Официально кредитная организация, учрежденная 21 декабря 1922 года, именовалась Немецко-Волжский банк сельскохозяйственного кредита, или, в духе сокращений той эпохи, Немволгобанк. Учредителями и акционерами Немволгобанка стали Госбанк СССР и различные органы Arbeitskommune der Wolgadeutschen, как тогда именовалась недавно созданная в рамках Советской России автономия поволжских немцев.
Уставной капитал нового банка, 300 тыс. руб. золотом, был по-немецки выверен – не велик и не мал, но разумно достаточен для начала финансовой деятельности. Часть этих денег поступила от предпринимателей Веймарской Германии, желавших развивать коммерцию с СССР вообще и с поволжскими немцами в частности. К тому же Немволгобанк сразу обрел ряд уникальных активов. Во-первых, он один из немногих банков СССР получил право на самостоятельное ведение деятельности за рубежом. Во-вторых, особым постановлением правительства Немволгобанку выделили 100 тыс. десятин (чуть более 100 тыс. гектаров) сельскохозяйственных угодий на берегах Волги – плодородная земля наряду с золотыми рублями должна была стать гарантией надежности нового банка.
Почти сразу Немволгобанк сумел решить одну непростую задачу. Многочисленные немцы Поволжья еще до Первой мировой войны и всех русских (и, заметим, германских) революций имели весомые вклады в германских банках. После пертурбаций 1914–1918 годов все эти вклады «зависли». Именно представитель Немволгобанка Вильгельм Курц в 1923-м провел в Берлине успешные переговоры об их возвращении.
Однако изначальный замысел Немецко-Волжского банка был куда амбициознее и рассчитан на привлечение внимания (и капиталов) немцев всей планеты – не только проживавших в Германии, но и многомиллионных диаспор в обеих Америках. Планировалось, что Немецко-Волжский банк, апеллируя к рассеянным по миру массам немцев, сможет получить за рубежом до 1 млн долларов долгосрочного кредита. Облигации запланированного займа печатались на русском, немецком и английском языках, а представители Немволгобанка помимо Германии направлялись в США и Аргентину, где тогда проживала самая крупная и влиятельная германоязычная диаспора Южной Америки.
Увы, заем от имени немецкого банка с берегов Волги провалился. Например, в США на его рекламу и продвижение потратили эквивалент 22 047 советских рублей, а продали облигаций всего на 5360 долларов, или 10 385 руб. по курсу тех лет. Провал займа предопределил тот факт, что СССР все еще оставался непризнанным государством с экономикой, разрушенной мировой и гражданской войнами.
Однако сама работа Немволгобанка по продвижению советских финансов на мировые рынки оказалась небесплодной – банк с правлением в г. Энгельсе (ныне Саратовская обл.) открыл вполне успешно работающие представительства в Берлине и Чикаго. В аргентинской столице Буэнос-Айресе интересы Немволгобанка представлял местный Banco Aleman, работавший с германоязычной диаспорой этой латиноамериканской страны.
Только за 1925 год через чикагское представительство Немецко-Волжского банка в СССР поступило переводов на весьма внушительную для той эпохи сумму 332 539 долларов. Германские коммерсанты инвестировали почти 1,5 млн марок в сельскохозяйственные проекты Немволгобанка. Впрочем, развитие этих проектов тормозилось рядом непреодолимых факторов – как писалось в отчете Немволгобанка, германские инвесторы на берегах Волги были «разочарованы нашими дорогами и непривычными отношениями между работодателем и рабочими».
На пике нэпа Немецко-Волжский банк оставался одной из весомых кредитных организаций СССР. Например, он единственный помимо Госбанка обладал правом иметь своего представителя среди чинов советского посольства в Берлине.
