Про людей и попугаев

Короткая записка моментально меняет жизнь каждого, кто ее получил. Если раньше площадь Ареццо была примечательна только благодаря пестрокрылым крикунам, по непонятным причинам выбравшим для жизни северный город, то теперь она буквально гудит от радостных предчувствий и лишающих покоя подозрений.

Но вскоре становится понятно: люди не готовы к любви. Все о ней мечтают, а когда благодаря таинственному незнакомцу вдруг оказывается, что от нее уже никуда не деться, не знают, как им быть. Один человек для другого — экзотическая птица, безымянный ара с загадочными намерениями и непонятным языком. Говорим вроде бы одно и то же, повторяем друг за другом, но каждый имеет в виду что-то свое. Вот и получается, что площадь Ареццо вся населена попугаями. Одни живут на деревьях и вьют гнезда, другие обитают в домах и ходят на работу. Простая, в сущности, метафора, ключом к которой является название книги.

Эрик-Эмманюэль Шмитт очень ловкий рассказчик. Можно гарантировать, что любую его книгу, даже если она не особенно вам нравится, вы непременно дочитаете до конца. Что-то от циркового номера: идущий по трапеции гимнаст притягивает взгляд, за ним невозможно не следить, когда он уже попал в поле зрения.

Однако у этого безусловного достоинства есть отрицательная сторона. Писатель каждый раз настолько увлекается игрой воображения, что перестает следить за прочими составляющими своей прозы. Например, если на страницах встречается условная «хорошая мать», он скорее всего так о ней и отзовется: «Она была хорошей матерью». Психологическим деталям он предпочитает констатацию. (Хотя если вбить в поисковике фамилию Шмитт, то можно узнать из множества отзывов, что он, помимо прочего, «тончайший психолог». Но это тоже своего рода игра в психологию. Ни один специалист не скажет вам, что главная проблема вашей жизни кроется в недопонимании с родителями, он подведет вас к нужному выводу, а озвучите вы его уже сами. Так вот это все не про Шмитта). Главное для него — повествование, действие, интрига. В этой области он настоящий профи, он прекрасно это знает и крепко держит за холку своего любимого конька, собирая овации и щедрую выручку после каждого заезда.

Немного портит впечатление от русского издания романа явная поспешность, с которой были сделаны перевод и редактура. «В субботу утром Ева решила съездить в Кнокке-ле-Зут. Это странное для французского уха название имеет самый шикарный курорт в Бельгии». Такое приходится перечитывать по нескольку раз, чтобы просто нащупать смысл: то ли у названия есть курорт, то ли у курорта — название. Это не придирка, а самая настоящая кочка, на которой многие непременно споткнутся (ведь можно же было, например, вместо «имеет» сказать «носит», и комар бы носа не подточил). «Ипполит поискал среди своих записей музыку, подходящую к случаю, нашел песни Билли Холлидея и растворился в его томном проникновенном голосе, свежем и сочном, как звуки гобоя». Если опустить тот факт, что от подобного описания в принципе попахивает мертвечинкой, то смириться с тем, как про певицу говорят «он», уже гораздо сложнее. И это лишь малая часть весьма досадных недосмотров.

«Попугаи с площади Ареццо» — роман большой (толстый, уж точно), богатый событиями и густонаселенный. Если спросить у тех, кто уже прочитал, о чем книга, то скорее всего каждый будет пересказывать сюжет, взяв за основу лишь одну из множества линий, назначив главным героем близкого лично ему персонажа. Для кого-то это будет роман о потерпевшем крах политике, кто-то выберет себе в качестве спутников придурковатую семью, состоящую из любовного треугольника. Еще там есть расчетливый галерист, не подозревающий о том, что приютил не симпатичную вдову, а немолодого трансвестита; безумная парочка подростков, мечтающая переспать друг с другом и боящаяся этого больше всего на свете; больной СПИДом студент, влюбленный в топ-модель из Украины; мнимая миллионерша, проигравшая свое имущество в казино, сбежавшая ото всех с ворохом платьев и любимым попугаем. И многие, многие, многие другие.

А таинственный незнакомец, о котором мы узнаем в конце… на самом деле он всю дорогу был с нами, и даже странно, что мы ни о чем не догадались. Хоть это и не детектив, виновника событий определить действительно невозможно. Тем интереснее будет узнать, кто именно водил всех за нос на протяжении почти шестисот страниц.

Роман читается легко и, честно говоря, забывается спустя минуту после того, как была закрыта последняя страница. Но книга от этого хуже не становится. Как ни к чему не обязывающее сновидение — вроде и не вспомнишь, что там привиделось, но понимаешь, что отдых был необходим и пошел на пользу.