Появление матросов по адресу Невский проспект, д. 1 стало началом операции большевиков по захвату ведущих коммерческих банков страны. Операция готовилась в тайне даже от большинства наркомов (министров) советского правительства и была проведена стремительно. Ленин не зря назвал ее «лучшим примером быстрых и четких исполнений директив».
Утром 27 декабря 1917 г. заранее подготовленные отряды приступили к одновременному занятию 28 крупнейших акционерных банков. Все отряды имели планы банковских помещений. Во главе каждого стоял особо подобранный комиссар – не просто сочувствующий большевикам, а еще и работник соответствующего банка. Таких, однако, хватило не на все кредитные учреждения – например, комиссаром по захвату Русского торгово-промышленного банка стал не сотрудник, а сын одного из охранников. На тот момент данный банк был вторым в России по числу филиалов, но «Русским» оставался в лучшем случае наполовину – почти 50% его акций принадлежали подданным Англии и Франции.
К моменту визита вооруженных большевиков телефоны крупнейших частных банков были отключены. Захват прошел без стрельбы – ни малейших случаев не то что вооруженного, а просто силового сопротивления. Однако на Невском проспекте Петрограда в тот день дежурили три броневика, им приказали «разъезжать по улицам, где располагались банки, останавливаться около них на некоторое время, чтобы служащие и публика могли видеть серьезность намерений».
К трем часам дня все было кончено – отряды нового правительства получили основную документацию и все ключи от сейфов и касс. Уже к обеду «Правда», главная газета большевиков, с пафосом писала: «Банкиры и капиталисты, лишенные Октябрьской революцией политической власти, все же продолжают мародерским разбоем разорять народное хозяйство. Они золотой мошной организовали саботаж и контрреволюционные заговоры. Поэтому рабочая и крестьянская власть отняла у буржуазии банки, чтобы прекратить спекуляцию и грабеж».
Оппозиционная большевикам пресса, наоборот, расписывала грядущие ужасы национализации и сообщала об арестах сотен банкиров. В реальности в тот день задержали семерых крупных финансистов. Директора Русско-Азиатского банка (89% акций которого принадлежали не русским или азиатам, а французам) Лазаря Сирвинта арестовал и привез в Смольный его родной племянник, член партии большевиков и работник того же банка.
Как видим, Гражданская война уже пролегла даже через семьи банкиров. Но противостояние еще не скатилось к беспредельному смертоубийству, и семерых арестованных почти сразу отпустили под залог 1 млн руб. с каждого. Правда, Ленин жестоко пошутил над ними, озвучив изначально фантастическую сумму залога – миллиард.
Впрочем, в тот день советская власть кинула банкирам и заманчивую кость – им официально объявили, что их собственность вольется в «общий Народный банк, куда частные банки войдут как составные части, и акционеры прежних частных банков превратятся в акционеров Народного банка». Сложно сказать, было ли то предложение политической хитростью или лидеры большевиков еще не определились с дальнейшей судьбой банковских капиталов. Многие бывшие собственники соблазнились этим проектом – арестованный племянником банкир Сирвинт поспешил войти в большевистскую комиссию по банковской реформе.
