Эти проекции многое говорят о надеждах и страхах российского общества, однако имеют весьма отдаленное отношение к реальному обществу чучхе, о котором у нас, несмотря на близкое соседство, известно мало. Меж тем знать и понимать КНДР небесполезно – вдруг и впрямь там отыщется что-то приложимое к нашей ситуации.
Солипсический ёжик
В мультиках северокорейцы часто представляют себя как колючего боевого ежа, и это довольно точный образ. В отношениях с окружающим миром КНДР действительно похожа на этого зверька – маленькое солипсическое создание, которое нельзя сожрать, но и приласкать не получится. Бегает такой по лесу, себе на уме, шустро отыскивает червячков на обед. На что-то большее по причине малого роста не нападает. Отношения ежа с закордонным миром сугубо прагматические, вне морали. Хорошо то, что хорошо для ежа, – вот и весь принцип.
Этой линии поведения КНДР придерживалась всегда. Ни для Китая, ни для СССР она не была надежным партнером даже на пике самых тесных отношений политической и экономической зависимости. Маленькая и вроде бы слабая Северная Корея умудрялась «продавливать» партнеров, добиваясь удобных исключительно для нее решений. Она умело играла на противоречиях Пекина и Москвы, подобно хитрому ребенку, манипулирующему ссорящимися родителями. Маме сказал одно, папе – другое, и пока они ругаются, жуешь чипсы перед компьютером, вместо того чтобы делать уроки.
В этом нет ничего личного – так устроена картина мира народов Дальнего Востока, где нет ни блоков, ни союзов и где общая идеология «вовсе не повод для знакомства». Китайцы и корейцы будут договариваться с кем угодно, если это будет выгодно (среди всего прочего, Пхеньян уже много лет осторожно зондирует почву: не удастся ли, кинув КНР, начать дружить с американцами?), и будут нарушать любые договоренности, если почувствуют себя слишком связанными.
При этом в своей внутренней пропаганде они по-прежнему будут продолжать проклинать американский империализм и японскую военщину и солидаризироваться с народом Кубы. И даже не заметят, что все это очевидно противоречит намерению задружиться с США. Деньги и идеи для них лежат совершенно в разных плоскостях.
Так что единственный союз, который может состояться у России с КНДР, – это союз всадника и лошади. Причем северокорейский всадник соскочит и бросит русскую лошадку, как только впереди замаячит американский или китайский автомобиль.
Боевые белка и ежик на стене детского сада в Пхеньяне
ED JONES/AFP/EAST NEWSПрагматизм превыше всего
Аморфная расплывчатость государственной идеологии чучхе, «опоры на собственные силы», позволяет заполнять ее практически любым содержанием. Чучхе, как дао, есть всё и ничего.
Идеология КНДР эволюционировала, но остается социалистической
Формально КНДР – социалистическая страна. Это было завещано ее отцом-основателем Ким Ир Сеном, бессменное следование идеям которого лежит в основе декларируемой идеологии. Однако и в вопросах экономики КНДР имеет прагматическое свойство разделять моральное и материальное. Как только после краха соцлагеря стало ясно, что прежние формы ведения хозяйства не работают, второй вождь страны, Ким Чен Ир, закрыл глаза на стихийное появление частного предпринимательства, которое быстро заменило государственный сектор во множестве отраслей.
При этом госпропаганда продолжает рисовать КНДР социалистической семьей и воспевать рабочий класс и армию. Под социализмом и коммунизмом понимается вообще все хорошее, душевное и нравственное. Молодой человек перевел старушку через дорогу – молодец, настоящий коммунист. А то, что «коммунист» может быть владельцем частного ресторана или рыболовного судна с наемными работниками, – это несущественная деталь.
Аморфность чучхе нейтрализует любые идеологические трения и противоречия. Общественный консенсус гласит: хорошо то, что сейчас выгодно стране и народу.
Как у рачительной хозяйки, у КНДР ничего не пропадает зря. Там трудно представить спор между хрустобулочниками и сталинистами, поклонниками Петра Первого и Александра Третьего. Если историческая личность объективно работает на прогресс и развитие Кореи – значит, личность полезная, независимо от исповедуемой идеологии и персональных качеств. Не прощается только предательство национальных интересов.
Хотя и здесь смотрят по ситуации. Например, выдающимся деятелям колониального периода довольно легко прощают сотрудничество с японцами, если таковое заключалось в каких-то формальных процедурах, вроде смены имени на японское. Если в Южной Корее общество до сих пор не определилось, кем считать великую танцовщицу Чхве Сынхи – проклятой коллаборационисткой или героем национального сопротивления, то северокорейцы не парятся по этому поводу. Утерла всем нос, прославила Корею своими танцами с барабанами? Значит, наша девочка, правильная. О том, что Чхве была репрессирована правительством КНДР в 1960-е, в принципе, известно, но воспринимается как досадный перегиб.
С той же практичностью северокорейский режим использовал в свое время интеллигентов, сосланных на периферию за идеологические разногласия с Ким Ир Сеном. Эти люди, талантливые писатели и журналисты, часто работали теневыми авторами «коллективных работ», создавая славу творениям из серии «Бессмертная история» (произведениям из жизни вождя).
Каким бы вражиной ты ни был, но если филигранно владеешь словом – поработай на благо народа под присмотром товарища майора. Все лучше, чем рыть канавы в местном колхозе.
Культ технического прогресса
Опора на собственные силы не означает обязанности хлебать щи лаптем. Важная черта чучхе – верность принципам современного образования и прогресса. Отношение КНДР к техническому прогрессу было и остается последовательно сталинским. До сих пор не случалось никаких уступок традиционалистскому дискурсу, который появился в СССР в 1960-е с писателями-деревенщиками и стал, по сути, первой дыркой в советской доктрине прогрессивного развития; именно оттуда спустя десятилетия полезли чумаки-кашпировские, песня «женская доля такая – робко стараться понравиться» и антиваксеры.
Великие и непобедимые: что представляет собой исторический нарратив КНДР
Северокорейская культура не предполагает никаких «прощаний с Матёрой» и гопаков в вышиванках. Корейские деревенщики – это те, кто воспевает прогрессивное преобразование деревни, а не консервацию устаревшего уклада. Даже в исторических боевиках с их непременными панегириками «нашей великой древней культуре» нет ностальгии по старому образу жизни. В исторической саге «Душа голубого фарфора» утверждается, что корейцы эпохи Корё владели самой передовой технологией керамики и недоразвитые японцы мечтали ее отнять.
В результате мало где в мире встретишь столь же последовательных сторонников нового, как северные корейцы. В их ментальности «новое = хорошее». Технологии, лекарства, дома и одежда – чем новее, тем лучше.
Прогресс осуждается, только если его результатами владеют враждебные народу силы, как, например, в Южной Корее. Вот тогда резко вспоминают и про урон окружающей среде, и про разрушенные традиции. Эта двойственность хорошо видна в северокорейских романах, где на одной странице писатель может проклинать загрязненный автомобильными выхлопами воздух Сеула, а на другой – воспевать «розовый от утреннего солнца» дым завода в родном Кансоне. Наш дым – это кого надо дым.
Тяга северокорейцев ко всему новому иногда приводит к довольно печальным результатам. Примером здесь может послужить массовое увлечение метамфетамином, который жители КНДР восприняли как тонизирующее средство – прекрасную замену традиционному зеленому чаю. Порой бездумно легко меняются школьные программы в попытках сделать их более приближенными к образцам технически развитых стран – и в пути теряются многие важные вещи, вроде привычки к усвоению школьниками сложных текстов.
Но чаще массовая любовь к прогрессу все же идет во благо. Мобильный, практичный, быстро соображающий народ – главное достояние КНДР.
Ким Чен Ын и восторженные юные граждане страны чучхе
KCNA/REUTERSВ одной лодке
Прагматизм и трезвая оценка собственного положения свойственны и элите КНДР. Она прекрасно понимает: за пределами родины ее ничего хорошего не ждет. По сути, для правящей верхушки Северная Корея – это такая подводная лодка, покинуть которую не получится. Относится это и к лидеру – Ким Чен Ыну.
Да, вероятно, после юности, проведенной в Швейцарских Альпах, его не слишком впечатляют родные безлесые горы, а простоватые сограждане проигрывают на фоне расслабленной публики парижских бутиков. Но в лондонах и шанхаях ему не рады. А объединение с Южной Кореей сулит не просто экспроприацию родовой кормушки руками каких-нибудь ушлых самсунговцев, но и чревато более серьезными проблемами. На Юге президенты чуть ли не через одного оказываются в тюрьме – диктатору с Севера в таких условиях ни на что хорошее рассчитывать не приходится.
Чтобы всего этого избежать, придется создавать хорошо укрепленный рай у себя дома, в КНДР, вместе с этими темнолицыми крестьянами и шахтерами. Засадить деревьями эти несчастные горы, облысевшие во время голодных девяностых, когда леса вырубали на топливо, а заодно и городские парки не забыть. Строить лыжные курорты и фитнес-центры, развивать гольф и конный спорт. Лично следить, чтобы у детей в школах были красивые тетрадки, а ремешки на рюкзаках, выпускаемых на новом оборудовании, не натирали им плечики. Устраивать взбучку менеджерам, тянущим со строительством современной больницы. Ходить с мрачной физиономией по полю, залитому во время наводнения, и раздавать живительные пендали нерадивым председателям.
А после трудов праведных можно и на военный парад поглядеть. Тем более что и он сегодня выглядит гораздо более бодрым и современным мероприятием.
