Смогут ли Армения и Азербайджан в ближайшее время подписать мирное соглашение

Во-первых, была зафиксирована высочайшая, по сути, беспрецедентная интенсивность переговоров как между самими конфликтующими сторонами, так и с участием посредников. Форматы на любой вкус и цвет. Встречи в Вашингтоне, Брюсселе и в Москве, саммиты, министериалы, встречи высоких личных представителей лидеров Армении и Азербайджана, жаркие дискуссии не только за закрытыми дверями, но и в публичном пространстве.

Во-вторых, прозвучало несколько знаковых заявлений, позволяющих говорить о невиданном прежде сближении позиций. То, что Армения теряет Нагорный Карабах, было ясно и до мая этого года. Процесс политической «декарабахизации» начался по итогам «осенней войны» 2020-го, главным из которых стал радикальный слом военно-политического статус-кво, длившегося без малого 26 лет. Руководство страны во главе с Николом Пашиняном не раз перекладывало ответственность за безопасность спорного региона на Россию и ее миротворческий контингент, а также заявляло о признании территориальной целостности Азербайджана на основе Алма-Атинской декларации 1991 года. То есть указывало на границы бывших союзных республик как основу для межгосударственного размежевания.

Но в мае 2023 года премьер-министр Армении недвусмысленно заявил, что официальный Ереван признает площадь соседнего государства в 86,6 тыс. кв. км вместе не только с бывшей Нагорно-Карабахской автономной областью, но и с селами–анклавами бывшей Азербайджанской ССР, оказавшимися в советское время внутри территории Армянской ССР. Пока существовал единый «народно-хозяйственный комплекс», границы между «братскими республиками» были формальностью, но после распада Союза они стали спорными рубежами двух враждующих государств. И до настоящего времени сложнейшей задачей демаркации и делимитации армяно-азербайджанской границы за пределами Нагорного Карабаха никто серьезно не занимался.

Казалось бы, армянское руководство, согласившись принять карты советского Генштаба 1975 года за основу «генерального межевания», идет на беспрецедентные уступки. Прими Баку этот пас, и подписание мирного соглашения (как минимум рамочного документа о преодолении конфликта) приобретает вполне реальные очертания. Эту гипотезу подтверждают и прозвучавшие 25 мая во время переговоров в Москве слова президента Ильхама Алиева об отсутствии территориальных претензий его государства к Армении.

Однако заявления делаются, переговорные раунды следуют один за другим, позиции «неуклонно сближаются», но развязка затянувшейся драмы раз за разом откладывается. В Москве не был подписан не только мирный договор, но даже и соглашение о разблокировании транспортных коммуникаций. Однако в российской столице к этой теме хотя бы предметно подошли, а в Вашингтоне с Брюсселем и этого не наблюдалось. В любом случае потребуется доработка некоторых деталей на уровне вице-премьеров. Уже сейчас высказываются сомнения и относительно перспектив подписания финального соглашения на других переговорных площадках.

Но, допустим, подписание мирного договора не за горами. Станет ли оно синонимом прочного мира в Закавказье? И не будет ли оно лишь началом нового этапа конфронтации между Азербайджаном и Арменией с возможным вовлечением внешних игроков в застарелый этнополитический конфликт? Любой мирный процесс не развивается линейно. И в истории конфликтов немало примеров того, как достигнутые соглашения не гарантировали выхода из противостояния и не обеспечивали примирения конфликтующих сторон. Почему на Кавказе все должно быть иначе?

Парадоксы всеобщей усталости

Сегодня вокруг армяно-азербайджанского урегулирования складывается парадоксальная ситуация. От него все изрядно устали. Азербайджан, одержав военную победу, стремится убрать все двусмысленности из нового статус-кво. И не случайно Ильхам Алиев чередует заявления о компромиссах с грозными филиппиками в адрес Еревана и Степанакерта (в Баку карабахскую столицу предпочитают именовать Ханкенди). Так, 28 мая (в этот день и Армения, и Азербайджан чествовали свои первые национальные государства, провозглашенные 105 лет назад) Алиев потребовал от властей непризнанной Нагорно-Карабахской республики «выбросить в мусорное ведро все ее фальшивые государственные атрибуты». Новой заморозки конфликта с вечными переговорами в Баку не хотят.

Поскорее закончить с конфликтом хочет и Турция, стратегический союзник Азербайджана. Для Реджепа Тайипа Эрдогана, в труднейшей борьбе переизбравшегося на новый срок, наращивание турецкого влияния в Евразии – вопрос не только национального, но и личного престижа.

Когда после оглашения итогов второго тура выборов он заявил о наступлении «века Турции», стало ясно: в этом «великолепном веке» он видит «нормализацию отношений» с Арменией на своих условиях, среди которых азербайджанская «территориальная целостность» – приоритет.

Парадоксальным образом от карабахского бремени не менее Алиева и Эрдогана хочет избавиться и Никол Пашинян. И дело вовсе не в том, что он «подкуплен тюркскими кругами», как утверждают оппозиционеры и критики премьера. Пашинян не может не видеть, что и армянское общество устало от конфликта. С каждым днем в нем растет готовность уступать натиску Баку, но это не вызывает массовых протестов ни в Ереване, ни в провинции. При этом Пашинян понимает, что, пока у него есть ресурс общественной поддержки (хотя бы и на основе неприятия «бывших»), он может идти на уступки. В иных случаях ему припомнят вместе с проблемами экономики и социалки еще и «сдачу Арцаха».

Стратегический союзник Армении Россия сейчас сосредоточена на Украине. И открытие «второго фронта» на Кавказе явно не в интересах Кремля. Напротив, здесь Москва готова к определенным уступкам – взять хотя бы отмену визового режима с Грузией и возобновление с ней прямого авиасообщения. И на карабахском треке Россия предпочла бы мирное решение, в котором ей принадлежала бы роль ключевого модератора. В кулуарах многие наши дипломаты признаются, что не готовы быть большими армянами и азербайджанцами, чем сами граждане этих стран.

Запад противостоит России. И именно поэтому США и ЕС хотели бы поскорее закрыть историю армяно-азербайджанского конфликта. Правда, конечной целью они видят дискредитацию российского присутствия в регионе, а в качестве программы-максимум – уход России из Закавказья.

Свою игру на Кавказе ведет и Тегеран. Но этот регион для него менее важен, чем Ближний или Средний Восток, а потому купирование рисков на армянском и на азербайджанском направлении для Ирана – гарантия того, что его не будут отвлекать от Сирии, Йемена или Афганистана.

Таким образом, в силу разных мотивов и причин все, кто так или иначе вовлечен в конфликт Баку и Еревана, хотят скорого мира. Но именно в силу различия в трактовках и в интерпретациях того, что считать «прекрасным далеко» для Закавказья, подготовка соглашения о завершении конфликта затягивается. А если таковое и появится рано или поздно, то игра все равно продолжится.

Сила как двигатель переговоров

У политиков и дипломатов не принято обсуждать публично подводные камни мирного урегулирования. Им легче сказать, что стороны сблизились, но еще остались «неразрешенные до конца вопросы». Между тем на экспертном уровне некоторые переменные карабахского уравнения стоит принять в расчет. Действительно мирный процесс получил довольно серьезные импульсы. Однако не надо забывать, что приданы они были после завершения Второй карабахской войны. Не случись ее и не последуй за ней радикальная трансформация регионального порядка, дипломатическое ускорение вряд ли возникло бы.

Сегодня оппоненты Никола Пашиняна пеняют ему на полное несоответствие его интенций вроде «Арцах – это Армения, и точка» или готовности вынести любой мирный план на суд народа теперешнему беспрецедентному уровню уступок Баку. Но исток такой податливости армянского премьера – военная катастрофа 2020 года. Отступление Еревана объясняется не его прозрением по поводу принадлежности спорных земель или желанием прослыть лидером по части миротворчества, а военной слабостью и дефицитом ресурсов (материальных, дипломатических, внешней поддержки).

Риторический вопрос: высока ли мотивация армянской стороны подписать мирное соглашение, которое станет неким аналогом Александропольского договора 1920 года? Тогда Армения, как «первая республика», проиграла войну Турции и во многом трансформировалась во вторую с помощью «советизации», фактически спасшей государственность армян.

В условиях, когда воевать нет возможностей, а мириться на чужих условиях не слишком выгодно с репутационной точки зрения, возникают дипломатические «зацепки» вроде предложения о прямом диалоге армян Карабаха с Баку (уже вне связки с официальным Ереваном) или терминологического спора о «коридорной» или «дорожной логике» в разблокировании транспортных коммуникаций. Используя эти «зацепки», можно представить мирный процесс не как формальное утверждение военной победы Азербайджана, а как итог содержательного обсуждения. Интерес к этому есть не только у Еревана, свои соображения на сей счет имеются и у других сторон, вовлеченных в процесс урегулирования.

Постсоветские конфликты до настоящего времени разрешались либо силовым путем, либо посредством «заморозки» спорного статуса до лучших времен. Конечно, применение силового фактора могло дополняться и переговорами, и формированием неких неформальных практик, но без него по большому счету переходить от состояния войны к состоянию пускай неустойчивого, но мира не получалось. Впрочем, по схожим алгоритмам «замирялось» и постъюгославское пространство, с той лишь разницей, что конкуренции модераторов мирного урегулирования там фактически не было. В Евразии же сегодня нет отбоя от желающих завершить процесс распада СССР на свой манер.

Автор – ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»