Эффект Гэтсби
Во время чтения «Великого Гэтсби» может создаться ложное ощущение, что эту книгу мог написать абсолютно любой человек. Дело не только в кажущейся легкости, почти прозрачности языка. И не только в простоте сюжета, где взаимосвязь событий настолько прочна, будто автор ничего специально не придумывал, а лишь прислушивался к некоему вселенскому гулу, вытягивая из него единственно возможные варианты.
Дело в том, что из-за отсутствия даже минимальной фальши (возможно, именно поэтому книга короткая) начинает казаться, что этот роман не мог не быть написан. А раз его судьба где-то там заранее была предопределена, то факт авторства не так уж существенен. Не написал бы Фицджеральд, написал бы кто-нибудь другой. Вы, например, или ты, или я.
Это, конечно же, заблуждение. «Гэтсби» действительно не мог не появиться, потому что жизнь писателя сложилась именно так, как сложилась. Создание романа стало для него, по сути, публичным актом харакири. Человек вскрыл свое нутро и не просто выставил напоказ оголенную, беззащитную сущность, но также обнажил сложную систему взаимосвязей, предшествовавших его поступку.
Проживи Фицджеральд хотя бы малую часть своей жизни как-то иначе, и вся дальнейшая история мировой литературы пошла бы совершенно другим путем. Эффект бабочки в действии. Точнее, в данном случае — эффект Гэтсби.
Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть биографию Фицджеральда, написанную Эндрю Тернбуллом. Сравнительно недавно книга вышла на русском языке в издательстве «КоЛибри».
На протяжении первых двухсот страниц текст кажется вполне стандартным жизнеописанием: детство, отрочество, юность — и дальше по списку. Иногда, правда, удивляет количество почти интимных подробностей жизни Фицджеральда, которые вряд ли можно было отыскать даже в самом объемном архиве. Время от времени возникает вопрос о достоверности некоторых фактов и утверждений.
Все вопросы естественным образом сходят на нет, когда в книге появляется новый персонаж — сам Эндрю Тернбулл, тогда еще совсем мальчик, для которого знакомство с Фицджеральдом оказалось судьбоносным: он тоже посвятит свою жизнь литературе, причинно-следственные связи очевидны.
Фицджеральд, как следует из книги Тернбулла, стал писателем от отчаяния. Писать рассказы он начал довольно рано, но скорее потому, что толком не умел делать ничего другого, а короткие истории давались ему легко, почти сами собой — вполне осознанным занятием назвать это было нельзя.
А потом он познакомился с Зельдой Сэйр, любовью всей его жизни. Девушка постоянно ускользала от него, оставляла без ответа его неоднократные предложения о замужестве, встречалась с другими молодыми людьми, чье материальное положение не зависело от нерегулярных публикаций и скромных родительских субсидий. Ей нравился Фицджеральд, но себя она видела только рядом с успешным и обеспеченным человеком.
Оставив тщетные попытки расположить ее к себе, Скотт (именно так называли его друзья и близкие, опуская первое имя — Фрэнсис) уезжает в дом своего отца и садится за когда-то начатую, но так и не доведенную до конца рукопись романа. Именно тогда писательство стало восприниматься им как каждодневная работа, которая может и должна приносить не только моральное удовлетворение, но еще стабильный и желательно высокий доход. Меньше чем через полгода издательство «Скрибнерс» покупает у Фицджеральда его первый роман «По эту сторону рая». Еще пару месяцев спустя Скотт и Зельда объявляют о помолвке.
Самое ценное в биографии, написанной Тернбуллом, это переданный с удивительной точностью характер отношений писателя с его произведениями. Прямая зависимость морального и физического здоровья, качества жизни от того, удалось воплотить замысел или нет. В определенном смысле Фицджеральда погубил именно талант и одержимость желанием выразить посредством писательства всю свою личность без остатка.
Одной из главных навязчивых идей Скотта была идея рубежа тридцатилетнего возраста. Он не просто предполагал — не сомневался, что должен написать выдающуюся книгу до тридцати, иначе потом — лично для него — будет поздно. Как и история женитьбы на Зельде, история написания «Великого Гэтсби» связана с внутренним прорывом, с попыткой сделать невозможное.
Вскоре Скотт осознал, что достиг некоего предела, получил от жизни за короткий срок все то, что у других растягивается на годы и десятилетия. Он продолжал писать рассказы для журналов, которых впоследствии хватило на несколько сборников, написал роман «Ночь нежна», долгое время пытаясь убедить всех вокруг, что именно эта книга — лучшее из того, что он создал. Но сам при этом понимал, что, истово защищая роман, лишь доказывает собственную неуверенность: если роман лучший, зачем об этом говорить, все и так поймут. Он пытался превзойти успех «Гэтсби», заранее зная, что это невозможно. На пути к «Гэтсби» он прошел все возможные трансформации, которые переживает писатель в течение жизни. Он сам запрограммировал себя на этот короткий срок.
После «Гэтсби» он проживет еще около пятнадцати лет. Путь к главному роману оказался длиннее, чем вся последующая жизнь.
Эндрю Тернбулл отмечает моцартианское свойство личности Фицджеральда: человек, стремительно сжигающий себя изнутри. Одержимость гения часто оказывается несовместима с жизнью.
Это и делает книгу Тернбулла самостоятельным произведением, а не просто подборкой фактов и удачно пересказанных эпизодов чужой жизни. Роман, в котором нет ни слова вымысла. Попытка не просто рассказать о пути писателя, а проследить взаимосвязь между его судьбой и сюжетом его главного произведения. Книга о разрушительной силе искусства, которое наполняет жизнь других подлинной красотой и новым смыслом, но чаще всего оказывается беспощадно к тем, кто его создает.
