«Я вывез в Россию томик Пастернака»

— Что с вами произошло?

— Я был ранен осколком танкового фугаса в колено. 5 августа после обеда нам сообщили, что противник снова занял Вергунку, это район Луганска. Мы выдвинулись туда небольшой разведгруппой на «Ниве» и «Газели».

Обнаружив противника, мы начали бой и оттеснили его вдоль улицы до их укрепленных позиций. Там мы увидели их технику — танки и БТР. Командир отправился за подкреплением, а меня с бойцами оставил обороняться в одном из домов. Подошла остальная часть отряда, и мы снова пошли в наступление. Подошел и наш танк, но он смог сделать только три выстрела, а потом его заклинило.

После ухода нашего танка украинские танки начали обстрел осколочными снарядами. Чуть ли не первым выстрелом меня ранило. Потом был убит командир и еще двое бойцов, и мы начали отступать. Сразу после этого меня и еще одного раненого вывезли под огнем в Луганскую областную больницу.

— Чем закончился бой?

— Конец боя я не застал. Мы отступили. В больнице мне сделали операцию, причем свет работал только в операционной, а рентген не работал вообще, потому что не было электричества. Так что точной картины раны у врачей не было, но все равно они молодцы, сделали все возможное.

— Расскажите подробнее, что с вашим коленом и что говорят врачи.

— Осколок повредил надколенник. Нога загипсована, еще месяц буду в лежачем состоянии. Потом нужно будет разрабатывать ногу. Как быстро восстановлюсь, зависит от меня и от того, как зарастет кость. Думаю, месяц-два придется восстанавливаться. Теоретически могу и хромать всю жизнь.

— Ваши друзья из Перми знают, что произошло, помогают вам как-то?

— В Перми о моем ранении узнали, когда туда привезли тело моего командира Мангуста. Других вариантов сообщить не было, сотовой связи в Луганске нет. Предложений о помощи было много, но я почти от всего отказался. Мне сейчас нужен только покой, по большому счету.

Мне переслали в Луганск телефон, потому что свой я потерял на после боя. Но когда он пришел, меня там уже не было. Все документы тоже остались там. Даже мою форму порезали врачи перед операцией. Из вещей я вывез в Россию только томик Пастернака, который ношу с собой уже пятнадцать лет, десантный рюкзак и флаг России.

— Любите Пастернака?

— Да. Еще со школы. Любимое мое стихотворение «Гамлет». Знаю много других наизусть, например «Снег идет», «Единственные дни», «Магдалина».

— Где вы были после операции? В Луганске?

— В Луганске я пролежал 11 дней. После этого меня увезли вместе с другими ранеными и детьми. Сейчас я в Ярославской области в больнице.

— Как вас вывозили в Россию?

— Это был специальный отряд, который занимается вывозкой раненых из Луганской областной больницы. Он состоит из машин скорой помощи с водителем и охранения, которое проводит караван через границу. Все эти люди — ополченцы.

— У нас ходили слухи о том, что раненых могли вывозить в белых КАМАЗах, которые привезли на Восток гуманитарную помощь.

— Это вряд ли правда. Во-первых, там было слишком много КАМАЗов, у нас нет столько раненых. Во-вторых, раненые — по крайней мере те, которые находились в Луганской областной больнице, — требовали ухода, носилок и другой медицинской техники. Как их можно загрузить в КАМАЗ, я не представляю. Я уверен, что из Луганска их таким образом не вывозили.

Некоторых раненых, кстати, увозили в Россию сами ополченцы без помощи медицинского отряда. Грубо говоря, бойца привозили, его оперировали, потом ополченцы доставали машину и увозили его в Россию сами. Такой канал тоже был. При мне было несколько таких случаев.

— Когда вы были в больнице, сколько еще раненых там было?

— Мне сложно сказать, я не мог передвигаться и не видел всего. Но думаю, что в областной больнице их было несколько десятков, может быть до 50 человек. Дело в том, что поток раненых там неравномерный. Там были тяжелораненые, которые могли долго лежать, а потом их увозили в Россию. Были легкораненые, которые появлялись, но через два-три дня уходили обратно на позиции. Были и такие, которых привозили, оперировали и сразу увозили в Россию или в другие больницы.

— Какая обстановка была в больнице?

— При мне свет там был только в операционной, в остальных помещениях вечером и ночью было темно — не хватает бензина для генератора. Что касается медикаментов, то основных лекарств, например обезболивающих и антибиотиков, было достаточно. Такие вещи, как катетеры и бинты, тоже были. Если какие-то медикаменты заканчиваются, то их достаточно быстро подвозят. Как я понимаю, из России.

— Врачи в больнице местные?

— Да, все они местные. Но врачей там осталось очень мало. Насколько я знаю, там было всего четыре хирурга и один травматолог. Остальные уже покинули Луганск. С низовым медицинским персоналом такая же проблема — очень многие уехали.

— Вы не думали о том, что будете делать дальше?

— Вернусь в Пермь, как только смогу ходить. А в Перми я первым делом схожу на могилу своего командира. Мой командир был моим земляком, это Александр Стефановский, «Мангуст». Он провоевал в Луганске почти четыре месяца. Александр был очень хорошим командиром и человеком. А для меня он был не только командиром, но и другом, и даже учителем. Что я буду делать дальше, пока не скажу.

— Возвращаться на Восток не думаете?

— Все это будет зависеть от моего состояния и от ситуации там. До Нового года я точно не буду боеспособен.

— Не жалеете, что поехали?

— Конечно же нет. Я бы сделал все точно также. Если бы у меня была возможность, сейчас я бы обязательно вернулся обратно. Мне есть за кого мстить и за что умирать.