Стартовавшее в июне 1916 года наступление Юго-Западного фронта под командованием А. А. Брусилова стало первым успехом Российской империи после целой череды поражений. В 1914-м война начиналась как победами в Галиции, так и катастрофой в Восточной Пруссии. Следующий, 1915-й современники именовали «годом великого отступления», когда Россия под натиском германских резервов не только потеряла отбитые у австрийцев земли на западе современной Украины, но и оставила бывшее царство Польское.
Сегодня у нас плохо понимают тяжесть тех потерь, забыв, что к началу XX века польские губернии составляли один из важнейших промышленных центров Российской империи. К примеру, знаменитый Донбасс в энергетическом балансе царской России серьезно уступал Домбровскому угольному бассейну, расположенному к югу от Варшавы. Потерянный Привислинский промышленный район на берегах Вислы был единственным в империи источником цинка. Без цинка невозможно производство латуни – в ту эпоху основного материала, из которого делались гильзы для винтовок и артиллерии.
Словом, 1915 год тяжко сказался на царской экономике – достаточно взглянуть на международный курс рубля. К началу Первой мировой войны за 1 фунт стерлингов, главную расчетную валюту той эпохи, давали 9 руб. 46 коп. К началу 1915 года британский фунт уже стоил 11 руб. 70 коп. Но по итогам того неудачного для России года рубль подешевел почти в полтора раза – первая в 1916 году котировка на Лондонской бирже дала печальный результат: 16 руб. 38 коп. за фунт.
Царской России приходилось покупать за рубежом массу оружия и снаряжения – валютный курс был не отвлеченным теоретическим показателем, а вполне практичным инструментом. Удешевление рубля больно било по экономике воюющей страны.
И вот в июне–июле 1916-го развернулось наступление Брусилова – австрийский фронт был прорван, наши войска продвинулись на сотню верст к западу, противник потерял до 1 млн солдат. Брусиловский прорыв прогремел на весь мир – успехи русского оружия демонстрировались на фоне явных поражений союзников по Антанте.
Международный финансовый рынок моментально отреагировал на вести с полей сражений. Курс рубля на бирже в Париже вырос на 10,5%, в еще нейтральном Нью-Йорке – на 11,4%, в Копенгагене – аж на 14,4%. На Лондонской бирже фунт упал по отношению к рублю и стал стоить 14 руб. 5 коп.
Однако к августу 1916 года успех Брусиловского прорыва забуксовал и вскоре превратился в кровавые позиционные бои. Прорыв вражеского фронта так и не вылился в общий стратегический успех – Ставка верховного главнокомандующего, которым к тому времени был лично Николай II, не смогла обеспечить взаимодействие всех фронтов от Балтики до Карпат.
Как позднее вспоминал о том наступлении сам Брусилов, «никаких стратегических результатов эта операция не дала… Ставка ни в какой мере не выполнила своего назначения управлять всей русской вооруженной силой. Грандиозная победоносная операция, которая могла осуществиться при надлежащем образе действий нашего верховного главнокомандования, была непростительно упущена».
Осенью 1916 года рубль ощутил закат летних успехов на фронте: 12 октября наша валюта вернулась к прежнему, «добрусиловскому» уровню на Парижской бирже, спустя три дня – на Лондонской. В Нью-Йорке русская валюта опустилась к уровням начала 1916-го чуть позже – 22 октября. В последний день того месяца «брусиловский прорыв» рубля завершился и на бирже нейтрального Копенгагена.
