В 20 часов 17 июня официальные новостные агентства Северной Кореи и Китая сообщили миру, что 20–21 июня председатель КНР Си Цзиньпин совершит государственный визит в КНДР. Учитывая, что до начала визита оставалось всего три дня, это оповещение трудно было назвать заблаговременным, однако одновременное появление соответствующих сообщений подразумевает высокий уровень координации действий, существующий сейчас между Пхеньяном и Пекином. Есть основания подозревать, что главной целью этого визита была демонстрация всему миру и особенно Соединенным Штатам именно наличия этой координации.
Вояж Си Цзиньпина стал первым за 14 лет визитом высшего китайского руководителя в КНДР. В 2005 году в Пхеньяне побывал Ху Цзинтао, но тогда поездка была омрачена весьма вызывающей по местным меркам речью высокого гостя, который фактически призвал Северную Корею следовать по пути реформ, при том, что само понятие «реформа» применительно к социалистическим странам (кстати, слово «реформа» в корейском и китайском языках – общее) официально считается в КНДР «реакционным».
В первые годы правления Ким Чен Ына в силу геополитических соображений Китай оказывал Северной Корее немалую материальную помощь. Но при этом политические отношения двух стран были весьма напряженными в первую очередь потому, что Пекин крайне раздражала ядерная программа, с энтузиазмом продвигаемая новым северокорейским руководителем.
Трения эти периодически прорывались наружу. В 2012–2017 годах в северокорейских СМИ время от времени появлялись прямые нападки на КНР. Например, когда в 2013м Чан Сон Тхэк, дядя Ким Чен Ына, был арестован и вскоре казнен, одно из официальных обвинений в его адрес, упомянутых в северокорейской прессе, заключалось в том, что Чан Сон Тхэк, дескать, был «слишком мягок» при ведении дел с Пекином и соглашался на невыгодные для КНДР сделки с китайскими инвесторами. Проживающие в КНДР китайские граждане – единственная статистически заметная группа иностранцев, находящихся там на постоянной основе, – подвергались систематическим преследованиям. Вдобавок власти КНДР часто пересматривали (в свою пользу) соглашения, заключенные с китайскими фирмами, а в некоторых случаях, проигнорировав протесты Пекина, шли даже на конфискацию китайских инвестиций в совместные предприятия.
С другой стороны, сверхжесткие санкции против КНДР, введенные Советом Безопасности ООН в 2016–2017 годах, оказались бы невозможны, если бы проекты соответствующих резолюций с самого начала не одобрили китайские дипломаты. Теперь, когда между Соединенными Штатами и КНР идет торговая война, взгляды Пекина изменились. Но до лета прошлого года Пекин и Вашингтон на северокорейском направлении действовали единым фронтом, совместно загоняя Пхеньян в угол. В итоге из-за принятых Совбезом ООН резолюций, помноженных на усилия Сеула и Вашингтона, КНДР оказалась фактически лишена возможности вести внешнюю торговлю и привлекать иностранные инвестиции.
Однако в последний год картина чудесным образом изменилась. Ким Чен Ын, который за первые пять лет своего правления не встретился ни с одним иностранным лидером, с весны 2018-го проявляет завидную дипломатическую активность, и свои зарубежные поездки он начал именно со встречи с Си Цзиньпином. После первого их саммита в марте прошлого года, считая недавние переговоры в Пхеньяне, Си и Ким встречались пять раз.
Разговоры о «вечной дружбе» между Китаем и Северной Кореей сейчас звучат в КНДР повсюду, и Си Цзиньпина принимали в Пхеньяне с размахом. Визит официально был объявлен «государственным», что придает ему особо высокий формальный статус (визит Ху Цзиньтао в 2005 году считался просто «дружественным»). Специально к приезду Си была построена новая резиденция для официальных гостей. Председатель КНР посетил т. н. массовые игры, где тысячи людей, в основном студенты и школьники, выступая в роли «живых пикселей», с помощью кусков цветной бумаги составили гигантский портрет Си Цзиньпина и изображение флага КНР. Наконец, «Родон Синмун» опубликовала статью, подписанную самим товарищем Си, – это буквально беспрецедентный жест, так как никогда еще руководители иностранных государств не писали текстов для главной северокорейской газеты.
Другими словами, стороны (в особенности КНДР) ради дипломатических ритуалов и символизма не пожалели ни сил, ни средств.
А вот о том, что именно Си и Ким обсуждали на переговорах, до сих пор известно мало. После окончания саммита официальное северокорейское информационное агентство ЦТАК сообщило миру, что во время саммита в Пхеньяне два лидера «достигли важного консенсуса», но не сделало даже намеков на то, в чем, собственно, этот «важный консенсус» заключается.
Возможно, было решено или согласовано нечто действительно важное. В конце концов, секретность неотделима от дипломатии, особенно в таких странах, как Китай и Северная Корея. Однако независимо от того, что было (или не было) решено за закрытыми дверями, главной целью встречи двух лидеров был сам саммит. Проведение переговоров в Пхеньяне, да еще на таком уровне, может оказаться даже более значимым, чем все реальные или потенциальные договоренности. Демонстрация китайско-северокорейского единства, пусть и не слишком искренняя, сама по себе – важное сообщение. А главный его адресат – Вашингтон и лично президент Трамп.
Северной Корее надо было показать, что в новой международной обстановке, в условиях торговой войны между Америкой и Китаем, КНДР может рассчитывать на помощь Пекина. Даже если китайское правительство будет скрупулезно соблюдать все санкции ООН, в его распоряжении остается немало эффективных и совершенно законных способов для того, чтобы при наличии политической воли помочь Пхеньяну.
Например, Китай может значительно увеличить продовольственную и гуманитарную помощь Северной Корее – это ни в коей мере не станет нарушением санкционного режима. Другим возможным вариантом является поощрение китайского туризма в КНДР – туризм тоже в целом не подпадает под санкции. Наконец, возможны и более радикальные меры: не исключено, что за закрытыми дверьми Си и Ким обсуждали, как можно нарушить некоторые из санкционных ограничений, не попавшись на этом.
Пекин способен пустить прахом все усилия Вашингтона по удушению Северной Кореи – китайская помощь, если она будет достаточно щедрой, удержит экономику КНДР на плаву. Таким образом, устроив Си Цзиньпину пышный прием, Пхеньян ясно дал понять: американские ястребы, рассчитывающие, что санкции спровоцируют в Северной Корее экономический и политический кризис, из-за которого власти страны вынуждены будут пойти на уступки по ядерному вопросу, могут и не дождаться такой развязки.
Но сигналы в Вашингтон посылают не только северокорейцы: это делают и китайцы. До недавнего времени Пекин охотно сотрудничал с США на северокорейском направлении, поддерживая американскую ультра-жесткую линию даже тогда, когда эта поддержка противоречила непосредственным китайским интересам. Однако, как показала торговая война, эта готовность Пекина к сотрудничеству не была в должной мере оценена американцами. Поэтому китайцы изменили подход к Пхеньяну – теперь он воспринимается не как объект для атак, а как карта, которую можно разыграть с большой пользой. В условиях торговой войны дозированная поддержка КНДР позволяет Пекину наносить США асимметричные, но чувствительные контрудары. В то время как американцы повышают тарифы на китайские товары, КНР демонстрирует готовность поддержать Северную Корею, поставив таким образом под угрозу всю американскую политику на этом направлении.
Не исключено, впрочем, что у Пекина есть и более конструктивные планы. Выказав готовность дружить с Пхеньяном против Америки, китайские дипломаты могут предложить КНДР и США некий компромиссный вариант частичного решения ядерной проблемы – ведь ядерные амбиции КНДР не нравятся и Китаю, пусть и в меньшей степени, чем Соединенным Штатам. Не случайно визит Си в Пхеньян был организован за несколько дней до встречи G20 в Японии, где у Си Цзиньпина запланированы переговоры с Дональдом Трампом.
Впрочем, даже если никаких «дорожных карт» и компромиссных планов в Пхеньяне и не было одобрено, а весь саммит свелся к «массовым играм», банкетам и обмену любезностями, он все равно стал хорошим дипломатическим ходом, показавшим, что после начала американо-китайского торгового конфликта ситуация вокруг северокорейской ядерной проблемы в корне изменилась и у Пхеньяна опять появилась определенная свобода действий.
