«Это не политический кризис, а кризис режима»

– Сам Арсений Яценюк говорил, что эта отставка – следствие «искусственного кризиса». Что или кто на самом деле вынудил его уйти с поста главы кабинета министров?

– Яценюк и в массовом сознании, и у политического класса стал ассоциироваться не только с неэффективной, но и агрессивной политикой. Премьерский пост он занимал несколько лет, но ничего, кроме агрессивной пропаганды и саморекламы, после себя не оставил. Тут можно вспомнить скандальный проект «Стена». (В мае 2015 года Арсений Яценюк заявил о начале строительства «реальной госграницы» с Россией, проект получил название «Стена», а позже по предложению самого премьера был переименован в «Европейский вал». – «Профиль».)

Что касается политики, связанной со стабилизацией экономики, восстановлением рабочих мест, здесь, кроме критики, с которой выступают даже его ближайшие соратники, вспомнить нечего.

Последние полгода все без исключения социологические службы Украины демонстрировали резкое падение доверия и лично к Яценюку, и к его партии, которая еще в 2014 году победила на парламентских выборах, а сейчас, судя по рейтингам, превратилась в аутсайдера. Можно напомнить, что 16 февраля парламент оценил работу кабинета министров как неудовлетворительную.

– У Яценюка есть какое-то политическое будущее?

– Он уходит, но есть текущие договоренности с президентом, взаимные обязательства, остаются его люди в кабинете министров, что для него важно. Яценюк уходит в публичную политику. У нас уже был случай, когда лидер партии находился вне Рады, а там была его партийная фракция.

В руках у Яценюка, по сути, бикфордов шнур к новой власти. От его амбиций и политических планов во многом будет зависеть, как долго проживет новая парламентская коалиция. По моему мнению, проживет она недолго. Как только Яценюк уйдет в публичное пространство и сможет восстановить к себе хотя бы частичное доверие избирателей, он начнет свою игру. Он амбициозный политик.

– Появление Владимира Гройсмана на посту премьера – это финал политического кризиса?

– У нас не просто политический кризис, а кризис режима, системы отношений между властными институтами и группами. Тут и групповщина, и идеологические расхождения, и коррупционные скандалы, взрывающие все политическое пространство, и желание реванша, потому что многие лидеры не удовлетворены своим положением в системе, сложившейся по итогам Майдана, они считают, что могут рассчитывать на большее. Есть запрос пускай на сложную, но, как многие считают, выгодную досрочную парламентскую кампанию. Формирование правительства – это вынужденная мера, но никак не выход из кризиса режима. Это переходный период.

То, что Владимир Гройсман был фактически единственным кандидатом на пост премьера, не связано с какими-то его личными качествами. Это, скорее, повторение феномена Порошенко 2014 года. Сколько Петр Порошенко ни уверял, что его результат на президентских выборах – это личная победа, все же его избрание стало возможным благодаря совпадению множества обстоятельств. Массового настроя людей, уставших от крайних, радикальных позиций, компромисса элит, для которых Порошенко выглядел наиболее равновесной фигурой. То же самое и с Гройсманом.

У Гройсмана есть большое преимущество – он способен вести диалог со всеми группами влияния как в экономике, так и в политике. В отличие от Яценюка, рядом с которым были «хорошие» олигархи и который открыто воевал с «плохими» олигархами.

Слабое место – это не фигура самого премьера или состав правительства, а то, что коалиция, политический союз носит конъюнктурный, временный характер. И сколько бы гарантий сейчас ни давали будущему правительству, его судьба напрямую зависит от того, как долго проживет парламентская коалиция. Я считаю, что речь идет о месяцах.

– Как назначение Владимира Гройсмана может повлиять на минский процесс, переговоры с Луганском и Донецком?

– Новый премьер – политик осторожный, ищущий компромиссов, избегающий конфликтов и в то же время готовый защищать позицию, которую он считает правильной. Не исключаю его готовности пусть и к ограниченному, но диалогу с российской властью хотя бы по вопросам, связанным с конфликтом на Донбассе.

То, что он не будет позволять себе радикальных, воинственных заявлений, придерживаясь патриотических позиций, я в этом убежден.

В этом отношении, я думаю, он будет союзником тех, кто рассчитывает на успех минского процесса.

– Стоит ли ожидать каких-либо изменений в украинско-российских отношениях?

– Это зависит не от одного премьер-министра. К сожалению, на сегодняшний день позиции так называемой «партии войны» достаточно сильны. Это объясняется не только позицией части бывшего кабинета министров, но и настроениями политической элиты. И это не проблема лишь Украины. Россия тоже ведет циничную, двойную игру. Поводов для недоверия и подозрений достаточно, тут решения надо принимать на встречных курсах. Я считаю, что, невзирая на утерянное доверие, на то, сколько всего было наговорено и настреляно, тем не менее можно выстроить некую переходную коммуникацию, например, в формате межпарламентской группы для выработки хотя бы среднесрочных решений.