Атом великодержавности

Британские эксперты активно работают над модернизацией ядерного арсенала Соединенного Королевства, пытаясь наделить стоящие на вооружении ракеты морского базирования Trident большей разрушительной силой и сделать системы их наведения более точными. Об этом сообщила на днях неправительственная организация Информационная ядерная служба (Nuclear information Service).

Британские власти эти сообщения прокомментировали крайне сдержанно, мол, правительство Ее величества стремится минимальными средствами обеспечивать политику «сдерживания» самых явных угроз безопасности островного государства.

Стоит отметить, что ядерное оружие не то чтобы сразу получило статус средства «сдерживания» потенциального противника. До середины 60‑х в СССР его считали лишь одним из средств ведения войны, чрезвычайно мощным, но все же видом оружия. Но по мере того, как росло число боеголовок и их разрушительный потенциал, эксперты, а вслед за ними и политики начали осознавать, что атомная бомба – это то самое оружие, которое может использоваться лишь в самом крайнем случае. А главная его функция – не допустить появления у потенциального агрессора мыслей о том, что он может выиграть войну.

Чем больше становились ядерные арсеналы, тем чаще политики задумывались и о необходимости поставить под контроль гонку оружия массового поражения. Эта проблема в эпоху холодной войны была в списке приоритетных тем, которые обсуждались на советско-американских саммитах, – только СССР и США обладали потенциалом гарантированного взаимного уничтожения (Россия унаследовала эти возможности). И, несмотря на всю остроту идеологического и военного противостояния, американские президенты и советские генсеки иногда демонстрировали готовность к неординарным шагам в ядерной сфере.

Могут ли сейчас, в эпоху холодной войны 2.0, президенты России и США сформулировать некие новые инициативы касательно сокращения ядерных арсеналов своих стран? Ответ на этот вопрос искали на минувшей неделе эксперты Международного люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы, одной из наиболее представительных неправительственных организаций, объединяющей ведущих мировых специалистов в области нераспространения ядерного оружия, сокращения и ограничения вооружений.

Участники форума часто вспоминали встречу Михаила Горбачева и Рональда Рейгана в Рейкьявике, состоявшуюся почти тридцать лет назад – 12 октября 1986 года. Тогда советский лидер выступил с радикальным предложением – сократить на 50 процентов все компоненты триады стратегических вооружений. СССР был даже готов пойти на 50‑процентное сокращение тяжелых ракет наземного базирования, которые США рассматривали как «наиболее дестабилизирующие».

На саммите в Рейкьявике какие-либо договоренности зафиксировать не удалось. США хотели, чтобы СССР дал добро на развертывание американской системы глобальной противоракетной обороны (так называемая Стратегическая оборонная инициатива (СОИ), любимое детище Рональда Рейгана). Советский лидер ответил отказом. А среди московской интеллигенции пошла гулять шутка: «Почему так плохо раскупают конфеты «Мишка в Рейкьявике»? – «Слишком много СОИ».

Тем не менее тогда советский и американский лидеры смогли договориться о главном – о необходимости уничтожения в принципе всех видов ядерного оружия.

Участники дискуссии – а многие из них непосредственно занимались разработкой предложений по сокращению ядерных арсеналов – вспоминали, что саммит в Рейкьявике проходил в крайне непростой международной обстановке. Накал противостояния СССР и США тридцать лет назад был соизмерим с уровнем взаимной неприязни, которую испытывают сегодня друг к другу политики России и США.

В конце 70‑х СССР ввел войска в Афганистан, США в ответ бойкотировали московскую Олимпиаду‑80. Советские спортсмены не поехали на Олимпиаду в Лос-Анджелес в 1984 году. Рональд Рейган ввел в оборот термин «империя зла» применительно к СССР. И уж совсем грубые параллели – в 1983 году советские ВВС сбили южнокорейский боинг…

Тем не менее и американские, и советские лидеры смогли переступить через взаимное недоверие. Именно после Рейкьявика в течение следующих лет были согласованы, подписаны и вступили в силу наиболее важные договоры, сыгравшие историческую роль в процессе глубоких сокращений ядерного оружия: договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и договор СНВ-1. «Подготовка этих соглашений была исключительно сложной не только из-за огромного массива организационных и технических проблем. Политическому руководству и высшему генералитету двух стран приходилось переосмысливать основные принципы ядерной политики», – отметил президент Международного Люксембургского форума Вячеслав Кантор.

Российско-американский диалог (впрочем, то же можно отнести и к эпохе СССР) – это качели. Раз в десять–пятнадцать лет лидеры двух стран объявляют о похоронах холодной войны. Кто-нибудь помнит, что всего каких-то шесть лет назад мы уже «перезагружали» отношения с США? А потом качели идут в противоположную сторону.

В своем обращении к участникам конференции президент СССР Михаил Горбачев сравнил текущую политическую ситуацию с событиями тридцатилетней давности, подчеркнув, что «приоткрытое в Рейкьявике «окно в безъядерный мир» на наших глазах захлопывается и задраивается». Справедливости ради надо сказать, что «окно» это стало захлопываться уже давно. СССР в 1982 году официально взял на себя обязательства не применять первым ядерное оружие. Россия в 1993 году от этих обязательств отказалась. В 2003 году о праве нанести удар по изготовившемуся к агрессии противнику говорил министр обороны Сергей Иванов. Да и в военной доктрине России указывается, что мы можем использовать ядерное оружие в конфликте высокой интенсивности.

«За тридцать лет мы прошли полный цикл. Тогда была усталость от холодной войны, теперь мы опять в нее погружаемся. Тогда говорили, что победителей в ядерной войне не будет, сейчас все наоборот, оружия стало меньше, а вероятность его применения – выше», – отметил руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН академик Алексей Арбатов. Тому есть объяснение. «Ядерный арсенал – это единственный атрибут великой державы, который есть у России». При этом, как особо отметил Алексей Арбатов, США «убедили» Россию, что без ядерного оружия ее безопасность не гарантирована.

За последние годы было явлено много случаев, когда США использовали военную силу для смены режимов, будь то на Ближнем Востоке или на Балканах.

Другая проблема – наша конфронтация с США, как полагают некоторые эксперты, носит фундаментальный характер. «США не видят никого равного себе в мире, а Россия настаивает на равноправии. Речь идет о месте России в миропорядке. Даже наличие очевидных общих интересов, как, например, предотвращение распространения оружия массового уничтожения, не может принципиально изменить эту ситуацию. Сотрудничество по отдельным направлениям не отменяет соперничества. И именно соперничество определяет характер наших отношений», – считает ведущий научный сотрудник Института США и Канады РАН (ранее начальник Главного штаба – первый заместитель Главнокомандующего, Ракетные войска стратегического назначения), генерал-полковник в отставке Виктор Есин. Впрочем, шанс договориться у России и США еще есть. «Решение ракетно-ядерной проблемы и в эпоху СССР, и сейчас всегда было завязано на лидеров стран. Начиная с 1970‑х годов очень часто говорили, что если эксперты не пришли к соглашению, тогда пусть наши президенты поговорят и это дело разрешат», – вспомнил бывший посол России в США Владимир Лукин. Но при одних лидерах этот личностный фактор действовал позитивно, а при других – вел к обострению ситуации. По мнению Лукина, возможно, именно в следующем году, когда Владимиру Путину останется год до выборов, можно ожидать каких-то подвижек. Лукин предполагает, что у президента появится желание совершить рывок во внутренней и внешней политике, чтобы обозначить успехи своего весьма противоречивого шестилетнего пребывания у власти. А в США к этому времени закрепится у власти следующий президент.

Ждать-то осталось всего ничего.