Парад церковных суверенитетов: РПЦ рискует повторить судьбу великих империй

• Взялись за историю
• Границы светские и духовные
• Последнее эстонское предупреждение
• Навязанная независимость
• Конец нейтралитета?
• «Это все надолго»

Взялись за историю

Историческая часть Вильнюса – с узкими улочками и костелами – начинается с Острых ворот. Здесь почти никогда не смолкает молитва: верующие преклоняются перед чудотворной иконой Богоматери – Виленской Остробрамской. Это главная святыня православной Литвы. Согласно популярному у верующих преданию, сюда она попала из Византии – по случаю принятия христианства великим князем Ольгердом.
Тогда Константинополь метался: надо было выбрать новую кафедру Русской митрополии вместо Киева. Вильна (Вильнюс) на тот момент была одним из духовных центров – притягивала всех, кому не нравилась Москва. На последней в итоге «патриарх второго Рима» и остановил выбор.

О малоизвестной обывателю истории вспомнили на днях. Нынешний Константинопольский патриарх Варфоломей «восстановил в правах» пятерых литовских священников РПЦ, которых извергли из сана. Те прошлой весной осудили действия России и патриарха Кирилла, поддержавшего Кремль, и призвали отделиться от Московского патриархата. Идею тут же подхватил официальный Вильнюс.

Когда после Первой мировой часть Литвы оказалась под Польшей, прихожане местной, Виленской епархии сменили юрисдикцию – из Московского патриархата перешли в Польскую церковь, только что получившую от греков томос об автокефалии. В 1939-м местную епархию вновь подчинили РПЦ. И с тех пор ее статус с границами (совпадающими с государственными) не менялся.

Поэтому решение патриарха Варфоломея в церковной Москве расценили как нелегитимное. Русская церковь считает Литву «территорией канонической ответственности».

«Что происходит за нашей спиной?! Мы имеем право об этом знать, ибо за нами тысячи и тысячи людей, живущих в Литве и считающих себя православными», – публично возмутился митрополит Виленский и Литовский Иннокентий (Васильев).

Границы светские и духовные

В отличие от католицизма, в православии византийского обряда нет «наместника Бога на земле». Нет и единой структуры. Вместо нее – полтора десятка поместных церквей с одинаковыми канонами, но разными языками и богослужебной традицией. При этом с богословской точки зрения православие едино – все мистическим образом связаны через «чашу Христову». То есть верующий, например, из Грузии может спокойно причащаться в любом греческом храме.

И у каждой поместной церкви своя зона ответственности, в рамках которой решаются все административные, кадровые и финансовые дела. Чаще всего она совпадает с политическими границами. В случае РПЦ – гораздо шире, ведь помимо Российской империи «своими» она рассматривала Китай, Японию и Северную Америку, куда направляла миссионеров.

Правда, потрясения XX века изрядно перекроили карту мирового православия. Финляндия ушла под Константинополь, Грузия с подачи Сталина вновь стала автокефальной, в 1970-м оформили полувековой разрыв с Америкой, а китайские общины с приходом коммунистов фактически исчезли.

Распад другой – советской – империи Московский патриархат пережил чуть менее болезненно. Его границы почти совпадали с СССР – без Грузии, но с Японией. Правда, местные общины, зачастую с подачи властей молодых республик, требовали полной самостоятельности (автокефалии). Где-то это приводило к большому расколу, например, на Украине. Где-то – к появлению параллельной юрисдикции, например, в Эстонии.

РПЦ, пытаясь удержать самочинцев, давала им различные преференции, прежде всего полное самоуправление при «сохранении канонической и духовной подчиненности» центру. Литва, несмотря на желание ее властей уйти подальше от Москвы, никаких бонусов не получила. Так и осталась рядовой епархией без каких-либо особенностей. Правда, после весеннего демарша ее священников, а также четко выраженной антивоенной позиции ее главы митрополита Иннокентия РПЦ обсуждает вопрос о повышении статуса. То есть действует ровно так же, как и при «параде суверенитетов» в 1990-е.

Последнее эстонское предупреждение

Если светский Вильнюс все же зарегистрирует общины Константинопольского патриархата, то Литва станет еще одной точкой напряжения на карте православия. И ситуация может пойти по схожему с соседями сценарию.

В 1990-х эстонские власти оседлали тему «независимой церкви в независимой стране» и пригласили бежавшие с приходом большевиков общины. Эмигранты учредили Эстонскую апостольскую православную церковь (ЭАПЦ). Структура получила полуавтономный статус в составе патриархата Константинополя. В 1996-м власти официально ее зарегистрировали, выделив десятки объектов недвижимости.

При этом в стране уже была Эстонская православная церковь Московского патриархата (ЭПЦ МП). В 1994-м ее повысили с обычной епархии до «самоуправляемой церкви» – то есть внутренние решения принимает Таллин. Но эстонское правительство не хотело регистрировать ЭПЦ вплоть до 2002 года, несмотря на то, что это крупнейшая православная организация в стране: 85% верующих (примерно седьмая часть общего числа граждан) ходят в ее храмы. Храмов всего 37, многие взяты в аренду у государства. Тогда как у малочисленной ЭАПЦ более 60 приходов.

Контраст усиливает и фигура предстоятеля ЭПЦ. Митрополит Евгений (Решетников) не местный. В Эстонии у него вид на жительство. Это обстоятельство высветилось после начала конфликта на Украине. В отличие от прибалтийских собратьев, осудивших действия светской и церковной Москвы, митрополит Евгений высказался о ситуации довольно расплывчато. «Пройдет три, пять, а может, 50 лет – и потом будут найдены какие-то документы, которые совершенно перевернут трактовку сегодняшних событий», – эта его фраза в интервью местному телевидению разозлила власти.

В СМИ началась кампания против священнослужителя. Сентябрьскую проповедь патриарха Кирилла об искуплении грехов воинам в Эстонии расценили как «поддержку агрессии». Отдуваться пришлось митрополиту Евгению – его вызвали в МВД и потребовали осудить своего «начальника». Глава ЭПЦ в итоге высказался довольно мягко: «не разделяет» позицию предстоятеля РПЦ.

В конце января – новый скандал. Митрополита снова вызвали на допрос. Поводом стала акция «Вместе за мир», которая предполагала совместную молитву христиан разных конфессий. Чиновники заявили о политическом окрасе мероприятия (его хотели провести 22 февраля, в преддверии парламентских выборов) и назвали согласие митрополита Евгения участвовать «аморальным». В следующий раз, пригрозили в Таллине, главу ЭПЦ попросту выгонят из страны.

Навязанная независимость

А вот в соседней Латвии пошли дальше. Местную Латвийскую православную церковь (ЛПЦ) обязали отделиться от Москвы на законодательном уровне. Документ, внесенный президентом страны, сейм принял в экстренном порядке в начале сентября 2022-го. Де-юре православные должны переписать устав, убрав оттуда раздражающие чиновников фразы. Де-факто власти заявили о «создании независимой национальной церкви».

В Москве назвали действия Риги нарушением своей же конституции: это вмешательство во внутренние дела конфессии. К тому же вопрос о церковной независимости регулируется канонами, а не светскими нормативами. Это как если бы Московская патриархия подтверждала итоги выборов в сейм.

В отличие от соседей, ЛПЦ довольно многочисленна – около 370 тыс. прихожан, больше только у лютеран. И главное, это единственная православная организация в стране. Еще в 1990-е здесь запретили создавать параллельные структуры, за что церковное руководство платило лояльностью. Отношения митрополита Рижского с властями считались образцовыми не только для Прибалтики, но и для всего постсоветского пространства.

По словам собеседников «Профиля» в Московской патриархии, с ЛПЦ никто не согласовывал закон. Однако реакция самой церкви была довольно мягкой: призвали прихожан соблюдать светские законы и сохранять спокойствие. Параллельно ее священнослужители обсуждают (пока кулуарно) дальнейшее отдаление от Москвы. Но речь не о расколе.

Конец нейтралитета?

Пожалуй, именно это слово – «раскол» – одно из самых страшных для верующих. Хуже только ересь – искажение вероучения.

Под расколом прежде всего понимают создание собственной структуры без согласования с «матерью-церковью». Яркий пример – учреждение бывшим митрополитом Киевским Филаретом (Денисенко) Украинской православной церкви (УПЦ) Киевского патриархата в 1992-м. Это стало триггером одного из самых масштабных разделений в христианском мире.

Схожего сценария Прибалтика избежала во многом из-за малочисленности местных общин. Для этих стран православие не «титульная» религия. Другое дело – Молдавия с почти 93% верующих граждан. Из них большинство – православные.

В Кишиневе начала 1990-х тоже шел разговор о «независимой церкви в независимой стране», подогреваемый конфликтом в Приднестровье. Возможный демарш Москва купировала быстро и привычно: «повысила» Кишиневскую епархию до Православной церкви Молдовы (ПЦМ), то есть даровала самоуправляемый статус.

Молдавское духовенство в итоге решило не уходить. Кроме епископа Бельцкого Петра (Пэдурару) – тот учредил в стране Бессарабскую митрополию РумПЦ. Которая, как показало время, не стала доминирующей: всего 104 прихода, тогда как у ПЦМ свыше 1200. Несмотря на заигрывания с Бухарестом, светская власть эту новую структуру чаще всего игнорировала. Хотя не особо жаловала и Московский патриархат, чье духовенство всегда подчеркивало свой нейтралитет.

В последние годы отношения становились все более напряженными – прямо пропорционально усилению антироссийской риторики властей. В январе 2022-го глава ПЦМ митрополит Владимир (Кантарян) заявлял о давлении на его паству. А в феврале от духовенства уже открыто требовали осудить патриарха Кирилла. На что митрополит Владимир ответил: «Молимся о даровании ему мудрости и наступлении мира».

Владыка Владимир очень популярен и в то же время всегда дистанцируется от политических интриг. Но нажим со стороны светского Кишинева не ослабнет, уверен руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин: «Раз других инструментов нет, то будут прибегать к такой тактике».

«Это все надолго»

Под удар автоматически попадает и сама РПЦ, которая в 1990-х с большим трудом удержала свои «западные рубежи». Однако, что удивительно, никаких ответных шагов она не делает.
«Осуждение патриарха Кирилла видными епископами, отказ его поминать – что расценивается как нарушение священнической присяги – не вызывает жестких ответных мер Москвы, – подчеркивает Лункин. – Московский патриархат почти сразу занял четкую позицию: сохранить единство. И ради этого готов закрывать глаза на такие вещи».

В РПЦ понимают, что ситуация рано или поздно изменится, а вместе с ней – и риторика с мест. Впрочем, все очень зависит от политической обстановки, замечает директор Центра политических технологий, историк Алексей Макаркин. В отличие от католицизма, в православии нет независимого центра, к которому можно апеллировать. Поэтому всё упирается в отношения со светской властью, и церкви, как правило, следуют в их фарватере.

«Бывают, конечно, исключения. Но и они вынуждают общины адаптироваться. Достаточно вспомнить события 1918-го, когда патриарх Московский Тихон осудил «власть безбожников», имея в виду большевиков, – приводит пример Макаркин. – Уже год спустя от него пошли первые сигналы к перемирию. А в 1927-м, после его смерти, местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий (Старгородский) согласился на условия государства».

Сейчас разрядки ждать не стоит. Страны Балтии настроились на окончательный разрыв со всем российским, поэтому будут и дальше давить на местные епархии. А те, в свою очередь, станут все громче требовать церковной независимости.

Но стоит учитывать, что в православии проблемы не решаются быстро, подчеркивает историк. Константинопольский патриархат признал отколовшуюся от нее в 1872 году Болгарскую церковь только в 1945-м. Поэтому и тут неопределенность может сохраняться годами. Если не десятками или даже сотнями лет.