В России есть запрос не левую партию, но самих таких партий нет

Наследница КПСС, главной компартии планеты, КПРФ сегодня – консервативная партия, клуб ностальгирующих по советским временам. Она не в состоянии удовлетворить запрос на левую политическую силу, отстаивающую идеи социальной справедливости и защиты прав человека. А такой запрос ощущается все сильнее. Появятся ли в России силы с по-настоящему левой идеологией, и получится ли у них прийти к успеху?

Где ты, призрак коммунизма?

История левых движений гораздо старше СССР. Однако именно Советский Союз стал главным мировым экспериментом по построению государства с левой идеологией в основе. Были у советских строителей коммунизма и последователи. И речь не только о странах, где установился схожий политический режим. Многие из достижений коммунистической России (в системе здравоохранения и соцобеспечения, например) переняли и капстраны. К сожалению, сами мы многие завоевания того периода утратили, тогда как «загнивающий» Запад, наоборот, усовершенствовал их. Взять хотя бы мусороперерабатывающую отрасль, впервые появившуюся в СССР. А сегодня мы строим мусоросжигательные заводы по западным (и, увы, далеко не лучшим) образцам.

Если в конце XIX – начале XX века левая идея была популярна среди тех, кто добивался справедливого распределения благ между трудящимися, то сегодня актуальны иные вопросы. Причина социального неравенства уже не в эксплуатации, новые вызовы сформулированы реалиями современной экономики: нарушение трудовых, экологических и других прав человека, социальная незащищенность людей, коррупция, низкие доходы, большие налоги. Современные левые – это не про коммунизм. Его «призрак» растаял, и многие нынешние приверженцы левых идей не питают иллюзий на сей счет и не пытаются с ним заигрывать.

Институт социологии управления РАНХиГС в своем исследовании политических предпочтений россиян отметил, что в обществе заметен левый крен. Респондентов спрашивали о том, какая идеология им симпатична. В поддержку левых идей и социально ориентированного государства высказался 41% опрошенных. При этом 52% заявили, что недовольны ситуацией в стране. В том же исследовании говорилось, что 42% граждан не видят партии, которая бы представляла их интересы, 23% в качестве таковой назвали «Единую Россию». У КПРФ – 11%. То есть эта партия по-прежнему главный конкурент правящей. А на выборах в последнее время все чаще КПРФ укрепляет свои позиции, в то время как ЕдРо их сдает.

Интерес к левым идеям в стране растет, соглашается вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. «У значительной части активной молодежи 1990‑х интерес к левым был существенно меньше из-за советского прошлого, они воспринимали эту идею исключительно через призму Советского Союза, КПСС, – говорит эксперт. – Но для нового поколения СССР – часть истории. И все, что связано с советским периодом, они уже так эмоционально не воспринимают».

Кстати, немалая часть молодых людей, ходящих на оппозиционные митинги, разделяют многие принципы социал-демократии. Просто сам термин «социализм» настолько дискредитирован сталинской практикой, что у многих вызывает отторжение.

Даешь молодежь!

Получается, что российский народ и рад бы повернуть налево, но не видит, кто бы мог возглавить этот поворот. Но почему же тогда КПРФ до сих пор выступает в роли второй по значимости политической силы страны и многими воспринимается как главная оппозиция партии власти?
На самом деле парадокса здесь нет. «КПРФ – партия правоконсервативная, но экономическая политика у нее отсутствует, – считает екатеринбургский политолог Федор Крашенинников. – Кроме разговоров о народовластии и социализме они, по большому счету, ничего не делают, для того чтобы изменить существующий в стране экономический порядок».

КПРФ образовалась из консервативного крыла КПСС, напоминает Алексей Макаркин, и сейчас движется в сторону, от которой «европейские левые просто шарахаются». «В сторону Сталина, например. И в то же время – в сторону сближения с церковью, – поясняет политолог. – А современные левые – антиклерикалы. КПРФ – за смертную казнь, современные левые – против. И эта же партия – за традиционные нравственные ценности».

Проще говоря, КПРФ по своим ценностям ближе к западным консервативным партиям, чем к левым. А у каждой такой консервативной партии есть устойчивый электорат – консервативные избиратели, часто пожилые и совершенно не обязательно при этом левых взглядов. Зачастую за КПРФ голосуют и молодые люди, которые считают важным ходить на выборы, но выразителей своих интересов там не видят, а потому отдают голос главному конкуренту единороссов. Этим конкурентом, как правило, оказывается коммунист. Но рассчитывать на верность такой аудитории нельзя: она перестанет голосовать за КПРФ, как только появится более идеологически близкая ей партия.

Впрочем, часть молодого электората поддерживает КПРФ вполне осознанно. Самый молодой депутат новоизбранной Мосгордумы – 21‑летний лаборант истфака Московского
педагогического государственного университета Виктор Максимов – избрался именно от КПРФ. Юноша состоит в профсоюзе работников образования и науки. Он ведет соцсети в привычном коммунистам стиле: «сегодня принял участие в работе IХ (октябрьского) Пленума ЦК КПРФ». Но о Сталине и радикальных коммунистических идеях Максимов ни разу не высказывался. По мнению Макаркина, это закономерно, хотя Сталин остается «скрепой» для коммунистов старшего поколения, молодежь к его фигуре равнодушна.

В КПРФ понимают необходимость омоложения. Ее ядерный электорат стала утягивать «Единая Россия», которую начали воспринимать как новую КПСС. И некое разнообразие своей деятельности коммунисты демонстрируют. Еще перед прошлогодними президентскими выборами в партийной риторике появилась такая фраза: «КПРФ и народно-патриотические силы». Если взглянуть на список организаторов предстоящего шествия 7 ноября, помимо КПРФ в него вошли: Движение в поддержку армии, Союз советских офицеров, Всероссийское женское движение «Надежда России», Ленинский коммунистический союз молодежи Российской Федерации, «Левый фронт». Но подавляющее большинство активистов этих движений известны только в своей тусовке. Исключением можно считать лишь основателя и координатора «Левого фронта» Сергея Удальцова – «узника Болотной», отсидевшего 4,5 года за «организацию массовых беспорядков».

Выйдя на волю, Удальцов на первой же пресс-конференции признал: создать новую политическую силу сегодня нереально. Однако он последовательно выступал за консолидацию левых сил. В частности, сразу анонсировал, что предложит сотрудничество КПРФ и «Справедливой России», позиционирующей себя как социал-демократическую партию. Сработался в итоге с первыми.

С тех пор «Левый фронт» участвует во всех кампаниях вместе с КПРФ. С одной стороны, так они получают доступ к выборам без проблем и сбора подписей. С другой, «фронтовики» стали восприниматься как молодежное крыло КПРФ.

Удальцов уверен: многие вопросы развития левого движения упираются в его координацию на мировом уровне. «Не хватает полноценного интернационала, как раньше это было, – сетует он. – Есть какие-то отдельные объединения, но они достаточно локальные». Эту печаль с российским левым активистом разделяет лидер партии левого толка «Непокоренная Франция» Жан-Люк Меланшон. «Он отмечает, что даже европейские левые не очень хорошо интегрированы между собой, – пересказал их беседу Удальцов. – Условно говоря, французские левые не имеют тесных контактов с левыми в Германии. Об этом надо вести речь. Такие контакты позволяли бы обогащаться новыми практиками и технологиями ведения политической деятельности».

Левая страна

В целом левые идеи таят в себе опасность, с которой уже столкнулись западные демократии, – популизм. Всеобщее равенство, посулы высоких зарплат и равных возможностей – с такими лозунгами хорошо идти на выборы, но глобальный итог может быть неожиданным, а поведение уже избранных популистов – непредсказуемым. Россия, впрочем, пока стоит на другой политической ступени: у нас левая идея в ее современной интерпретации не сформулирована так, чтобы с ее помощью можно было набирать голоса.

Потому и о левом ренессансе говорить не приходится. «Я не вижу ни левых идей, ни их носителей, ни структур, – говорит Федор Крашенинников. – Левые партии в России могут появиться только после полной перезагрузки всей системы. То есть должны исчезнуть КПРФ, «Справедливая Россия». Самое главное, считает эксперт, должна исчезнуть практика, когда в Кремле решают, какой партии быть, кому возглавлять правых и левых.

Исторически левые партии всегда зарождались снизу, а не создавались власть имущими. В Англии лейбористы – это профсоюзное движение, социал-демократы в Германии – тоже профсоюзная партия. «А у нас правозащита целиком либеральная,
профсоюзами занимается Навальный, – приводит пример несостоятельности российского левого движения политолог. – Никаких левых профсоюзов, которые бы что-то делали, добивались, размахивая при этом красными флагами, я не вижу». Запрос на справедливость есть, подытожил Крашенинников, но воспользоваться им смогут лишь те, кто противопоставит себя власти и будет конкурировать с ней, используя левую риторику.

Впрочем, едва ли стоит обвинять потенциальных левых политиков в том, что они не создают партию и не капитализируют общественный запрос. Сложившаяся в России ситуация такова, что политическая борьба деидеологизирована: у нас голосуют за яркого лидера, удачно затронутую эмоцию. После пенсионной реформы, например, региональные парламенты пополнились представителями Российской партии пенсионеров за справедливость и Партии пенсионеров. Программы же читать не принято. Подтверждением чему служит неожиданно довольно удачный «спойлер КПРФ» – партия «Коммунисты России».

Изначально участие никому неведомых «Коммунистов России» в региональных выборах было продиктовано одним лишь желанием политтехнологов оттянуть голоса у КПРФ и расчетом на то, что часть избирателей просто запутается в названиях. И хотя исследования говорят о том, что такая технология дает примерно 1% голосов, «Коммунистам России» удается оттягивать по 5–7%. То есть у них действительно есть свой электорат. Эта партия, созданная несколькими выходцами из КПРФ, начала мелькать в новостях с радикальными, еще более сталинистскими предложениями, конечно же, абсолютно не реализуемыми, но симпатичными тем, кто еще верит в «светлое коммунистическое будущее», но устал от Геннадия Зюганова.

Какой же должна быть левая повестка, чтобы увлечь россиян? «Это могла бы быть современная нетоталитарная идея, в которой есть уважение к правам человека во всей совокупности с упором на социальные», – полагает Алексей Макаркин. А еще такому движению не стоит заигрывать с религией, поскольку молодежи эта тема чужда. Третья составляющая успеха – идея реального равенства возможностей. Доступ к социальным лифтам сегодня имеют немногие, и это волнует не только молодых людей, но и их родителей.

И это далеко не полный перечень потенциальной повестки новых левых. В обществе до сих пор жива обида на приватизацию 1990‑х, но раскулачивания хотят далеко не все. Зато многие выступают за дифференцированную шкалу налогов, обязывающую сверхбогатых платить больше. Вслед за Западом в России все острее встает вопрос общественного контроля над организацией производственных процессов. Помните, как работавший 14 часов без сна и отдыха таксист врезался в прохожих? Как оказалось, таксисты не только постоянно перерабатывают, но и почти лишены возможности защитить свои права. И вообще, вряд ли кому-то в России нужно объяснять, что Трудовой кодекс, который формально почти не дает возможности уволить сотрудника, на деле не работает. Свободная организация митингов и демонстраций («стачек и забастовок») – тоже традиционно левая тематика.

«Потенциал левого движения в России колоссальный, Россия – это левая страна, – говорит Сергей Удальцов. – Идеи справедливости, общинности, братства близки нашему народу». Политик признает, что у молодого поколения левых нет опыта, но не считает это проблемой: молодежи и так свойственна повышенная тяга к справедливости. И будь у нас по-настоящему свободные выборы, за левыми было бы большинство, уверен «фронтовик». «В ближайшие годы будет запрос на более решительные политические действия, большее дистанцирование от кремлевской политики, и это в первую очередь касается системных политических партий, – рассуждает Удальцов. – Если этому запросу удастся соответствовать, то потенциал левой идеи можно раскрыть».

Есть еще одно течение, которое очень популярно на Западе, а в России только зарождается, и то в основном в столице и крупных городах. В Европе и США левая повестка во многом пересекается с повесткой ЛГБТ-движения, феминисток, борцов с расизмом. Всех их объединяет борьба за равные права и справедливость – тема, традиционно близкая левым. Но Россия – страна консервативная, и заигрывание с сексуальными меньшинствами может оттолкнуть избирателя. Впрочем, во многих консервативных странах представители ЛГБТ все же добиваются успеха в политике. Например, премьер-министр Сербии Ана Брнабич – открытая лесбиянка. «В России, возможно, этот процесс тоже начнется. Россия – страна широкой амплитуды маятника», – считает Макаркин. Но все же, добавил эксперт, не настолько широкой, чтобы подобные левые идеи стали повесткой парламентских выборов 2021 года.