Пришедший к власти в 2012 году Си Цзиньпин в качестве ответа на стоящие перед правящей Коммунистической партией (КПК) вызовы инициировал ряд масштабных кампаний, призванных укрепить режим. Решаться эта задача должна как административно-полицейскими мерами (запреты, ограничения, применение новейших технических средств контроля), так и экономическими и пропагандистскими. «Важнейшее из искусств» – кино – оказалось востребовано государством в первую очередь. Силы китайской киноиндустрии сосредоточили на трех направлениях: конструировании истории, борьбе с коррупцией и создании морально-нравственных ориентиров для общества.
Единый киноучебник истории
В 2009 году в честь 60 летнего юбилея КНР на экраны вышел масштабный блокбастер «Основание республики». Два года спустя в честь 90 летия КПК те же самые режиссеры выпустили, можно сказать, «приквел» – картину «Основание партии». В том же 2011 м депутат китайского парламента и звезда боевиков Джеки Чан снял своеобразный «спин-офф» этой серии – «1911 год» (в русском прокате – «Гибель последней империи»). Наконец, в 2017 году в честь 90 летия Народно-освободительной армии Китая (НОАК) вышел фильм «Основание армии».
Схожесть названий и художественных приемов, использованных в фильмах, позволяет рассматривать их в качестве единого цикла. Ознакомившись с ним, можно получить более-менее системное представление о событиях, которые правящий режим рассматривает как ключевые для истории современного Китая. Речь идет о Синьхайской революции 1911 года, во время которой была свергнута последняя императорская династия, и Гражданской войне против партии Гоминьдан, в ходе которой коммунисты пришли к власти и основали КНР.
Здесь, правда, следует сделать важную оговорку: зрителю предлагается не просто рассказ о переломных моментах китайской истории ХХ века, а трактовка этих событий, соответствующая официальному дискурсу Пекина.
Если принять эту оговорку, то перечисленные фильмы можно даже рекомендовать для просмотра студентам истфака. Они и вправду очень удобны. В них всегда четко обозначается время и место действия. Появление на экране нового героя сопровождается короткой справкой, в которой сообщаются его имя и фамилия, статус (на момент текущих событий) и возраст. Учитывая, что в «Основании армии» ключевым персонажам – Мао Цзэдуну, Чжоу Эньлаю, Дэн Сяопину – около 30 лет, а будущему маршалу Линь Бяо и вовсе менее 20, это вполне уместно и имеет особое значение для основной аудитории этих фильмов – молодежи.
В общем, это не какая-нибудь безыдейная рефлексия типа фильмов о «культурной революции», снятых китайскими режиссерами в 1990 х. Это самые настоящие киноучебники истории, предназначенные не для получения эстетического удовольствия и даже не для того, чтобы воздействовать «мягкой силой» на иностранцев, – без как минимум бакалаврской степени по истории КНР в десятках имен и топонимов все равно не разобраться. Задача этих фильмов – показать китайской молодежи, что правящая КПК – это партия героев, сражавшихся за власть в стране более 20 лет и заплатившая за победу гибелью многих симпатичных ребят. Мао, Чжоу, Дэн и другие – это такие брутальные хипстеры 1920–1930 х годов. Молодые, харизматичные, сексуальные. Режим, установленный столь привлекательными персонажами и при таких героических обстоятельствах, заслуживает «лайков». А может быть, даже «репостов».
«Бить тигров и мух» языком киноискусства
«Правильному» конструированию истории посвящена и добрая половина китайских сериалов. Листая телеканалы, их легко узнать по клише: в кадре всегда много военных, оружия и крови, японцы всегда плохие, гоминьдановцы хотя и китайцы, но тоже плохие, отец нации Сунь Ятсен хороший, хотя и гоминьдановец, а Мао Цзэдун – герой и отец современного Китая. Большой редкостью являются исторические сериалы, в которых события разворачиваются уже после основания КНР. И совсем мало сериалов, в которых действующими лицами были бы современные военные и политики.
Тем интереснее сериал «Именем народа», вышедший на экраны в 2017 м. По словам специалиста по современному китайскому искусству Ольги Мерёкиной, «55 серийный фильм называют китайским «Карточным домиком». Пожалуй, впервые в КНР на экране запечатлена жизнь китайских чиновников, да еще и так, что становятся видны все присущие ей пороки. Это, конечно, неспроста – главная цель сериала заключается в том, чтобы показать обществу, насколько серьезна проблема коррупции и насколько важную задачу решают партийные и государственные органы, взявшиеся в период правления Си Цзиньпина за ее искоренение.
В центре сюжета находится работа Департамента по борьбе с коррупцией Народной прокуратуры вымышленной провинции Ханьдун, центром которой является опять же вымышленный город Цзинчжоу (его название содержит в себе иероглиф, означающий столицу). Несмотря на эти условности, и у сюжетных линий фильма, и у его героев легко найти прототипы в реальной жизни. Например, у скромного чиновника обнаруживают огромную виллу, где целая стена спальни выложена пачками 100 юаневых (самых крупных по номиналу) купюр. Это явная отсылка к истории Вэй Пэнъюаня, сотрудника среднего звена из госуправления по энергетике, в доме которого было обнаружено 200 млн юаней наличными.
В другом эпизоде показано, как по указанию мэра Цзинчжоу окошки приемных во всех госучреждениях делают так, чтобы посетителям при общении со служащими приходилось унизительно наклоняться. В Китае действительно такие окошки традиционно расположены очень неудобно. Однако после выхода сериала они оказались в центре оживленной интернет-дискуссии, появилось новое выражение-мем – «окошко Дин Ичжэня» (по имени киношного мэра), а спустя некоторое время руководством страны была запущена кампания по борьбе с подобными приемами госучреждений, принижающими человеческое достоинство.
Нужно сказать, что с 2004 по 2017 год по неофициальному указанию госуправления телерадиовещания КНР телеканалам не разрешалось ставить в прайм-тайм фильмы и сериалы, касающиеся проблем коррупции. «Чего народ лишний раз тревожить?» – именно так наверняка рассуждали инициаторы указания, предпочитая заполнять эфирное время сообщениями об очередных успехах экономики КНР. Однако времена изменились, и сейчас Пекину понадобились именно такие фильмы: показывающие, что есть чиновники плохие, коррумпированные, а есть хорошие, которые с мздоимством борются. С какими из них ассоциируется Си Цзиньпин, объяснять не нужно. На чьей стороне симпатии общества – тоже.
Пекинские «реальные пацаны» за моральное здоровье нации
С антикоррупционной кампанией связан сюжет и другого знакового фильма – «Старые кореша» (2015 год, в русском переводе также известен как «Мистер Шесть»). В главной роли в нем снялся Фэн Сяоган, имеющий репутацию «самого успешного китайского режиссера». Эта лента собрала $127 млн и, что называется, заслужила любовь зрителей. При этом фильм буквально нашпигован «приметами времени», главная из которых – неодобрительное отношение государства к золотой молодежи, появившейся в результате успешных экономических реформ.
Главные герои, собственно «старые кореша», – типичные представители поколения, оставшегося на обочине китайского экономического чуда. В 1980 е, на заре политики реформ и открытости, они были хозяевами подворотен родного пекинского района. Но 30 лет спустя один – автомеханик в сервисе для дешевых машин, второй – мелкий бандит, крышующий лавки с ширпотребом, а третий (его и играет Фэн) просто «крутится по жизни», занимаясь то тем, то этим. При этом он верен «пацанским» идеалам юности, разруливает «по понятиям» бытовые конфликты между соседями и пользуется авторитетом у себя на районе, то есть в «хутуне».
Обстоятельства сталкивают его с представителями совсем другой публики – т. н. «фуэрдай», мажорами, детьми высокопоставленных (и, как мы сразу же догадываемся, коррумпированных) чиновников. Они ездят на дорогих спортивных машинах, нюхают кокаин, красят волосы, одеваются по последней корейской моде и в грош не ставят простых смертных. Симпатии режиссера, а вместе с ним и зрителей однозначно не на стороне золотой молодежи: в финале Фэн и его товарищи, как в былые времена, собирают банду и ставят на место распоясавшихся молокососов.
Есть в фильме и другой посыл. В руках Фэн Сяогана случайно оказывается компромат на родню главного мажора (его, кстати, играет родившийся в Канаде Крис Ву). В итоге соответствующий сигнал направляется в партийную комиссию по проверке дисциплины. Коррупционеров наказывают. Справедливость торжествует. Мораль же такова: стареющие гопники, всю жизнь занимающиеся мелким криминалом, оказываются более лояльными государству гражданами (по сути – опорой режима), чем нечистая на руку глобализованная элита. Тем более гопники эти, хоть и университетов не оканчивали, и по заграницам не ездили, живут по конфуцианским понятиям и о Коммунистической партии высказываются одобрительно.
_ _ _
То, что кино должно выполнять важные социальные функции, а не быть «вещью в себе», кажется логичным. Особенно с точки зрения чиновников. Особенно учитывая, что именно они дают деньги на кино. Большинство китайских фильмов, как и в России, получают значительную финансовую поддержку из бюджета, а «кто платит, тот и заказывает музыку».
Каждой эпохе – свое кино. Яркое образное китайское кино, появившееся на стыке 80–90 х годов, есть итог десятилетия духовных поисков и относительной свободы самовыражения. Сейчас ему на смену пришло кино нового типа. Переиначивая политические лозунги Си Цзиньпина, я бы назвал его «кинематограф с китайской спецификой для новой эпохи». Это высокобюджетные и идеологически «правильные» фильмы, в которых массово используются кадровые ресурсы всего «китайского мира», то есть не только КНР, но и Гонконга, Тайваня и даже китайцев, проживающих за рубежом. Проблема, однако, в том, что без свободы самовыражения подобное кино превращается в пропагандистскую жвачку, не имеющую почти никакой художественной ценности.
