Герда Лангош. Центральный Берлин: Жизнь в подвале

Суббота, 20 апреля 1945 года. Герр Гласнек взялся перетаскивать свою кровать и другие необходимые вещи в подвал. Как опытный фронтовик, он заявил, что лучше бы нам всем с сегодняшнего дня ночевать в подвале.

Началась неделя, когда мы почти не осмеливались покидать подвал. Мы часами сидели там в ожидании и потеряв чувство времени.

Хлеб у нас почти закончился, жир тоже. Отсюда вывод: надо раздобыть еды. Но как? На той стороне реки на Лертерском вокзале (сейчас на его месте расположен Центральный вокзал Берлина) есть картошка! Герр Гласнек и герр Рохлиц уже вернулись с мешком картошки, а моему отцу досталась только парочка картофелин. Картошка хранилась в вагонах и досталась бы русским, если бы мы ее не забрали. Но этого не понимали полицейские, которые вдруг появились перед нами и стали всех отгонять от вагонов.

Тем временем герр Гласнек потихоньку сбегал к рынку и холодильным цехам на Шарнхорстштрассе (Scharnhorststrasse) и вернулся с известием, что склады забиты маслом и свининой, но завскладом отказался что-либо выдавать без бумажки от местных властей. Якобы это будет стоить ему головы (вот же бред, через пару дней все равно все получили русские). Ну и где взять эту бумажку?

Тем временем наш подвал навестил капитан полиции. От него мы с ужасом узнали, что его полицейской части приказано построить баррикаду на Килерштрассе (Kieler Strasse). Мы были уверены, что от этой примитивной наспех сооруженной баррикады не будет никакой защиты, наоборот, только вред, но ничего поделать с этим не могли. Герр Рохлиц и еще один житель нашего дома воспользовались возможностью и попросили капитана дать разрешение на выдачу продуктов. Он поначалу колебался, но потом согласился с условием, что продуктами мы поделимся с полицейскими.

Герр Прехтер, живущий в нашем доме и занимающийся перевозками, поехал на своем грузовике в сопровождении Рохлица и Гласнека. Килерштрассе хорошо просматривалась от вокзала, который уже был занят русскими, и находилась под обстрелом. Повсюду вокруг машины взрывались гранаты. Но наши мужчины не испугались и благополучно добрались до места. 4 половинки свиных туш и 4 бочонка масла были погружены в машину. Радости в подвале не было предела. Каждый должен был получить по 4 фунта масла и порядочную порцию свинины.

Чего у нас не было, так это хлеба. В среду прошел слух, что у булочника на Шарнхорнштрассе есть хлеб. Было уже около полудня, когда Гласнек, Рохлиц, Хейнце, мой отец и я отправились туда. В булочной уже стояли люди. Хлеб обещали через час. Мы заняли очередь и стали ждать. Вдруг над нами послышался звук самолетов. Началась бомбежка. Налет длился примерно час. Для меня это был последний налет в этой войне. Мы все были рады тому, что, как выяснилось позже, советские самолеты использовали легкие бомбы, не разрушающие здания. Налет американцев, вероятно, закончился бы не столь благополучно.

Музыка войны звучала все ближе и ближе. Над нашими головами грохотало и гремело, ад! Самый страшный вопрос: где русские? Говорили, что на Зеештрассе (Seestrasse). Снаряды падали все ближе и ближе. Стреляли «катюши». В воздухе грохотало и шумело.

В наш подвал иногда забредали солдаты вермахта. Однажды – четверо из Люфтваффе, которые, как они нам рассказали, несли в госпиталь Шарите тяжелораненого бойца, но он умер по дороге. На обратном пути они решили немного передохнуть в нашем подвале. Самый молодой из них, берлинец 16-ти лет, очень переживал из-за смерти товарища, который был его лучшим другом. Им бы хотелось вообще остаться в нашем подвале, они дарили нашим мужчинам сигары и сигареты, лишь бы мы их не выгоняли. С одной стороны, нам было жалко бедных ребят, но с другой – нельзя было быть с ними слишком ласковыми, чтобы они у нас не «осели», тем самым подвергая нас опасности. Жуткая ситуация, но в такие моменты надо быть твердым и думать о себе. Из-за того, что мы впустили солдат, особенно ругалась фрау Гласнек. От нее я меньше всего ожидала такого жестокосердия, потому что ее сын тоже воевал.

Плохо, что солдаты доверяли слухам, будто большая армия СС и американцы идут нам на помощь против русских. Мы, гражданские, по крайней мере, не верили таким небылицам.

Солдаты приходили и уходили. Несколько из них как раз сидели в подсобке и фрау Прехтер кормила их, как вдруг в подвал нырнул совсем молоденький лейтенант, вся грудь в наградах, и, потрясая пистолетом, закричал: «Засранцы, трусы, сволочи проклятые, ну-ка быстро из подвала!» Мы подумали, что ослышались. Этот парень совсем свихнулся? Он что, не видит, что все кончено? Все солдаты в один голос спросили его, чем им воевать, если у них уже нет оружия? «Найдите что-нибудь, на улице его полно валяется!» - снова заорал лейтенант. Медленно и нехотя один за другим солдаты покинули подвал.

<…> Вдруг во дворе раздалось «ура» русских, и они заколотили своими прикладами в дверь нашего подвала. Это было 30 апреля в 8.05.

Наши сердца остановились. Русские!

И вот первый из них вошел в комнату. Мы не поверили глазам. Они были так чисто и хорошо одеты! А какими нам их изображали в немецкой кинохронике? Русский просиял и сказал: «Dobsche, dobsche». От радости я бросилась маме на шею. Все беды позади, было непохоже, чтобы эти люди собрались нас убивать. Чтобы что-нибудь сказать, мы тоже забормотали: «Dobsche, dobsche». Этот русский надолго у нас не задержался, он искал только солдат. Но никого не нашел: те, которые останавливались у нас в подвале, наверное, уже были взяты в плен.

Источник: "Коллективная память", проект Немецкого исторического музея и фонда "Дом немецкой истории"

Вернуться в спецпроект «По разные стороны победы»