22.02.2010 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2010 года: "СТАВКА НА ДЕДУШКУ"

Новым президентом Дагестана стал сын бывшего руководителя республики. В Махачкале реализуется хорошо знакомый сценарий возврата в "славное прошлое". Вопросы, поднятые в ходе назначения нового президента Дагестана, выходят далеко за пределы республики. И даже за границы вновь образованного Северо-Кавказс-кого федерального округа.
Во-первых, Дагестан стал своеобразным тестом на умение федеральной власти проводить диверсифицированную политику. Главное отличие этой республики от Чечни или Ингушетии в том, что здесь вертикальные схемы не работают. В Дагестане невозможны ни жесткая (кадыровская), ни мягкая (евкуровская) вертикаль. Региональное сообщество здесь чрезвычайно разнообразно. При этом линии раздела проходят по этническим, конфессиональным, клановым границам, которые могут как совпадать, так и не совпадать друг с другом. Отсюда и наличие многих "центров силы", имеющих собственные выходы на федеральные "точки влияния" - аппарат правительства, администрацию президента, финансовые группы.
В этих условиях крайне сложно выработать универсальную согласованную линию. Отсюда и затягивание Кремлем "финального решения" по вопросу о сменщике Муху Алиева. Публичные выборы позволили бы все это броуновское движение наблюдать в открытом режиме, и, следовательно, были бы шансы его контролировать. Отсутствие же публичных механизмов подняло неформальные договоренности на новый уровень, что вряд ли будет означать усиление влияния Москвы и в Дагестане, и на Северном Кавказе. К сожалению, центр не хочет понять простую вещь: отсутствие открытого недовольства кадровым решением Кремля не означает замирения и лояльности всех республиканских элит. При отсутствии же выборных процедур недовольство различных групп будет спроецировано на Москву не косвенно, а прямо.
Во-вторых, выбор фигуры президента Дагестана продемонстрировал, что федеральный центр боится серьезного вмешательства в дела этой республики. В данной ситуации вопрос о персоналиях не так уж важен. Кто бы ни возглавлял Дагестан (в 1990-2006 годах это был Магомедали Магомедов, отец нынешнего президента, Магомедсалама Магомедова, в 2006-2010 годах - Муху Алиев) и как бы ни назывался пост главы республики (председатель Госсовета, президент), глава республики пытался играть роль медиатора между различными элитными "центрами силы". Разве разрушил аварец Алиев систему "этнического квотирования", которую так старательно пестовал Магомедов-старший? Никоим образом! А какое заявление сделал вновь назначенный президент республики? Он заявил, что, скорее всего, главой правительства станет аварец: "Это такое неписаное правило, и люди с этим согласны". Думается, определенный передел властных и экономических ресурсов новый президент сделает. Но это не будет радикальным переделом. Основной вектор политики останется прежним. Смысл ее таков: максимальная оптимизация внутриэлитных договоренностей с желательно меньшим политическим вовлечением Москвы (финансовые поступления, напротив, приветствуются).
Каков же здесь интерес Кремля? Как и раньше, он сводится в первую очередь к поиску имиджевого решения. Надо найти человека, ответственного за нынешнюю непростую ситуацию в республике (при этом сделать это тонко, с сохранением лица). Отказ от пролонгации полномочий Муху Алиева - сигнал, что такой человек найден. Но для реальных перемен у Москвы нет воли, а возможно, и необходимых ресурсов и рычагов. А потому реализуется хорошо знакомый сценарий возврата в "славное прошлое". Наверняка для кого-то в Дагестане эпоха "дедушки" (как называли Магомедали Магомедова) ассоциируется с чем-то позитивным (или как минимум менее негативным). Таким образом, можно объяснить выдвижение Магомедсалама Магомедова (казавшееся еще вчера неожиданным даже для местных политиков). Найден подходящий символ, а также его антипод - "ответственный". Дальше можно продолжать прежний курс - вспоминать о Дагестане только в случае экстраординарных происшествий. Правда, их в последнее время становится все больше!