Как тесно могут переплестись экономики реального и виртуального миров?

В 2005-м он продал свой дом и за $100 тыс. приобрел участок, где создал курортно-развлекательный комплекс. За несколько лет он не только окупил свои вложения, но сумел хорошо заработать, прославиться, а потом еще и выгодно продать бизнес за $635 тыс. Суммы могут показаться подозрительными – такие проекты обычно требуют многомиллионных затрат. Но дело в том, что участок удачно расположен на одном удобном астероиде. Астероид принадлежит планете Калипсо. А Калипсо – старейшая и самая обжитая планета в массовой многопользовательской онлайн-игре Entropia Universe, где Джейкобс хорошо известен под ником Neverdie (неубиваемый, бессмертный). Имя не случайное: Джон давно вынашивал идею фильма о неубиваемом персонаже из виртуального мира в исполнении Жан-Клода Ван Дамма, с которым они были знакомы по съемочной площадке. Теперь Neverdie – это и фешенебельный клуб, превративший игрушечное небесное тело в место паломничества тысяч игроков, и основанная в 2008-м продюсерская студия, и популярный интернет-бренд.

Entropia Universe считается одной из лучших игр с развитой кэш-экономикой, где вы можете конвертировать игровую валюту в настоящие деньги и выводить их в реальный мир. Умудрились продать даже саму планету Калипсо. Ее прямо у разработчиков выкупила компания SEE, занимающаяся тематическим туризмом – в основном по местам съемок культовых фильмов. В 2011 году в SEE решили, что пора заняться виртуальными достопримечательностями, и выложили рекордные $6 млн за виртуальную планету и права на все доходы от ведущейся на ней хозяйственной деятельности. Это, конечно, не совсем обычная сделка. Но купля-продажа игровых товаров и услуг – от артефактов до «прокачки» персонажей – давно превратились в очень большой бизнес, из которого выросла целая виртуальная экономика.

Этот термин придумали американские экономисты Клиффорд Гадди и Барри Икес. Но совсем для другого. В конце 1990-х они изучали российские реформы и назвали «виртуальной» нерыночную форму экономики в условиях развала хозяйственных связей и денежных отношений. А всё, что связано с компьютерами, тогда называли просто «цифровым». Со временем под цифровой экономикой станут понимать экономику, основанную на информационно-коммуникационных технологиях, независимо от содержания экономических отношений. А применительно к конкретным технологиям и бизнес-моделям будут говорить об интернет-экономике, сетевой экономике, экономике платформ и прочих, нередко просто следуя очередной моде. На волне хайпа возникнет даже метаномика – экономика метавселенных.

А начиналось всё в конце прошлого века с простых игровых обменов. Осуществлялись они примерно так же, как это описано у Марка Твена: Том Сойер меняет право покрасить забор на спелое яблоко, бумажного змея и дохлую крысу на веревочке, чтоб удобней было вертеть. Очень скоро в онлайн-играх появились игровые или виртуальные валюты. Они не регулируются государством, так что выпускать их может кто угодно. Такие валюты не связаны с реальными деньгами, хотя могут в них конвертироваться. Как и в реальном мире, курс может быть плавающим или фиксированным. А конвертация происходит не просто между валютами, но между мирами.

Пожалуй, главная роль в становлении виртуальной экономики принадлежит культовой игре Second Life американской компании Linden Lab. Она появилась в 2003 году, и сейчас у нее около 65 миллионов активных пользователей. Это даже не совсем игра, а виртуальный мир с элементами социальной сети. Здесь не нужно «прокачивать» персонаж, набирать очки, убивать монстров. Нет обязательных миссий и квестов. Зато вы можете участвовать в сообществах по интересам, создавать виртуальные товары и предметы искусства, строить свои пространства, организовывать состязания и мероприятия, путешествовать по виртуальным достопримечательностям и принимать виртуальных туристов. За всем этим стоит отлаженная экономическая модель со своей виртуальной валютой, называющейся Linden Dollar. Вы всегда можете обменять свои «линденки» на настоящие деньги, и наоборот.

Уже в 2006-м в игре появился первый миллионер. Им стала аватар Аншэ Чун (настоящее имя Айлин Грейф) – китаянка, которая вместе с мужем создавала оригинальные трехмерные анимации. По словам Айлин, они хотели не просто заработать, но помочь детям-сиротам. И действительно помогли одному филиппинскому мальчику. Правда, анимации были откровенно порнографического характера и пропагандировали секс и наркотики. Локация, где происходило действо, называлась «Церковь каннабиса». А сама Аншэ Чун занималась предоставлением виртуальных эскортных услуг: развлекала гостей непристойными разговорами в чате. Да и деньги пара сделала не столько на креативе, сколько на удачных спекуляциях с виртуальной недвижимостью. Публика довольно критически отнеслась к истории ее успеха, а компания по продвижению сопровождалась скандалами. Морализаторство, однако, не отменяет того, что виртуальная экономика превратилась в сложную систему, охватывающую все экономические отношения: производство, распределение, обмен, потребление. И с каждым годом она всё больше переплетается с экономикой реального мира.

Оценки виртуальной экономики разнятся. В 2006-м ее объем был около миллиарда долларов. А в 2020 уже насчитали порядка $50 млрд. Ожидается, что за пять лет он вырастет еще в полтора раза. Тут много вопросов и к данным, и к методикам подсчета, а пуще всего – к энтузиазму считающих. Так, в конце мая очередной отчет порадовал тем, что в ближайшие 10 лет виртуальная экономика увеличит совокупный ВВП африканских стран на $40 млрд и создаст около 400 тысяч рабочих мест. Это, конечно, замечательно. Но куда более важной проблемой для Африки кажется то, что примерно столько же человек там ежегодно умирают от голода.

Для развитых стран перспективы выглядят более оптимистично. И виртуальные миры бодро обживают не только пользователи, но и бизнес. В последний год на волне, поднятой Meta (признана экстремистской и запрещена в РФ), заявившей о грандиозных планах построить свою метавселенную, этот процесс заметно ускорился. Пока главными остаются игровые площадки, а компании занимаются преимущественно продвижением. Всё не сильно отличается от обычной наружной рекламы. Только в виртуальном мире. Но бренды уже начинают специально разрабатывать виртуальные предметы и в то же время выпускать изделия по мотивам популярных игровых артефактов и сотрудничать с индивидуальными дизайнерами. Два года назад профессия дизайнер виртуальной одежды официально состоялась и в России, когда дизайнер из Уфы продала первый виртуальный наряд за 5000 рублей (обмены, в том числе с обналичиванием, были и раньше). Появляются новые модели отношений между разработчиками, пользователями и бизнесом, где все могут предоставлять друг другу те или иные услуги.

Проблемы сейчас больше не технические, а социальные, экономические и политические. Ситуация очень усугубилась из-за стремительно ускорившейся балканизации интернета (это уже устойчивый термин), когда фрагменты глобальной сети не просто обосабливаются за счет государственного регулирования и с помощью технических средств, но и вступают друг с другом в прямой идеологический конфликт, становясь ареной бескомпромиссной геоэкономической и геополитической борьбы.

Что ж, никакой из миров не совершенен. Но, как говорил замечательный американский комик Граучо Маркс: «Я не в восторге от реального мира, но пока нормально поесть можно только там».