четко понимают, что такое интернет и для чего он нужен».

Хотя некоторая интернет-зависимость все-таки есть, признал директор: «Но тут большой вопрос, что лучше – интернет-зависимость или те зависимости, которым в большей степени были подвержены поколения 70 х и 80 х годов. У каждого поколения свои вызовы, и современные дети справляются с ними не хуже, чем мы справлялись со своими».

Тем не менее некоторые отличия действительно есть, и учитель как никто другой чувствует это. «У современных детей меньше авторитетов, и вообще к авторитету они относятся очень настороженно, – рассказал Бронштейн. – Конечно, они не признают монополии на информацию, монополии на знания. Я думаю, что сейчас есть очень опасная тенденция, когда государство запретительными мерами пытается регулировать поток информации в интернете, а это полностью входит в противоречие с теми смысловыми основами, которые уже приняты современными молодыми людьми. Если не будет найден компромисс, это может стать очень большой проблемой для общества в целом».

Отсутствие авторитетов подчеркнула и детский психолог Наталия Мишанина. «Психологов учат тому, что в первом классе авторитет родителя уходит на второй план, а поднимается авторитет учителя, – отметила она. – Мой внук в первом классе не мог запомнить имя своей первой учительницы, наверно, полгода». Однако тут дело не в ребенке, пояснила она, а в том, что современные учителя очень перегружены. Особенно если в школе много параллельных классов по 30 человек в каждом. В таких условиях завоевать авторитет сложнее. «В данном случае первая учительница – не тот человек, который защитит, – пояснила психолог. – Отчасти это еще и потому, что нет авторитета школы у родителей. То есть это зависит и от семьи, которая формирует у ребенка мнение о школе и учителе».

Больше уверенности

Заведующий кафедрой математики школы «Летово» Дмитрий Шноль подчеркнул, что современные дети хуже воспринимают устную речь. «Мы это наблюдали в процессе эксперимента, – рассказал он. – У нас была летняя школа интенсивного обучения для детей одного и того же возраста. Началась она в 2005 году. Первые три-четыре года дети нормально воспринимали математическую лекцию на 50 минут. То есть они могли ее слушать с вниманием. Но в последующие годы мы поняли, что дети через 20–25 минут стали терять фокус внимания. Им не хватало видеоподдержки – картинок, слайдов, разноцветных подчеркиваний на доске, формул и т. д.».

Однако они не только плохо воспринимают устную речь, им и самим трудно составить логически структурированный доклад. Причем не только устно, но и письменно. «Воспринимать линейную речь на самом деле очень трудный навык, – отметил Шноль. – Надо помнить, с чего автор начал, чтобы понять, почему он в этом абзаце или части устной речи именно на это обратил внимание и т. д. Это трудный навык, но он легко давался школьникам докомпьютерной эпохи, потому что речь была одним из главных источников информации».

С другой стороны, по его мнению, из поколения в поколение дети более уверенно и спокойно себя чувствуют при общении со взрослыми. «Я почти уже не вижу никакого страха, неудобства задать вопрос, спросить на весь класс, можно ли выйти в туалет, поделиться тем, что что-то болит, – рассказал учитель. – Такой прежней зажатости и стеснительности, когда есть очень много запретных тем, которые ты не можешь публично или со взрослыми обсудить, их просто нет. Они чувствуют себя более безопасно в общении со взрослыми, чем чувствовали себя мы. Это может восприниматься даже как некоторая наглость и неуважение, но на самом деле это не так. Это скорее чувство партнерства».

Научный руководитель Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский, в свою очередь, добавил, что среди современных детей стало много двуязычных или даже многоязычных. Это тоже следствие открытой информации на любом языке и свободы перемещений, которой часто пользуются родители.

«Полилингвиальность, с одной стороны, представляет собой очень острую проблему, связанную с сохранением и развитием родных языков, но, с другой стороны, все больше детей существует в полилингвиальном пространстве, это другая среда развития, – сказал эксперт. – Другой аспект заключается в том, что открытость нашего мира для них тоже естественна. Разные страны, культурные ценности, программы, фильмы, книжки – они доступны. Можно сказать, культура стала намного доступнее, чем была у нас. Это приводит к тому, что школа и учитель перестали быть единственным источником развития ребенка, и приходится конкурировать. И эту конкуренцию учитель далеко не всегда выигрывает».

«В моей практике был ребенок, у которого был конфликт с учителем английского языка, – рассказала Наталия Мишанина. – Ребенок чуть ли не с рождения был погружен в языковую среду, начал изучать английский язык за границей. И когда он пришел в русскую школу, то оказалось, что учительница английского языка недостаточно хорошо им владела. И тогда ребенок начал ее просто поправлять. В результате она ставила ему двойки и тройки. Это еще и вопрос о том, кто преподает в наших школах. Вместо того чтобы сделать ученика своим единомышленником и союзником, учительница пошла на конфликт. Так на самом деле бывает и с учителями географии, и с учителями истории, и другими».

Также, по ее словам, современные дети не любят читать. Точнее, они читают, но только в интернете и только то, что им интересно. Но школа требует другого. «Сейчас идет поколение детей от тех детей, которые уже в принципе не читали, – пояснила психолог. – Им нужны фильмы, аудиокниги. Еще я советую родителям читать вслух вместе с ребенком. Надо быть хитрее, читать по ролям и читать друг другу. Главное, мотивировать ребенка на чтение тех произведений, которые созданы для них же, их невозможно не дочитать. А потом сказать ребенку, что, мол, мне некогда, попросить дочитать самому и пересказать потом концовку».

Смириться с ролью навигатора

Новые реалии ставят перед современной школой непростые задачи. Как заметил Илья Бронштейн, учителю образца 70 х и 80 х годов сегодня можно только позавидовать. «Тогда слово «учитель» обозначало истину, – объяснил директор. – Вот если учитель так сказал, значит, это истина. А сегодня учитель, входя в класс, должен понимать, что любое слово, которое он скажет, может быть очень легко и очень быстро проверено. Любая мысль, которую он донесет, будет проверена. И так как абсолютных истин в жизни у нас не очень много, соответственно, любое высказывание учителя подлежит некоему критическому обсуждению. Учитель должен быть готов к такому серьезному вызову. Сегодня зайти в класс и сказать: «Убрали телефоны, открыли уши, начали меня слушать и записывать, что я говорю!» – это значит расписаться в своей профессиональной непригодности».

По его словам, современный учитель должен гораздо больше внимания уделять мотивации и формированию у ребят навыков к самообучению. Так как вся информация открытая, то ребенок может найти необходимое гораздо быстрее, чем учитель будет пытаться это донести. «Но для того чтобы ребенок взял именно ту информацию, которую нужно, для этого его, во первых, нужно мотивировать на этот поиск, во вторых, ему нужно грамотно построить поисковое задание и, в третьих, нужно смоделировать ситуацию, в которой ребенок сможет успешно применить полученные знания и умения и тем самым сформировать свои компетенции, которые уже дальше будут с ним всю жизнь», – сказал Бронштейн.

С ним согласен и Александр Адамский: «Учителю надо либо менять тактику, то есть становиться навигатором в информационной среде, либо делать вид, что ничего не изменилось. Но тогда надо понимать, что школа при таком отношении может потерять статус образовательного института. Формально она, конечно, останется, дети туда будут ходить, но образование они будут получать в другом месте». Именно поэтому так широко развиваются онлайн-обучение, различные курсы и репетиторство.

В практике учителям следует не только больше использовать видеофильмы, картинки и презентации, но и учиться выстраивать со своими подопечными диалог. Последнее гораздо важнее, поскольку техническая оснащенность школы не всегда является залогом успеха. «Мне кажется, что это естественная тенденция – переходить от монолога к диалогу, это современная общекультурная тенденция, – отметил Дмитрий Шноль. – И это заодно еще способ справиться с трудностью усвоения длинной монологической речи».

Еще одной тенденцией, по его мнению, является расширение пространства выбора у детей. Речь идет не только о выборе профиля, в рамках которого ребенок хочет углубленно изучать конкретные дисциплины, о чем 30 лет назад школьник не мог и мечтать, но и о «микровыборах» в рамках одного предмета.

«Я сам часто даю ученикам набор задач на выбор: есть задачки полегче, которые точно у всех получатся, но могут быть скучны сильным ученикам, и есть задачки посложнее, – рассказал Шноль. – Или предлагаю выбрать способ проверки: хочет ученик показать учителю или другому ученику. Если ты хочешь подумать над сложной задачей, то можешь выйти в коридор, пока все остальные оставшиеся в классе слушают ее решение. Дальше есть выбор своей активности на уроке. Уходит в прошлое практика, когда Машу Иванову вызывают отвечать к доске. Если ты сейчас настроен на публичное высказывание, то тебе дадут слово. Если ты почему-то на этом уроке хочешь отмолчаться, то, если это не зачетные уроки, ты можешь отмолчаться. У тебя есть выбор стратегии в зависимости от твоего темперамента и психологического состояния на данном уроке. Этот выбор дает детям возможность почувствовать себя взрослыми».

Без особых фантазий

Однако все это касается очень хороших школ, в которых к каждому ученику стараются найти подход. «У меня нет ощущения от нашей российской школы как чего-то цельного, – признался Шноль. – У меня есть ощущение, что есть элитные школы с большим отбором учеников и есть большинство школ массового образования, где у учителей просто нет никакого ресурса, где огромная нагрузка, тяжелое материальное положение и психологическая измотанность».

«На практике школа меняется очень медленно, – согласен Александр Адамский. – Сейчас очень мощная консервативная тенденция в педобразовании, которая, к сожалению, доминирует. Это значит, что мы готовим учителя в основном для прошлой, а не для будущей жизни ребенка».

По словам детского психолога Наталии Мишаниной, последние пять лет со стороны родителей все чаще поступают жалобы на то, что ребенок не хочет идти в школу. «Ему там либо скучно, либо трудно, либо некомфортно, – рассказала она. – Ребенок не может расти в ситуации постоянного стресса, а школа – это такой стрессогенный фактор для ребенка, уже начиная с первого класса».

Причина, по ее мнению, кроется в переходе школы на тестовую систему, где весь процесс обучения сводится к сдаче ЕГЭ. «Есть конкретная тестовая программа, и она не дает ребенку творческого мышления, креативности, – отметила психолог. – Все загнано в рамки выполнения какого-то стандартного задания. В данном случае мы теряем фантазию, воображение, возможность творчески подходить к решению задачи и, главное, мотивацию и интерес к посещению школ».

Для того чтобы заинтересовать такого ребенка, учителю необходимо выстраивать свои занятия в форме квестов. А иногда и устраивать из этого шоу. «Один молодой человек на мой вопрос о том, в какую бы школу он пошел, чтобы ему было интересно учиться, начал фантазировать, – рассказала Мишанина. – «Представляете, говорит, прихожу я на историю, бросаю рюкзак, сажусь за парту, жду, и вдруг в класс входит какой-то чувак в греческом одеянии, и у меня сразу появляется интерес. И он начинает рассказывать, откуда он, рассказывает про Грецию, про историю». О чем он говорит? О мотивации, которой не хватает в классе, не хватает эмоции, этого «вау».

По ее словам, именно такие преподаватели, способные заинтересовать своих учеников, как правило, и получают звание «Учитель года». По крайней мере, об этом говорит ее опыт. «У меня был период в жизни, когда я ходила на уроки тех, кто претендует на звание «Учитель года», – призналась психолог. – И кто побеждал? Побеждали те, кто скучный урок превращал в исследование чего-то необыкновенного. И дети ожидали этих уроков, они обожали этого учителя, и они ходили к этому учителю. Даже на геометрии я видела работу одного учителя, который так вкусно преподносил свой предмет, что шестиклассники сидели с открытыми ртами. Они задавали вопросы, что-то обсуждали, занимались проектной деятельностью. Мы боимся отдать образование в руки детей, боимся потерять контроль над учащимися, над процессом, потому что другие задачи выполняем. Поэтому всех под одну гребенку и причесываем».

Но способны ли современные учителя дать это детям? По мнению экспертов, не способны по ряду уже обозначенных причин. «Есть хорошие и прекрасные учителя, – согласилась Мишанина. – Но им тоже не хватает мотивации, потому что они тоже загнаны в рамки каких-то обязательств. Ребята очень часто рассказывают о любимых учителях, которых потом уволили. А за что? А за то, что они не выполняли тех задач, которые требовала школа, они отчеты не вовремя сдавали, у них успеваемость была не такая, какая нужна. Они не работают на сдачу ЕГЭ, они не просто дают знания, они учат ребят мыслить, учат тем навыкам, которые необходимы современному человеку. А на каких навыках держится современный мир? Не на ЕГЭ, а на коммуникации, способности работать с другими людьми».