Бог един, а праздник – нет: что мешает христианам отмечать Пасху в один день

• «Праздновать не вместе – позор!»
• Как считать?
• Попытка обратить вспять
• Фундаментальная проблема
• РПЦ не против, но…

«Праздновать не вместе – позор!»

И без того узкие улочки старого Иерусалима до отказа забиты людьми в совместную для всех конфессий Страстную пятницу. Паломники с деревянными крестами, флажками, иконами, свечами и лампадами не идут, а буквально продираются сквозь людской поток по Via Dolorosa («Дороге скорби») – маршруту, которым Иисуса Христа вели на казнь. Всего на пути 14 остановок, где верующие встают на колени, читают молитвы, поют религиозные гимны на своих языках.

Вся эта пестрая толпа устремляется к одной точке – храму Гроба Господня. К входу тоже приходится продираться: к камню помазания, на Голгофу, в Кувуклию огромные очереди. Ближе к вечеру, когда начинаются богослужения, огромная масса верующих растекается в разные стороны: главная церковь христианства поделена на сектора между конфессиями.

Пожалуй, лучшей иллюстрации современного христианства не найти: все по своим углам, но при этом вера в воскресшего Христа одна. Как и главный праздник – Пасха. В прошлый раз совместно отмечали в 2017 году, а в следующий раз так будет в 2028-м. Те, кто хотя бы раз бывал в Иерусалиме на таком праздновании, наверняка задаются вопросом: а может, забыть все разногласия и сделать единый день для всех?

Вот и глава крупнейшей христианской церкви, Римско-католической, думает так. «Совместное празднование в 2025 году должно стать стимулом к решительным шагам на пути к единству, включая согласование общей даты празднования Пасхи», – заявил духовный лидер 1,34 млрд верующих.

Аналогично высказываются главы и представители ортодоксальных направлений – древневосточных (примерно 50–60 млн последователей), греко-православных церквей (свыше 200 млн). «Это позор – праздновать раздельно Воскресение нашего Господа!» – не сдерживался патриарх Константинопольский Варфоломей.

Эмоции понятны: вопрос не только весьма больной, но и очень древний. Еще когда даже христианская догматика толком не оформилась, верующие спорили о дате. Правда, изначально суть дискуссии была совсем другой.

Как считать?

Главное событие – Воскресение Христа – произошло на третий день после смерти на кресте. Распяли его наутро после последней трапезы с апостолами – Тайной вечери. Довольно известные факты, если не учесть один нюанс: евангелисты по-разному пишут, когда именно он собрался с учениками – до первого дня иудейского Песаха или уже в праздничные дни. Иными словами, нужно ли жестко привязывать дату к еврейскому календарю.

С принятием в общину неиудеев разночтения усиливались: где-то считали, что нужно следовать за Песахом, где-то выступали категорически против. Когда в 70 году н. э. был разрушен Второй храм в Иерусалиме, единую методику составления лунного календаря утратили и сами иудеи, христианам стало труднее «подсматривать». И к II веку сформировались две традиции: одна, на Востоке, была сильнее привязана к лунному исчислению, другая (прежде всего Александрия, Рим) тяготела к солнечному, гражданскому календарю Римской империи. Подход неизбежно приводил к разрыву между датами – до пяти-шести недель. Причем отмечать Пасху в разные дни могли даже соседние общины.

В итоге это привело к первому масштабному конфликту между христианским Востоком и Западом, чуть не вызвавшему раскол. Победили сторонники римско-александрийской традиции, и возобладал такой принцип празднования главного события:

1. в воскресенье;
2. строго после 14-го дня лунного месяца, то есть после Песаха;
3. месяц должен быть первым в году.

Со вторым и третьим правилами быстро возникли проблемы: везде были свои системы вычисления лунных циклов, да и календарный год начинался в разное время (в некоторых общинах могло быть даже две Пасхи в год).

Точку в этом вопросе должен был поставить Никейский собор 325 года, именуемый сейчас Первым Вселенским. Там утвердили главный принцип: Пасху надлежит праздновать строго вслед за Песахом в первое воскресенье после первого весеннего полнолуния. И за основу берется александрийская, а не римская пасхалия, как самая точная (Александрия тогда была главным научным центром империи).

Таким образом христианам удалось согласовать лунный и солнечный календари, а также унифицировать даты. Конечно, не сразу и не везде: в западной части империи пользовались привычной римской системой, а где-то, например в Британии, пытались изобрести свою. Но александрийская традиция все же возобладала, и почти тысячу лет верующие отмечали Пасху в один день.

Попытка обратить вспять

Все изменилось в 1582 году, когда папа Григорий XIII провел реформу. Причем изначально она задумывалась не ради общего календаря, а именно ради пасхалий. И если в солнечном летоисчислении разница оказалась некритичной, в среднем 13 дней, то между датами католической и православной Пасхи была колоссальной. Уже в 1584-м Пасху праздновали с разницей в 28 дней. Некоторые историки считают нововведение последним штрихом в оформлении раскола между западной и восточной ветвями христианства.

Ближе к XX веку стали появляться проекты по объединению христианства. Первым шагом авторы рассматривали как раз возвращение к единому дню празднования Пасхи: на фоне остальных догматических расхождений, касающихся природы Христа, Святой Троицы, значения Богоматери и загробной жизни, это противоречие не казалось критическим. Как минимум потому, что в первые века календарный вопрос куда реже приводил к расколам и ересям. В 1870–1880-х к возвращению к истокам активно призывали в России, в основном представители православной и католической интеллигенции.

Так или иначе, масштабная кампания со временем дала плоды: в 1923 году собор православных церквей в Константинополе утвердил новоюлианский календарь. Разница с григорианским небольшая – лишние сутки набегают раз в 43 тыс. лет. Правда, благое намерение обернулось очередным конфликтом: не все приняли новшество. В итоге сейчас девять из 16 поместных церквей отмечают Рождество, Успение и Благовещение в один день с католиками. Русская церковь наряду с Сербской, Иерусалимской, Грузинской и Польской придерживается старых порядков.

Ну а день Пасхи – единый, за исключением общин в Финляндии. Наряду с православными праздник Воскресения Христова отмечает большинство древневосточных церквей (Армянская, Эфиопская, Сирийская и так далее), которые откололись еще в IV–VII веках, сохранив при этом множество древних обычаев.

У протестантского направления все одновременно и проще, и сложнее. В целом там не так строго с календарными вопросами, поэтому каждая община опирается на принятые в определенной местности традиции. Поэтому, например, российские пятидесятники отмечают Пасху вместе с православными, а немецкие – вместе с католиками. Куда более ранние протестантские церкви – Лютеранская и Евангелическая – придерживаются григорианской системы. Но опять же в силу отсутствия строгих канонов у каждой церкви множество исключений из правил.

Фундаментальная проблема

Представители протестантизма остаются за рамками разговора об унификации пасхалий. Диалог в основном идет между Римско-католической и Константинопольской церквами – именно их предстоятели в 1054 году наложили друг на друга анафемы, вызвавшие великий раскол. Они же в 1964 году сняли взаимные проклятия и договорились взять курс на сближение. А в 2024-м их лидеры активно говорили о возвращении к общей Пасхе – «в свете празднования 1700-летия Первого Вселенского собора».

«Но есть одна важная проблема. Католическая церковь едина и управляется папой римским, чьи слова, произнесенные ex catedra, от имени церкви, носят непогрешимый статус. То есть понтифик, как наместник Бога, ошибаться не может. А как человек – вполне, – объясняет "Профилю" политолог Алексей Макаркин. – С православной церковью все сложнее. Прежде всего она неоднородна: разные поместные церкви с общей догматикой и литургикой, но своими обрядовыми традициями».

Как следствие, у православных нет единого лидера. На формальное главенство указывает лишь диптих – порядок, по которому на богослужениях поминают предстоятелей церквей. Сформировался список еще в IV веке: первым упоминался глава Римской, затем Константинопольской и так далее. Затем первенство перешло ко «второму Риму», что давало его патриарху право созывать соборы (впрочем, без права на решающее слово). Со временем историческая традиция «первенства по чести» постепенно утрачивала влияние.

«Патриарх Афинагор, снимая проклятия в 1964-м и объявляя о сближении с Католической церковью, заявлял, что действует от имени всего православного мира. Но Русская православная церковь (РПЦ) тогда лишь вежливо кивнула ему, не более того», – говорит Макаркин.

В конце XX – начале XXI века споры возобновились: патриарх Константинопольский что-то решает или просто первый среди равных? Греческие церкви – Элладская, Кипрская, Александрийская – придерживаются первой позиции. Русская же – второй, и не без основания: она крупнейшая по числу последователей, храмов и духовенства среди всех поместных (примерно 70% от общего числа православных). Конфликт привел в 2016 году к срыву Всеправославного собора – первого с VIII века.

А там могли обсудить и календарный вопрос: по крайней мере, такие проекты в рамках подготовки были. Теперь же неизвестно, когда выпадет еще шанс собраться. Однако к собору теперь апеллируют поместные церкви, если речь заходит о праздновании Пасхи в один день с католиками. «Любые консультации относительно даты Пасхи и возможное решение могут иметь место только в рамках будущего Всеправославного собора с участием всех сестринских православных церквей», – так отреагировала, например, Румынская церковь.

Поэтому, если патриарх Константинопольский даже договорится с папой римским (а их встреча запланирована на май), в православном мире отнесутся к этому неоднозначно. Особенно с учетом позиции церковной Москвы: в нынешней ситуации та отвергнет любые идеи «первого среди равных», считает Макаркин.

И, на первый взгляд, такой расклад показывает, что РПЦ категорически отвергает саму мысль о пасхальной реформе. Но все далеко не так.

РПЦ не против, но…

Внутри Русской церкви календарный вопрос тоже активно обсуждается. Причем давно, еще с поместного собора 1917 года, восстановившего патриаршество. И именно патриарх Тихон принял новоюлианский календарь. Однако РПЦ жила по нему всего пять недель – под давлением верующих от новшества отказались.

«Это показывает еще одну особенность православных церквей, – объясняет Алексей Макаркин. – Голос священноначалия, даже патриарха, не является чем-то непогрешимым. Даже принятое на соборе решение может быть отменено».

Учитывая это, сейчас в Русской церкви подходят к вопросу осторожно. Категорического неприятия идеи празднования общей Пасхи нет. Однако при одном условии. Как заявлял в интервью РИА Новости секретарь отдела внешних церковных связей Московского патриархата по межхристианским отношениям иеромонах Стефан (Игумнов), речь идет о принятии «всеми той пасхалии, которая всегда соблюдалась православной церковью и древними восточными церквами», то есть Александрийской.

Тем самым Католическая церковь должна принять условия православных собратьев, изменив свои каноны. Папа Франциск готов пойти на компромисс – опять же, если судить по его риторике.

«Другое дело, насколько эта реформа нужна простым верующим. На мой взгляд, запроса на перемены среди прихожан нет, ведь церкви живут своей жизнью со своими календарями, обычаями и традициями, которые устраивают паству, – считает заместитель директора Института Европы РАН, религиовед Роман Лункин. – Тогда как церковное руководство склонно к, скажем так, более либеральным идеям: есть общие ценности, и ради общего единства, пусть и призрачного, можно пожертвовать чем-то привычным для обычных прихожан».

Впрочем, история христианства, замечает собеседник «Профиля», показывает: практически любая попытка унификации дает обратный эффект. Введение новоюлианского календаря 100 лет назад, реформа патриарха Никона в XVII веке, Флорентийская уния 1439 года привели к печальным последствиям. Верующие, привыкшие к многовековому укладу, отторгли изменения. И поэтому не факт, что паства папы Франциска, где большинство составляют традиционалисты, примет «реформу сверху».

«Еще один момент. Как бы ни радовались совпадению Пасхи, любое празднование должно иметь человеческую основу: например, в Москве православные и католики будут христосоваться и сидеть за одним трапезным столом. А если этого не делают, празднуя все отдельно, то чего тогда стоит это единство? – обращает внимание Лункин. – Но для церковных иерархов, таких как Константинопольский патриарх, подобная риторика очень важна с точки зрения дипломатии и ощущения собственной значимости».

Даже если стороны и решат отмечать Пасху в один день, для рядовых прихожан ничего не изменится, полагает религиовед. Как минимум потому, что для преодоления раскола между направлениями христианства нужно решить фундаментальные противоречия, копившиеся столетиями.