Как в Северной Корее официально обосновывают репрессии высокопоставленных чиновников

Показательна судьба тех десяти человек, из которых в 1949 году состояло первое объединенное Политбюро правящей Трудовой партии Кореи (до этого в стране было две трудовые партии – Южная и Северная). Из этих десяти только двое, включая самого Ким Ир Сена, умерли своей смертью. Еще двое погибли во время Корейской войны. А вот шесть оставшихся, как легко догадаться, были репрессированы своими «единомышленниками» – некоторых из них потом объявили «шпионами», в то время как другие отправились в тюрьмы и на расстрел просто как «предатели-фракционеры».

С конца 1960‑х сажать большое начальство в Северной Корее стали реже, во многом потому, что к тому времени всё руководство страны состояло из бывших маньчжурских партизан, которые в 1930‑е воевали под командованием Ким Ир Сена, безоговорочно признавали его руководство и не воспринимались никем как самостоятельные политики.

Тем не менее время от времени какой-то высокопоставленный северокорейский чиновник внезапно исчезал, и вскоре упоминания о нем удалялись из официальных документов, а его изображение пропадало со старых снимков. После 1955‑го публичных процессов в КНДР не устраивали, но иногда партийным функционерам средней руки все-таки в закрытом порядке объясняли, что именно натворил опальный чиновник и в чем конкретно заключались его грехи.

В отличие от СССР сталинских времен, в официальных документах речь редко шла о шпионаже или подготовке государственного переворота, хотя и подобные утверждения все-таки время от времени звучали за закрытыми дверями собраний партактива. Чаще, впрочем, говорилось о том, что исчезнувший чиновник стал жертвой вредных идеологических веяний, не проявил должного рвения в претворении указаний находившегося в тот момент у власти представителя клана Кимов, за что и был наказан.

В большинстве случаев о том, что бывший большой начальник был репрессирован, полагалось знать лишь немногим, а документы, в которых говорилось о его прегрешениях, существуют под грифом «секретно». Тем не менее нет ничего тайного, что не становится явным, и в руках автора этих строк оказался интересный северокорейский документ десятилетней давности.

Этот документ, предназначенный для северокорейского партаппарата, в 2010 году подготовил орготдел ЦК ТПК и подписал его тогдашний руководитель. Речь в нем идет о том, почему в 2005‑м был репрессирован главный северокорейский идеолог Чхон Ха Чхоль, который на момент внезапного завершения своей карьеры был секретарем ЦК и начальником отдела агитации и пропаганды ЦК, а до 2000 года заведовал северокорейским телевидением.

Как объясняется в документе, Чхон Ха Чхоль был из тех, кто, «тая в душе темные мысли и совершая темные дела, клянутся в своей верности [Партии и Вождю] и кричат «ура», проливая фальшивые слезы».

Далее в тексте перечисляются те «темные дела», которые совершил бывший главный северокорейский идеолог. Список, надо сказать, довольно странный, хотя и очень детальный. Например, сообщается, что Чхон Ха Чхоль слишком любил дорогую одежду. В документе говорится, что, когда Чхон Ха Чхоль ездил в низовые организации, он появлялся там в дорогом шерстяном костюме и от него даже пахло дорогим импортным одеколоном, так что низовые работники «удивлялись тому, как такой человек может работать в ЦК».

В многостраничном документе немало сказано и о пристрастии бывшего главного идеолога партии к алкоголю, хотя показательно, что речь идет обычно о достаточно скромном потреблении хмельных напитков. Так, утверждается, что в июне 2005‑го произошло ЧП: обнаружилось, что работники Комитета по радио- и телевещанию, включая и секретаря парторганизации этого почтенного идеологического учреждения, собрались в кабинете Чхон Ха Чхоля и в 11 часов утра стали распивать там «алкогольные напитки» (похоже, открыли бутылку импортного коньяка). Формально именно эта – довольно невинная – пьянка стала причиной проверки деятельности Чхон Ха Чхоля, которая, как сообщает документ, выявила многочисленные злоупотребления.

Многие из этих злоупотреблений, как было отмечено выше, сводились к пьянкам, причем часто – в нерабочее время. Правда, в документе подчеркивается, что пьянка – это политическое оружие империализма, и цитируется мудрое указание Полководца Ким Чен Ира, который разъяснил, что американские империалисты в свое время умышленно спаивали население Советского Союза и таким образом спровоцировали его падение (читатели теперь знают, кто именно спаивал советский народ).

Впрочем, обвинениями в пристрастии к спиртному дело, конечно, не ограничилось. Например, с 1980‑х в КНДР под запретом были прямые теле- и радиотрансляции с мероприятий, в которых принимал участие Вождь. Подобная трансляция, объясняет документ, может дать врагам данные о местонахождении руководителя и поставить его жизнь под угрозу, так что все мероприятия с участием Вождя полагается передавать в записи.

Однако проверка выявила, что в бытность руководителем Комитета по радио- и телевещанию Чхон Ха Чхоль часто нарушал это правило: с мероприятий, в которых участвовал Великий Вождь Ким Ир Сен или Любимый Полководец Ким Чен Ир, неоднократно велась прямая трансляция – правда, не в эфир, а в телестудию. Документ сообщает, что эти действия «ничем не отличаются от преступлений американского шпиона Ли Сын Ёпа, совершенных в годы войны».

Как могут догадаться читатели, объявленный «шпионом» Ли Сын Ёп был в действительности одним из основателей корейской компартии, но проиграл Ким Ир Сену в подковерной борьбе и сгинул бесследно. В документе сообщается: Чхон Ха Чхоль во время расследования утверждал, что прямая трансляция с мероприятий в студию необходима, чтобы сэкономить время и увеличить качество, но, разумеется, эти его заявления были жалкими увертками разоблаченного врага.

Другое преступление Чхон Ха Чхоля, упомянутое в документе, заключалось в том, что в январе 1997‑го для участия в мероприятиях, на которых присутствовал Любимый Полководец Ким Чен Ир, было отправлено две дикторши, руки которых были поражены кожной болезнью. Это действие, объясняет документ, поставило под угрозу драгоценное здоровье Полководца и, таким образом, было, по сути, вредительским.

Документ также сообщает, что Чхон Ха Чхоль неоднократно, цитируя Ким Чен Ира (такая цитата в Северной Корее служит зачином для любого публичного выступления), осмелился смешать «священные слова Полководца» со своими собственными комментариями. Вдобавок в апреле 2003‑го во время чтения Клятвы верности Полководцу на одном из официальных мероприятий, Чхон Ха Чхоль, будучи уже главным идеологом партии, посмел прервать чтение этой клятвы и выступил со своими комментариями (судя по всему, вполне верноподданническими). В документе утверждается, что участники мероприятия, шокированные таким поведением, говорили: «Если этот человек не сошел с ума, то он реакционер».

Другое преступление Чхон Ха Чхоль совершил в июле 1998 года, когда в Комитете по радио- и телевещанию обсуждался очередной документальный фильм о величии Полководца Ким Чен Ира (как легко догадаться, любимая тема северокорейских документалистов). Чхон Ха Чхоль сказал, что оттуда нужно убрать эпизод, в котором пожелание успехов Полководцу выражает бывший заместитель заведующего международным отделом ЦК, который в то время находился в больнице, ибо, как сказал Чхон Ха Чхоль, Полководец, увидев эту сцену, «может расстроиться». Однако, сообщает документ, эта забота была лишь предательским трюком, ведь Полководец знал о том, что данный ответственный работник находится в больнице, в то время как истинная цель Чхон Ха Чхоля состояла в том, чтобы саботировать пропаганду величия Любимого Полководца.

Еще одно преступление Чхон Ха Чхоль совершил во время обсуждения сценария очередного нетленного произведения северокорейской кинематографии – документального фильма «Счастлива страна, у которой есть Вождь». Чхон Ха Чхоль заявил, что, поскольку «Песня о Полководце Ким Ир Сене» исполняется в начале фильма, нет необходимости в том, чтобы она звучала еще раз. Документ объясняет, что запрет на повторное исполнение столь важной песни является идеологическим вредительством.

После начала проверки Чхон Ха Чхоль написал объяснительную записку, но она «только выявила его сущность, его стремление увильнуть от ответственности». Конечно, сообщает документ, после того как зоркий взгляд Полководца увидел, что представляет собой этот перерожденец, никакие маневры не могли спасти его от заслуженной кары. Документ напоминает, что «журналисты должны быть неутомимыми трубачами Верховного главнокомандования».

Понятно, что Чхон Ха Чхоль потерял власть и в итоге (если ему, конечно, повезло) отправился в забой рубать уголек вовсе не потому, что он разрешил страдающим грибковым заболеванием дикторшам приблизиться к Ким Чен Иру на пару десятков метров, и не потому, что он возражал против того, чтобы в фильме дважды звучала одна и та же песня, и без того известная каждому жителю КНДР. Причины падения сановника были связаны с интригами, о которых едва ли писали даже в самых засекреченных материалах ЦК.

Тем не менее оказавшийся у автора этой статьи документ наглядно показывает, насколько вообще-то полна опасностей жизнь высокопоставленного северокорейского чиновника даже в относительно спокойные времена (а для северокорейской элиты нулевые годы были временем относительно безоблачным, даже вегетарианским).

Если ты попадаешь в немилость, то практически любой твой поступок может быть использован против тебя. Поэтому, помня о том, что опала может случиться практически с любым, самое разумное – быть максимально осторожным, не нарушать инструкций и, конечно, не проявлять инициативы, которая, как известно, наказуема. Такой подход, спору нет, способствует управляемости страны и ее стабильности, но вот развитию и экономическому росту он не способствует никак.

Автор – профессор университета Кунмин (Сеул).