Теория малого взрыва: 190 лет Альфреду Нобелю, отцу динамита и самой известной премии

«Жалкий недоносок»

О том, что Альфред Нобель не был типичным охотником до богатств и славы, говорит даже его краткая автобиография, созданная за несколько лет до смерти. Ученый писал о себе в третьем лице: «Если по справедливости, то любой не вполне лишенный человеколюбия врач должен был бы придушить этого жалкого недоноска сразу после его рождения. Его самое большое достижение в жизни состояло в чистоте ногтей, да еще, быть может, в том, что он стремился никогда никому не быть в тягость». Каково? А какой миллионер может так же сказать о себе, как сказал Нобель: «Его самый большой грех: никогда не поклонялся мамоне».

Завершается лаконичная автобиография так же безжалостно: «Значительные события в его жизни: таковых не имеется». И это говорит о себе человек интересной судьбы, принадлежащий к неординарной семье, автор более 350 изобретений, всемирно известный богач и филантроп.

Альфред появился на свет в Стокгольме вскоре после того, как пожар лишил семью Нобель дома и всего имущества. Это было не первое и не последнее разорение в жизни его отца, Эммануэля Нобеля – младшего, энергичного и предприимчивого шведа, оставившего миру множество изобретений, в том числе, например, фанеру.

Папа в командировке

У Эммануэля и Андриетты было восемь детей, четверо из которых не дожили до отрочества, но трое из выживших – старшие Роберт, Людвиг и Альфред – добились больших успехов.

После пожара Нобелям пришлось нелегко: старшие сыновья еще недавно вполне состоятельной семьи были вынуждены торговать на улице спичками, чтобы наскрести денег на еду.

Альфред рос очень хилым и без конца болел. Участвовать в играх сверстников у него не было сил, он лишь тихо наблюдал за ними. Из-за бледного и беспомощного вида в школе над ним издевались одноклассники, и родители оставили его дома.

Тем временем отец семейства, спасаясь от кредиторов, оказался в России, где ему улыбнулась удача: он получил заказы от военного министерства и построил собственный завод. Среди прочего Нобель-отец придумал особый вид плавучих мин, которые во время Крымской войны спасли Кронштадт от атаки британского флота. Уже направлявшиеся в Финский залив англичане заметили в море странный объект и легкомысленно подняли его на палубу, чтобы изучить. Там-то он и рванул. После этого было решено повернуть корабли назад.

Знакомство с нитроглицерином

Заработав денег и рассчитавшись с долгами, Эммануэль Нобель перевез в Санкт-Петербург семью. Они жили в полном достатке, у детей были отменные учителя, например выдающийся русский химик Николай Зинин.

Альфред не был таким ухватистым, как его старшие братья. Он любил предаваться мечтаниям, обожал поэта Шелли и сам писал стихи. Влюбился в русскую девушку Александру, но она предпочла ему другого, более бойкого молодого человека.

Когда Альфреду исполнилось 16, отец отправил его в путешествие по Европе и Америке – но не с туристическими, а с научными целями. Юноша побывал во многих странах; во Франции он познакомился с Асканио Собреро, который незадолго до того открыл нитроглицерин. Открыл – и изрядно побаивался своего изобретения, так как взрывчатое вещество вело себя непредсказуемо и детонировало, казалось, когда ему вздумается.

Но Нобель очень заинтересовался нитроглицерином, более мощным, чем порох. Он предугадал, что его можно как-то обуздать – и спустя годы действительно нашел решение этой проблемы, прославившее и озолотившее его.

В США Нобель стажировался у земляка-изобретателя Юхана (Джона) Эрикссона, создателя броненосца «Монитор». Он и сам начал изобретать – первым полученным патентом Альфреда стал патент на газовый счетчик.

Жертвы экспериментов

Повидав мир, Альфред вернулся в Россию, где предприятия его семьи процветали. Потрудившись на отца, после Крымской войны наш герой переехал с ним в Швецию. Российские дела остались на попечении Людвига, который спустя несколько лет прославился как нефтяной король – основанное им при участии Роберта и Альфреда «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» с заводами в Баку стало одним из мировых гигантов нефтедобычи.

Альфред же продолжал работать с нитроглицерином. Вместе с отцом они много экспериментировали, пытаясь укротить это непокорное вещество. Их работу сопровождали трагедии. Самой болезненной для семьи стал взрыв в лаборатории в Хеленборге под Стокгольмом в 1863 году, в котором погибли несколько рабочих и младший брат Нобелей – 20-летний Эмиль. Он даже не был вовлечен в химические эксперименты – просто приехал навестить родных во время учебы в университете.

Гибель сына тяжело отразилась на Эммануэле – вскоре он слег от инсульта и последние восемь лет жизни провел полуобездвиженным. Что, впрочем, не помешало ему написать несколько книг.

На впечатлительного Альфреда смерть брата подействовала подавляюще. Он хотел бросить эксперименты со злосчастным веществом, но исследовательская интуиция подсказывала ему, что все-таки нужно продолжать. Тогда Нобель придумал для себя такое обоснование: в память об Эмиле он обязан найти способ сделать нитроглицерин безопасным и управляемым.

И он нашел этот способ, хотя поиски не обошлись без новых жертв: нитроглицерин неоднократно взрывался на европейских фабриках и на складе в Сан-Франциско. В результате Альфреду становилось все труднее арендовать место для лаборатории: жители городов, узнавая, что рядом с ними собирается работать Нобель, делали все, чтобы не допустить этого.

В чем сила

После долгих проб и ошибок Альфред сделал открытие: кизельгур, или горная земля, – порода из останков древних водорослей, которую добывают на дне бывших водоемов, – оказалась тем самым искомым «носителем» для нитроглицерина, который делал его безопасным для транспортировки и использования. Пропитанный нитроглицерином кизельгур вел себя тихо, при этом сохраняя взрывчатые свойства – требовался только детонатор, который Нобель также изобрел. Свой продукт он нарек динамитом, от греческого «динамис» – «сила».

У многих динамит ассоциируется с военными действиями, но в первую очередь он оказался чрезвычайно полезным при строительстве дорог, тоннелей и в горнодобывающей промышленности, так как позволял делать мощные направленные взрывы.

Впоследствии Альфред изобрел еще более «свирепые» субстанции – гремучий студень и бездымный порох баллистит. Но его исследовательские интересы не ограничивались взрывчатыми веществами: за свою жизнь он запатентовал более 350 изобретений, разрабатывал синтетический каучук и искусственный шелк.

Иногда ошибочно пишут, что наш герой изобрел и нефтепровод, но первые нефтепроводы появились в Америке, и он не имел к ним отношения. А первый нефтепровод в России по заказу братьев Нобель спроектировал инженер Владимир Шухов. Альфред как мог держался в стороне от семейного бизнеса, хотя и сохранял свою треть акций «Товарищества». Однако обзавестись нефтепроводом Людвигу и Роберту посоветовал именно он, прислав заодно братьям наброски чертежа парового насоса, который можно было бы использовать для перекачки нефти.

«Итальянский шпион»

Будучи одним из богатейших людей планеты, владельцем десятков предприятий, Нобель однажды оказался в таком кризисе, что в отчаянии написал директору одного из своих немецких заводов с просьбой принять его на работу в качестве простого инженера. Он думал, что разорен.

Это было во Франции в начале 1890-х, во времена громкого расследования махинаций при строительстве Панамского канала. Нобель был одним из подрядчиков, получив беспримерный заказ на 300 тыс. тонн динамита.

В тот раз строительство закончилось крахом, и некоторые его участники попали под суд, в том числе инженер Гюстав Эйфель, строитель Эйфелевой башни. Давно живший к тому времени во Франции Нобель был в панике: его, щепетильного в финансовых делах бизнесмена, налоговики обвинили в растрате 4,6 млн франков. Тогда-то он и решил переквалифицироваться в простые инженеры, но, к счастью, этого не понадобилось – до суда дело не дошло.

Панамский скандал был не единственной проблемой Альфреда. Французы заподозрили его в военном шпионаже в пользу Италии: проданный итальянцам баллистит они сочли подделкой под порох Вьеля, секретное вещество, изготовлявшееся на заводе в Севране, недалеко от которого по стечению обстоятельств построил свою лабораторию Нобель.

Полиция обыскивала дом и лаборатории Альфреда, а французская пресса поносила его на чем свет стоит. Италия в то время была членом Тройственного союза, в который также входили Германия и Австро-Венгрия, и, соответственно, врагом Франции. Устав от преследований, Нобель покинул Париж, в котором прожил почти 20 лет.

Взрывоопасное творчество

Не окончивший официально ни школы, ни высшего учебного заведения, Альфред был избран членом Шведской королевской академии наук, а старейший скандинавский университет, Уппсальский, присвоил ему почетную степень доктора.

Кроме того, Нобель всю жизнь продолжал писать стихи. Также его перу принадлежит трагедия «Немезида» о молодой римской аристократке Беатриче Ченчи, по легенде, нанявшей убийцу для собственного отца – развратного старика, склонявшего ее к инцесту, – и казненной за это. К истории Ченчи обращались многие писатели и драматурги: Стендаль, Дюма, Уайльд. Нобель, по всей видимости, перенял этот сюжет от своего любимого Перси Шелли.

Но кажется, только нашему герою удалось нарваться из-за Беатриче Ченчи на скандал: опубликованную вскоре после его смерти пьесу запретили как кощунственную. Тираж уничтожили, уцелело лишь три экземпляра. Прошло больше века, прежде чем произведение напечатали вновь, а в 2005 году состоялась премьера спектакля по «Немезиде».

«Излечить боль»

Общительному, умному богатому Альфреду катастрофически не везло в любви. Как уже было сказано, в юности он потерпел неудачу, ухаживая за русской девушкой. Чуть позже, в Париже, он встретил другую, и на этот раз его чувства были взаимны, но она умерла.

Нобель никому не говорил ее имени, но писал, что эта трагедия привела его к решению жить «одиноким отшельником в безумном мире», все свои силы и время отдав полезному труду и науке. «С этого дня я больше не нуждаюсь в удовольствиях толп и начинаю изучать великую книгу природы, чтобы понять то, что в ней написано, и извлечь из нее средство, которое могло бы излечить мою боль», – такую запись молодой изобретатель оставил в своих бумагах.

Впрочем, изредка его пылкая натура заставляла забыть о данном себе «монашеском» обете. Среди тех, в кого он влюблялся, были примечательные женщины: актриса Сара Бернар, математик Софья Ковалевская, но они не ответили Нобелю взаимностью.

К 40 годам одиночество начало его тяготить. Перспектива бессемейной старости страшила Альфреда не меньше, чем возможность быть погребенным заживо: тот страх он унаследовал от отца, который даже изобрел специальный гроб с воздуховодом и системой оповещения на случай, если погруженного в летаргический сон примут за покойника и предадут земле.

Альфред разместил в газете объявление о том, что ищет помощницу в делах: секретаршу, ассистентку. Оно сильно напоминало обращение в службу знакомств, да и было, по сути, таковым. Вскоре на него откликнулся необычный кандидат, обедневшая баронесса Берта Кински. Романтик-изобретатель влюбился в нее моментально и вскорости позвал замуж. Но Берта рассчитывала только на деловые отношения, жених у нее уже имелся. Поэтому после пылких признаний Альберта она исчезла, оставив на столе нерастраченный аванс.

Неудача Пигмалиона

Как и многие другие возлюбленные Нобеля, Берта была женщиной из ряда вон. После несостоявшейся работы у «отца динамита» она вышла замуж за барона Артура Гундаккара фон Зутнера и жила с ним несколько лет в Грузии, где, среди прочего, переводила «Витязя в тигровой шкуре» на немецкий язык. В русско-турецкой войне 1877–1878 годов супруги были военными корреспондентами, а после нее стали активистами борьбы за мир. Берта фон Зутнер написала пацифистский роман «Долой оружие».

При этом до конца жизни Альфреда Нобеля они оставались в дружеских отношениях и переписке. Будучи сам убежденным пацифистом, ученый высоко ценил достижения своей несостоявшейся супруги. Считается, что Нобелевская премия мира обязана своим существованием именно Берте. И – совпадение или нет – она стала одним из первых ее лауреатов, в 1905 году.

Увы, последняя любовь великого изобретателя не отличалась выдающимися качествами. Софья Хесс, симпатичная продавщица цветов, которую Нобель окружил заботой, подобрав на одной из венских улиц, была чужда всему, что увлекало Нобеля, зато ее очень интересовало его богатство – как раз то, к чему Альфред был на редкость равнодушен. Говорят, именно Хесс стала прототипом Элизы Дулиттл, героини «Пигмалиона» Бернарда Шоу.

Нобель не преуспел в превращении простушки в даму высшего света, зато она хорошо пожила за его счет. Миллионер обеспечил и ребенка, которого она родила от какого-то офицера. После смерти Альфреда она не упустила случая увеличить свой капитал, продав наследникам ученого две сотни его любовных писем за круглую сумму.

После всех попыток построить отношения Нобель остался все тем же одиноким человеком.

Неприятное открытие

Однажды весной 1888-го, когда Альфреду было 54 года, он открыл газету и обомлел, увидев в ней собственный некролог. То была ошибка журналистов: скончался его старший брат Людвиг, но некролог они написали по Альфреду, да еще какой. Изобретателя называли торговцем смертью, миллионером, сделавшим состояние на крови и страданиях людей.

При жизни никто не решался сказать такое Нобелю в лицо, но после «смерти» – пожалуйста. У Альфреда после чтения случился сердечный приступ, но восстановившись, он понял, что благодарен этой газетной оплошности. Она заставила его задуматься о том, какую память о себе он оставит на земле после ухода в вечность. И получалось, что довольно скверную.

«Торговец смертью» – и это он, человек, презирающий войну? Нобель был из тех идеалистов, которые полагали, что страшное оружие массового поражения будет удерживать людей от насилия, а не умножать его («равновесие должно поддерживаться страхом»).

После этого некролога Альфред стал вынашивать идеи, которые через несколько лет оформились в его завещании: «Капитал мои душеприказчики должны перевести в ценные бумаги, создав фонд, проценты с которого будут выдаваться в виде премии тем, кто в течение предшествующего года принес наибольшую пользу человечеству. Указанные проценты следует разделить на пять равных частей, которые предназначаются: первая часть тому, кто сделал наиболее важное открытие или изобретение в области физики, вторая – в области химии, третья – в области физиологии или медицины, четвертая – создавшему наиболее значительное литературное произведение, отражающее человеческие идеалы, пятая – тому, кто внесет весомый вклад в сплочение народов, уничтожение рабства, снижение численности существующих армий и содействие мирной договоренности».

Отсутствие поощрения для математиков трактуют по-разному: по «желтой» версии, так аукнулся неудачный роман с Софьей Ковалевской, по другой – Нобель, как прагматик, не считал абстрактную математику наукой столь же полезной для человечества, как химия или физика.

Поверх барьеров

Иногда пишут, что близкие родственники Нобеля были в шоке и негодовании от его завещания, но такая реакция шла в основном от шведских газетчиков, поносивших ученого на разные лады. Социалисты считали, что его капитал следовало бы отдать рабочим, а консерваторы негодовали, что Альфред попрал принцип частной собственности, создав тем самым дурной прецедент.

Но его племянник, Эммануил Людвигович, живший в России и руководивший товариществом Нобелей, отнесся к решению дяди с уважением и проследил, чтобы все было сделано, как хотел Альфред.

В 1901 году, через пять лет после смерти учредителя, состоялась первая церемония награждения Нобелевской премией.

Изобретатель умер 10 декабря 1896-го, в возрасте 63 лет на своей вилле в Сан-Ремо. В последние годы жизни у него были проблемы с сердцем, и врачи прописали ему нитроглицерин – Нобель, конечно же, не мог не иронизировать на этот счет.

Затем он перенес инсульт, из-за которого забыл множество языков, которые знал в совершенстве, и помнил только родной шведский. Итальянские слуги его не понимали.

В завещании Нобель особо подчеркивал, что в выборе лауреата национальность не должна играть никакой роли. Швед, живший в России, Франции, Италии, Америке, он мог видеть поверх барьеров, чувствовал себя человеком мира и думал о всем человечестве, а не о каком-то избранном его фрагменте. И сколько бы ни вручалось премий мира, такие широко мыслящие люди, как он, по-прежнему большая редкость.